Девяносто дней тьмы

— Тем не менее, для меня большая честь служить вам, мой Лорд.

Гермиона переводила взгляд с одного на другого, гадая, о чем они говорят. Она почувствовала облегчение от того, что Волдеморт ушел из ее разума, и, возможно еще что-то, что-то подобное разочарованию от того, что его легко можно было бы обмануть.

— Наша застенчивая невеста в поиске ответов, Люциус, — прошипел Волдеморт. — Почему бы тебе не рассказать о наших планах?

Мышцы дрогнули на челюсти Люциуса, когда он повернулся к Гермионе.

— Темный Лорд великодушно предложил мне вашу руку, мисс Грейнджер.

Гермиона совсем забылась и разразилась лающим смехом.

— Какая нелепая мысль, — она скривила губы от самой мысли, что они с Люциусом Малфоем могут участвовать еще в чем-то, кроме противостояния. — Кроме того, я думала, у вас уже есть жена.

И она огляделась в поисках Нарциссы и успела увидеть, как Беллатрикс подняла палочку, а Волдеморт положил руку на ее плечо.

— Боюсь, вы несколько отстали от жизни, мисс Грейнджер. Люциус-с-с теперь свободный человек, а что может быть лучше, чтобы развеселить публику и успокоить их обеспокоенные умы чем-то вроде того, что магглорожденная ведьма вышла замуж за чистокровного волшебника и одного из моих самых верных сторонников?

— Вы с ума сошли? — недоверчиво спросила Гермиона. — Вы действительно думаете, что увидев меня, закованную в цепи, брыкающуюся, кричащую, замужем за этим мерзком куском дерьма, вы кому-нибудь понравитесь?

Она не видела реакции Люциуса, но змеиные глаза Волдеморта сузились, и он убрал руку с руки Беллатрикс.

— Как желаешь, Белла, — тихо пробормотал он.

У Гермионы было достаточно времени, чтобы собраться с силами, намерение Беллатрикс было очевидным, и когда проклятие Круциатуса поразило Гермиону, она уже отступила в свою безопасную комнату, захлопнув все двери на своем пути и забившись в самый дальний темный угол. Боль сковала ее тело, тысячи игл пронзили кожу. Ее голова была зажата в тиски, внутренности выжжены изнутри. Все это происходило так далеко, будто с кем-то другим. Она терпеливо ждала, когда все закончится. Сквозь дверной проем своего убежища она услышала голос Люциуса.

— Я думаю, достаточно, Белла, и так плохо быть женатым на грязнокровке, не оставляй ее еще и слабоумной.

Боль отступила, и Гермиона постепенно позволила своему сознанию вернуться в тело. Она свернулась калачиком на полу, подтянув колени к груди; на ладонях виднелись маленькие серповидные вмятины там, где она сжимала их в агонии.

— Она не кричала! — надулась Беллатрикс, глядя на Волдеморта. Люциус продолжал смотреть перед собой. Гермиона уже приготовилась к следующей порции боли, но Волдеморт, казалось, не собирался позволять Беллатрикс играть дальше.

— Я уверен, Люциус найдет способ сломать ее дух, моя милая. Он перевел взгляд на Гермиону, которая даже не пыталась встать. — Через месяц ты выйдешь замуж в Министерстве Магии, — его красные глаза обратились к Люциусу. — Я уверен, ты сделаешь ее более послушной, Люциус-с-с.

Он встал и вышел из комнаты, сопровождаемый свитой. Гермиона осталась на полу, медленно дыша и мысленно инспектируя свое тело. Ее мышцы сильно напряглись, и она заметила это с некоторым интересом. Из-за повышенного мышечного тонуса она не так быстро смогла оправиться от Круциатуса, как раньше. Какой неприятный побочный эффект от физической подготовки. Где-то над ней Люциус Малфой откашлялся. Она подняла глаза и увидела, что он протянул ей руку. Она была большая, ногти аккуратные и ухоженные. Несколько колец украшали пальцы. Гермиона хотела было проигнорировать этот жест, но потом решила, что нет смысла злить Малфоя. Ее тело болело, и было бы легче подняться с его помощью, чем без нее. Она вложила свои пальцы в его, позволив поднять себя на ноги.

— Это было либо очень смело, либо очень глупо, — заметил он, отводя глаза, когда она, тяжело дыша, облокотилась на стол. Мир закружился вокруг нее.

— Вы думаете, я не должна злить вашего хозяина? — спросила она, затаив дыхание.

— Нет, если хотите жить.

Гермиона выпрямилась, глядя прямо в его серые глаза.

— Жизнь не стоит на первом месте в списке моих приоритетов.

Некоторое время он молча смотрел на нее, потом опустил глаза.

— Я провожу вас в вашу комнату.

Малфой развернулся и направился к выходу из комнаты, явно ожидая, что Гермиона последует за ним.

Она снова взглянула на него, лишенного палочки, прежде чем вспомнила, что едва может стоять, не говоря уже о том, чтобы оглушить кого-нибудь. Она следовала за ним на дрожащих ногах, пока они не дошли до большой и довольно величественной лестницы. Малфой начал подниматься, но на полпути обернулся, когда понял, что Гермиона держится за перила всего в трех шагах от него. Она отказывалась смотреть на него, злясь на себя за проявленную слабость и злясь на свое тело за то, что оно так быстро подвело ее. Пробормотав что-то нелицеприятное себе под нос, он спустился по лестнице и взял ее на руки.

— Отпустите меня, — она пыталась бороться с ним.

— Успокойся, дурочка.

Он сильно встряхнул ее, словно заблудившегося котенка, и, к своему удивлению, она перестала сопротивляться. Не было смысла протестовать, ее мышцы были слишком ослаблены, чтобы бороться с ним. Так она могла бы сохранить свою силу.

Он нес ее легко, будто ее тело ничего не весило. Спустя мгновение она расслабилась и расположила голову на его груди, наслаждаясь теплом, которое исходило от его тела.

Холод был ее постоянным спутником в подземелье, сдерживаемым только часами упражнений. Чересчур изголодавшаяся по физическому контакту, она остро ощущала прикосновение его тела к своему, биение сердца, медленные вдохи и выдохи, на которые, казалось, не действовал недвижимый груз, который он поднимал по длинной лестнице. Люциус Малфой нес ее вверх по лестнице Малфой-мэнора. Она переживала романтические мечты сотен слизеринских девушек; ей стало почти смешно от этой мысли.

Люциус не опустил ее на пол, когда достиг вершины лестницы, просто переместил ее вес на руки и понес в конец длинного коридора.

— Это ваша комната.

Он пинком распахнул дверь и осторожно поставил ее на пол. Гермиона схватила его за руку, чувствуя, что ноги вот-вот подогнутся, но быстро отстранилась, как только смогла выдержать собственный вес. Комната была намного лучше ее камеры. На самом деле она была похожа на спальню из романа о маггловском романе времен регентства. Стены были обтянуты плотными кремовыми обоями с голубым цветочным узором, большая кровать была покрыта таким же бело-голубым покрывалом, а в углу стоял красивый белый туалетный столик с зеркалом. Большое окно от пола до потолка открывало вид на территорию поместья, и, забывшись на мгновение, она подошла к окну, прижала руки к стеклу, глядя на простор лужайки, на солнце, на небо.

— Я думала, мир исчез, — сказала она себе.

Малфой откашлялся, и она повернулась к нему лицом, задаваясь вопросом, собирается ли он начать ее угнетение. Он просто смотрел на нее, слегка склонив голову набок.

— Я предлагаю вам принять ванну и переодеться, — его голос был непроницаем, — Вы можете ходить по поместью, куда пожелаете, разумеется, кроме моей комнаты. Я попрошу вас не пытаться совершить побег, защита вокруг поместья очень сильна. Вы можете вызвать эльфов, если понадобится помощь, однако они были проинструктированы не оказывать вам помощь в побеге.

Гермиона понимающе кивнула, как только он начал двигаться к выходу.

— Ужин в семь.

— Подождите!

Он приостановился в дверном проеме.

— Вы предлагаете мне есть с вами?

Малфой ответил не сразу, его лицо было непроницаемым.

— Ужин в семь, — повторил он и закрыл за собой дверь, прежде чем оставить Гермиону одну.