Бал потерянного времени

* * *

В оранжерее, расположенной прямо за нашей старой виллой, всё было как обычно. Единственное, что менялось, — время цветения многочисленных растений. После всех драматических событий я полюбила оранжерею ещё больше: там всё происходило регулярно и по законам природы. В зависимости от времени года пространство наполняли новые краски и ароматы. Растения вырастают, цветут, вянут и исчезают, чтобы снова возродиться на следующий год.

Такими мыслями о бессмертии я пыталась подготовиться к картине разгрома в аптеке ароматов. Но ведь она снова возродится и расцветёт, уговаривала я себя. Возродится во всём своём блеске и великолепии.

Из сарая для инвентаря мы с Бенно спустились вниз в потайной ход, который вёл в аптеку. Мы много раз ходили по нему, но сегодня ноги у меня словно налились свинцом. С тяжёлым вздохом я открыла дверь.

Как я и ожидала, меня сразу встретила знакомая смесь ароматов. В нашей аптеке пахло как всегда чудесно. Но уже в следующее мгновение я застыла на месте. Мне хотелось закрыть глаза, чтобы не видеть этот ужас. Разноцветные флаконы, в которых бурлила, искрилась, сверкала загадочная жидкость, — где они?!

При виде разгрома, устроенного здесь людьми Эдгара, я каждый раз испытывала почти физическую боль. После нашего возвращения из Англии прошло уже две недели, но аптека выглядела всё хуже. Ни один флакон не стоял на своём месте, хотя Ханна, бывшая хозяйка виллы и наследница аптеки ароматов, приходила сюда убираться каждый день. Ей помогали наш бывший садовник Виллем и его дочь Хелена, но, поскольку всё приходилось тщательно сортировать, каждый этап уборки длился целую вечность.

— Привет! — поздоровалась я, погружаясь в унылую атмосферу, которая встретила нас в аптеке ароматов под виллой «Эви».

Здесь стояла тишина, нарушаемая стуком каблуков Ханны по каменному полу. С усталым лицом она пыталась навести порядок. Услышав мой голос, она тут же подошла к нам с Бенно.

— Как чудесно, что вы пришли, — сказала она и крепко прижала нас к себе. У меня сразу стало легче на душе.

— Мне холодно! — раздался в тишине капризный голос, от которого у меня мгновенно встали дыбом волоски на руках.

Я высвободилась из объятий Ханны и повернулась на звук голоса:

— А что она тут делает?!

В разодранном бархатном кресле сидела Элоди де Ришмон. Как всегда, в платье-футляре, тёмные волосы безупречно причёсаны.

Я ничего не понимала. Гордо вскинув голову, она сидела в нашей аптеке ароматов, да ещё жаловалась, что ей холодно!

Ханна, застонав, бросила на меня извиняющийся взгляд.

— Мне пришлось взять её с собой, — шепнула она. — Не могла же я оставить её одну в моём доме! — Вместо ответа я закусила губу, а Ханна снова повернулась к Элоди: — Тогда в следующий раз одевайся теплее и помоги мне убираться! Движение всегда согревает.

— Что я слышу?! — Элоди вскинула подбородок и прищёлкнула языком. — Я вам не прислуга.

— Нет, конечно, нет — и не уборщица, и не кухарка, я знаю, — согласилась Ханна. — Но раз уж ты у меня в гостях, тебе придётся жить по моим правилам. А значит, иногда вставать с постели, как бы ужасно это ни казалось. — Ханна закатила глаза. — Во всяком случае, чтобы не умереть от голода и не потонуть в собственном беспорядке. Кухарка, уборщица и служанка Хелена Бур уволилась, и заниматься этим больше некому.

Не успела Элоди что-то возразить, как за моей спиной открылась дверь:

— Помощь нужна? Вам хочет помочь самый красивый мужчина на всей Лавандовой улице!

Леон! Ойе!

— Самый красивый, да ещё мужчина? — засмеялся Матс, появившись следом за Леоном. — И о чём ты мечтаешь по ночам, братец?

— Конечно, помощь нам очень нужна! — Ханна улыбнулась Леону. — Но ты мне окажешь неоценимую услугу, если куда-нибудь сходишь с мадам де Ришмон. Тут ей холодно, а у нас нет сейчас ни времени, ни нервов, чтобы решить эту проблему.

Тут усмехнулся даже Бенно, а широкая улыбка Леона, наоборот, погасла, и он как- то неуверенно посмотрел на Элоди.

— Э-э… ладно. На улице светит солнце. Может, прогуляемся по саду?

— Превосходная идея. — Элоди встала с кресла и подала Леону руку. Тот кивнул на дверь, предлагая Элоди идти впереди, а потом с лёгкой паникой на лице повернулся ко мне.

Я улыбнулась уголками губ и показала ему большой палец. Бедный Леон. Ему будет тяжело. Я лучше четыре часа буду надписывать новые этикетки, чем хоть одну минуту шляться с Элоди по саду! Но Леон есть Леон. Он расправил плечи и попытался начать разговор о погоде. Из коридора до нас донеслись его торопливые фразы, потом скрипнула дверь сарая, и снова стало тихо.

Развеселившись, я повернулась к Ханне. Она покачала головой и снова взялась за работу. Я сделала несколько шагов по разорённой комнате, пытаясь решить, с чего начинать. Глаза остановились на одной из полок, где стояли пока ещё не рассортированные флаконы. Но сначала мне захотелось осмотреть всё помещение.

Дверь в кабинет была распахнута. За ней слышался голос Виллема. Слов я не разобрала, но поняла, что он там не один. Я подошла к шкафу, стоящему возле двери. Кабинет был небольшой, там помещались только письменный стол с дисковым телефонным аппаратом и картотечный шкаф с поднимающейся шторкой, где хранились старые записные книжки Даана. Мы не пользовались кабинетом, только проходили через него в лабораторию, где хранились наши ароматические вещества и дистиллятор.

Тут я услышала какой-то неразборчивый шёпот. Это была Хелена, дочь Виллема и… мать Эдгара.

После возвращения из Англии я ещё ни разу не говорила с Хеленой. Просто не знала, что ей сказать. И скорее всего она чувствовала то же самое — после всего, что устроил Эдгар. Наверняка она, мать, тоже считала себя виноватой, и ей было неловко за своего сына. Или нет? Я этого не знала.

— Он не только похитил Бенно, — услышала я слова Виллема. — Пойми же! Он похитил и двух других детей, одурманив их очень опасными ароматами!

Хелена не ответила.

Виллем вздохнул:

— Я не смогу помочь Эдгару, если ты не поможешь нам. По крайней мере, расскажи мне, что тебе известно о нём. Даан ищет его. И Бонски тоже. Рано или поздно они его найдут. Ты же сама понимаешь! И чем раньше это случится, тем будет лучше для всех.

— Но как я могу быть уверена, что вы не причините Эдгару зла? — дрожащим голосом спросила Хелена. — Ведь вы давно махнули на него рукой и, по-моему, не остановитесь ни перед чем, если…

— Эдгар мой внук! — Виллем повысил голос. — Поверь хотя бы мне! Ему никто не причинит вреда. Я позабочусь об этом, Хелена. Но… — Виллем тяжело вздохнул. — Его нужно остановить. Ты должна это понять.

— Хорошо, — неуверенно ответила Хелена. — Если ты обещаешь, что с Эдгаром ничего плохого не случится, я тебе верю.

— Спасибо, — сказал Виллем, а я поскорее повернулась к соседней полке и стала разбирать флаконы, чтобы он не заметил, что я подслушивала.