Девяносто дней тьмы

Глава 4

На следующее утро Гермиона спускалась вниз по главной лестнице без особой надежды увидеть Малфоя и была удивлена, увидев его возле главного входа в спортивной одежде.

— Вы в норме? — тихо спросила она, ожидая, пока он откроет дверь. Он не ответил, только наклонил голову и жестом пригласил ее выйти. Малфой двинулся в своем обычном темпе, и Гермиона последовала за ним.

Несмотря на обстоятельства, она восхищалась красотой осеннего утра. Был легкий мороз, который исчезнет, как только взойдет солнце, но пока он окрашивал лужайки серебром. Когда они вошли в лесопарк, Гермиона чуть не задохнулась от снежных скульптур, обвитых паутиной с оттенком росы. "Интересно, каково было Драко, когда он рос здесь?"

Каким-то образом она знала, что избалованный Драко не принимал эту роскошь как должное. Видя красоту дома, она лучше понимала его высокомерие.

"Как мог он, хранитель столь значительного наследия, не считать себя выше других?"

Пока глаза жадно впитывали приятную эстетику окружающей обстановки, мозг узнал одно растение. Гермиона действовала не задумываясь. Остановилась на мгновение и, наклонившись, чтобы заправить шнурок, быстро сорвала несколько листьев наперстянки и засунула их в носок.

Малфой не заметил того, что Гермиона отстала, и ей пришлось побежать быстрее, чтобы догнать его. Правду говоря, ей не хотелось подходить к Малфою слишком близко; она просто не знала, как обращаться с ним. Всепроникающая вина за то, что она — причина страдания другого человека, боролась с ее собственной потребностью самосохранения. Гермиона не хотела, чтобы Малфой страдал, она могла бы избавить его от боли, которую он испытывал от Круциатуса. Но как бы то ни было, Гермиона не могла открыть ему свои методы, потому что это непреднамеренно открыло бы ее способности. Даже если Малфой не выдаст ее секреты Волдеморту, она не могла быть уверенной в том, что Темный Лорд не заберет ее секрет просто из глубин его разума.

Внезапно она споткнулась и чуть не упала.

"О чем ты только думаешь?" — нерешительно спросила себя Гермиона. Но слова были произнесены вслух, и как бы ей ни хотелось забрать их обратно, они продолжали звучать в ее голове. Она доверяла Люциусу Малфою. Это было невозможно. Она смотрела, как его "конский хвост" развевается перед ней.

"Это абсурд. Это было самоубийство. Он был самым верным приспешником Волдеморта.

но больше нет, — прошептал внутренний голос, — иначе он не был бы наказан. Но если он наказан, то сделает все, чтобы вернуть милость Темного Лорда. Если так, то почему он не избил меня, не пытал, не изнасиловал? Почему он обращался со мной как с уважаемой, если не желанной гостьей в своем доме?"

— Мистер Малфой.

Она прибавила скорость и поравнялась с ним. Его лицо было белым, и Гермиона поняла, какие усилия он прикладывает, чтобы сохранить свой мучительный темп.

— Мистер Малфой, — снова повторила она отпыхиваясь, — пожалуйста, сбавьте темп, я хочу кое-что спросить у вас.

Он замедлил бег, его грудь тяжело вздымалась и опускалась, в глазах читалось облегчение.

— Вы задаете слишком много вопросов, мисс Грейнджер.

— Почему вы не сделали мне больно?

Он проигнорировал вопрос и снова начал бежать, задыхаясь, Гермиона последовала за ним.

— Я не понимаю почему. Я грязнокровка, я ничто для вас — меньше чем ничто, и если вы не причините мне вреда, он будет пытать вас. Почему вы этого не сделали?

— Потому, что не хочу, — наконец сердито произнес Малфой, сверкнув серыми глазами. — Я присоединился к Темному Лорду ради силы и чистоты, а не ради насилия и пыток, — он прохрипел эти слова, не прекращая бег. — Я не Беллатрикс, меня никогда не увлекала никакая классовая борьба, — он остановился и наклонился, положив руки на колени. — Ты всего лишь орудие, не более, инструмент, которым Темный Лорд орудует против меня. Или я забью тебя до полусмерти и подчиню его воле, или оставлю тебя в покое и буду страдать от его гнева. Независимо от выбранного варианта, я проиграю.

— Конечно, но если вы сделаете так, как хочет Волдеморт, вы вернете его благосклонность.

— Возможно, — Малфой снова взглянул на Гермиону. — Но кем я тогда буду? Не лучше той бешеной сучки, которая называет себя моей невесткой. У меня осталось мало самоуважения, и если я сдамся, то буду мертв, как и вся моя семья, — он сделал несколько глубоких вдохов, прежде чем заговорил снова. — К тому же, — он выпрямился и пристально посмотрел на нее, — я не уверен, что я или кто-либо другой способен сломить вас, мисс Грейнджер.

— У каждого есть свой предел.

Малфой развернулся и снова побежал, она последовала за ним. Он не отрицал ее заявления, и Гермиона подумала, что это было бы равносильно признанию того, что именно он, а не она, был близок к пределу выносливости.

Дни проходили довольно спокойно. Гермиона читала книги, практиковала окклюменцию и беспалочковую магию и размышляла о том, как уничтожить крестражи. Малфой хмурился, насколько она могла заметить, хотя был достаточно вежлив во время их пробежек и когда они сталкивались друг с другом во время еды. К концу недели он начал выглядеть лучше. Руки перестали дрожать, и глаза уже не были такими красными. Он сократил количество выпитого вина и явно приходил в себя после последнего приступа пыток.

Гермиона предположила, что Темный Лорд занят другими делами, раз в последнее время не вызывает Малфоя. Но когда однажды утром тот не пришел на их пробежку, а потом пропустил завтрак и обед, она начала опасаться за его безопасность. На ужин Люциус тоже не явился, и Гермиона провела трапезу в одиночку, перед тем как принять ванну и отправить себя спать. Полежав, накрывшись простыней, она так и не смогла уснуть. Что, если он ранен? Был ли он вообще в поместье? Почему ее это волновало?

Она отбросила последнюю мысль, выскользнула из постели и натянула шелковый халат поверх ночной рубашки. Босиком она выскользнула из спальни и пошла по коридору. Уже некоторое время она подозревала, какая именно комната принадлежит Малфою. Она видела, как он выходил из западного крыла дома по утрам, и видела в большое эркерное окно с восточной стороны мэнора, из которого открывался вид на, как она думала, хозяйскую спальню. Дойдя до двери, которая, как ей показалось, принадлежала ему, Гермиона заколебалась.

"Что я делаю? Если Малфой страдает внутри, я, наверное, последний человек, которого он хотел бы видеть".

Гермиона проигнорировала эту мысль и положила руку на дверную ручку. Она ожидала, что дверь будет заперта, что Малфой отошлет ее, и она отправится спать с чистой совестью. Вместо этого ручка легко повернулась под силой ее руки, и дверь приоткрылась. Уже было поздно возвращаться. Гермиона шагнула в комнату.

Эркерное окно открывало впечатляющий вид из хозяйской спальни, хотя снаружи было почти темно, и Гермиона не могла насладиться видом. Она увидела огромную кровать с балдахином, в центре которой, прислонившись к изголовью, сидел очень сердитый Люциус Малфой.

— Мисс Грейнджер, — его голос был полон льда. — Скажите, пожалуйста, что заставило вас нарушить одно из немногих правил, которые я предписал вам?

Гермиона вошла в комнату, закрыв за собой дверь.

— Я волновалась за вас.

Она тихо подошла к кровати, несмотря на убийственный взгляд, который он на нее бросил. Теперь она видела, что беспокойство было оправданным. Малфой выглядел еще хуже, чем до того, как его тело содрогнулось от непроизвольных спазмов. Он закрыл глаза, чтобы не видеть ее пристальный взгляд.

— Как видите, мисс Грейнджер, я… живой и не нуждаюсь в ваших заботах.

Она проигнорировала его слова, подошла еще ближе и присела на край кровати. Люциус отстранился, несмотря на то, что Гермиона все еще была по крайней мере в двух футах от него.

— За что вас наказали на этот раз?

Он на мгновение прикрыл глаза.

— Темный Лорд сердится, что я не «довел до конца» наши отношения.

— Но мы еще не женаты!

Малфой издал низкий смешок.

— Я не думаю, что Темный Лорд, особенно заботится о сохранении вашей добродетели в нашу брачную ночь, он хочет подчинить вас и меня как можно скорее.

Гермиона смотрела на Малфоя. Если он умрет или станет недееспособным, чтобы содержать ее, тогда она будет отдана кому-то другому. План политического брака Волдеморта имел свои достоинства, Малфой был лучшим выбором супруга, чем любой другой Пожиратель Смерти, как она предполагала. Гермиона прикусила губу и посмотрела на сломленного мужчину в постели перед собой. Она нуждалась в нем, нуждалась в нем, чтобы приблизиться к Волдеморту и Нагайне, нуждалась в нем, чтобы сохранить свою жизнь, чтобы иметь возможность пользоваться его библиотекой. Она нуждалась в нем, чтобы совершить ошибку, которая позволила бы ей пользоваться палочкой. Более того, она предпочитала его. Вид Фенрира Грейбека, склонившегося над окровавленным телом Лаванды Браун, до сих пор вызывал у нее кошмары. Большинство других Пожирателей Смерти казались ей не более чем головорезами. Будет ли кто-нибудь из них обращаться с ней так же, как Малфой? Гермиона сомневалась в этом.

Она осторожно взглянула на него.

— Насколько отвратительной вы находите меня, мистер Малфой?

Он немного нахмурился.

— Я нахожу вас крайне раздражающей, но вы не вызываете у меня отвращения.

— То есть это не мой кровный статус препятствует вам… — она деликатно замолчала.

— Жестоко использовать в своих интересах девушку, которая вдвое моложе меня. Нет, мисс Грейнджер, этому мешает обычная порядочность.

Она глубоко вздохнула, обдумывая его слова и то, что сама собиралась сказать.

— Можете трахнуть меня, если хотите, мне все равно, — произнесла она намеренно грубо.

Покрасневшие глаза Малфоя расширились, и он откинулся на подушки.

— И почему, мисс Грейнджер, вы позволите мне это сделать?

Конечно, слизеринцу нужен был ответ, а не просто принятие ее предложения как очевидный путь к спасению. Однако она не могла доверить ему истинные причины своего решения. Вместо этого она пожала плечами.

— Для меня это не имеет большого значения, мистер Малфой, я думаю, это будет менее неприятно, чем Круциатус. Я позволю это в обмен на информацию.

Он поморщился от подразумеваемого оскорбления, а затем нахмурился.

— Какую информацию?

Она придвинулась поближе.

— Что вы можете рассказать мне об Адском пламени?

— Об Адском пламени? — Малфой снова нахмурился. — Почему вы хотите знать об этом?

Гермиона встретилась с ним взглядом.

— Назовем это моей жаждой к знаниям.

— Они смотрели друг на друга, и он первым отвел взгляд.

— Хорошо, — согласился он.

— Отлично, — Гермиона встала на ноги, — мы можем обсудить условия, когда вы поправитесь, — она прошла к двери. — Скажите мне еще кое-что. Мистер Малфой, вы владеете окклюменцией?

Его губы дрогнули, но она не была уверена, было ли это просто затяжным эффектом Круциатуса или проявлением эмоций.

— Нет, мисс Грейнджер, это одна из немногих магических дисциплин, в которых я не преуспеваю.

Она снова отвернулась.

— А вы, мисс Грейнджер?