Девяносто дней тьмы

— Я почувствовал связь между нами, — признался он. — Но я пришел к пониманию, что она сформировалась во время сильного психологического стресса. Я не полностью владел своими способностями. Если бы я был таким, я бы понял, что ничего из того, что я сделал, никогда не доказало бы, что я достоин в ваших глазах. Короче говоря, мисс Грейнджер, я устал пытаться оправдать ваши ожидания.

Он повернулся к ней спиной, и она увидела его плечи, когда он сделал несколько глубоких вдохов.

— Люциус... — начала она.

— Нет, — он повернулся к ней, властно подняв руку. — Нам больше нечего сказать друг другу. Мои чувства к вам и все, что вы можете дать взамен, не рациональны.

Сердце Гермионы колотилось в груди. Она чувствовала, как неотвратимость момента давит на нее. Должен быть какой-то способ выпутаться из этой ситуации, оставив возможность будущего с Люциусом нетронутым.

— Люциус, пожалуйста... — начала она снова.

— Нет, — на этот раз его голос был резче. — Вы не имеете права больше просить меня, мисс Грейнджер, — он подошел к двери и распахнул ее. — Я должен попросить вас удалиться, прежде чем я заставлю подопечных выгнать вас.

Она медленно двинулась к двери, отчаянно пытаясь придумать, что сказать, чтобы изменить их отношения. Она остановилась в дверях.

— Мне жаль, Люциус.

Тот не ответил, глядя прямо перед собой, как будто Гермиона ничего не говорила. Как будто ее вообще не было в комнате.

Она в последний раз покинула Малфой-мэнор, сбежала вниз по лестнице, пересекла вымощенный плитами коридор и вышла в яркий зимний день. Гермиона даже не пыталась послать своего Патронуса к Биллу. В этот момент Гермионе показалось, что дементор высосал всю радость из ее жизни, и она больше никогда не будет счастлива. Вместо этого она аппарировала, даже не заботясь о том, что может смертельно расщепиться, таково было ее желание уйти от Люциуса Малфоя и той порочной внутренней правды, которой он поразил ее.