Девяносто дней тьмы

Глава 16

Они беззвучно приземлились на заснеженный гравий. Гермиона вцепилась в Билла на несколько секунд, приходя в себя после своей первой аппарации за последние три месяца.

— Ты в порядке?

Она кивнула, ее рука автоматически легла на живот. Последний подарок Беллатрикс, выворачивающее внутренности проклятие, зажило несколько недель назад, но тонкий серебряный шрам остался вместе со странным ощущением постоянного желания убедиться, что ее кишки там, где они должны быть.

— Ты уверена, что не хочешь, чтобы я пошел с тобой?

Она покачала головой, глядя на дом вдалеке.

— Нет, я в порядке. Я пришлю тебе Патронуса, когда буду готова.

— Почему я просто не могу подождать здесь?

Гермиона потянулась вверх, чтобы поцеловать его в щеку.

— Я буду в порядке, Билл. Возвращайся домой и присмотри за Флёр.

Он вздохнул.

— Ты знаешь, что не обязана делать этого, правильно?

— Я знаю, я хочу, мне нужно.

Она отвернулась и толкнула ворота, на секунду задумавшись, уступят ли они ей. Они открылись без возражений, и Гермиона медленно пошла к дому. Она не торопилась разглядывая окружающий пейзаж. Он был до боли знаком, она бегала здесь каждое утро, но слишком странно было видеть окружающую природу такой, все было окутано снегом с его оглушительной тишиной. Гермиона сунула руки в карманы куртки и пожалела, что не надела шапку.

Она миновала озеро, где Люциус бросил Адский огонь, и остановилась, чтобы посмотреть на его ледяную поверхность, прежде чем продолжить свой путь. Наконец она остановилась у входной двери. Гермиона не знала, что делать. Постучать или просто войти, как она делала много раз в прошлом? Она все еще пребывала в нерешительности, когда дверь распахнулась, и, мысленно пожав плечами, она вошла в коридор.

В доме было тихо. Не было видно ни Люциуса, ни кого-либо из домовых эльфов. Гермиона осторожно проверила столовую, которая была пуста. Идя по длинному коридору, она нервно постучала в дверь его кабинета, но ответа не последовало. Вернувшись в холл, Гермиона с тревогой посмотрела в сторону гостиной, но дверь была закрыта, а когда она дернула за ручку, дверь заперлась. Она начала подниматься по лестнице, чувствуя себя с каждым шагом незваной гостьей. В доме было тише, чем она помнила. Или, может быть, недели, проведенные в больнице Св. Мунго, а затем на площади Гриммо, в компании и суете входящих и выходящих членов Сопротивления, просто истощили ее способность терпеть молчание. Дверь в библиотеку была приоткрыта, и она осторожно заглянула туда.

Люциус сидел за столом, который она привыкла считать своим, склонив белокурую голову над книгой. Она задержалась в дверях, прежде чем собраться с духом и войти в комнату.

— Мисс Грейнджер.

Люциус посмотрел вверх, и его спокойные серые глаза встретились с ее, затем он встал. Ее живот неловко скрутило. Он выглядел точно так же, как всегда: элегантный, утонченный, холодный.

— Можно войти? — она заколебалась.

— Это был бы более подходящий вопрос для холла, не так ли?

Гермиона пожала плечами.

— Там никого не было.

Она прошла в комнату, но ее шаги замедлились, когда он вытащил палочку. Люуису слегка ухмыльнулся ее очевидному испугу, прежде чем наколдовать ей стул перед своим. Гермиона попыталась скрыть охвативший ее страх и нервно села. Они долго молча смотрели друг на друга.

«Малфой все еще красив, — подумала она. — Он всегда будет красивым. Это было в линии его челюсти и изгибе скул. Высокомерие, унаследованное от поколений привилегий, никогда не позволит ему быть менее изысканным».

— У меня есть кое-что для вас.

Гермиона сунула руку в карман и вытащила свиток, который, оказавшись у нее в руке, изменился в размерах. Она положила его на стол. Люциус снова сел в кресло, положив руки на стол. Он не сделал попытки взять свиток, хотя его взгляд на мгновение задержался на ее обручальном кольце, когда Гермиона передала его ему.

* * *

Гермиона вспомнила реакцию Перси Уизли на кольцо.

— Мы можем аннулировать брак, Гермиона.

Он сказал ей об этом, проводя большим пальцем по кольцу, когда сидел, держа ее за руку, рядом с больничной койкой. Змея подняла голову и зашипела на него, заставив бедного Перси отшатнуться в страхе.

— Нет! — возражение Гермионы было столь же яростным, как и возражение змеи. — Я не хочу, чтобы его аннулировали.

— Неужели ты собираешься остаться его женой? — недоверчиво спросил Перси.

Гермиона пожала плечами и отвела глаза, ее пальцы нащупали обручальное кольцо.

— Я не знаю, Перси, но разберусь с этим в свое время.

* * *

— В чем дело? — спросил Малфой без любопытства, возвращая ее в настоящее с глухим стуком.

— Это полная амнистия. Это освобождает вас от всех военных преступлений.

Он поднял бровь.

— Как замечательно. Я убиваю Волдеморта, и министр Уизли вознаграждает меня помилованием; если бы я знал, что отпущение грехов так легко, я бы покончил с Темным Лордом много лет назад.

Гермиона ничего не ответила, не зная, обиделся он на свиток или нет.

— Как поживает уважаемый министр Магии?

— Перси в порядке, — Гермиона слегка улыбнулась. — Он, конечно, очень напыщенный, надутый собственной важностью индюк, но Билл держит его в узде, и я думаю, что он хорошо делает свою работу.

— А почему он не появился на вашей маленькой вечеринке?

Гермиона снова улыбнулась.

— Перси больше политик, чем боец.

Она поставила на стол маленькую квадратную коробочку.

Люциус поднял бровь.

— А это что такое?

Гермиона подавила вздох, он ничего не заметил.

— Это орден Мерлина первой степени.

Люциус закатил глаза и толкнул коробку обратно к ней.

— Я не хочу этого. Почему бы тебе не оставить его?

Гермиона снова улыбнулась.

— У меня тоже есть, как и у Невилла, Билла и Флер.

— А у девушки?

Ее улыбка погасла.

— Чо не выжила.

— Мне очень жаль, мисс Грейнджер.

— Как и мне.

Они сидели в тишине в течение минуты, прежде чем Гермиона вытащила последнюю вещь из кармана.

— Это тоже предназначено тебе, — тихо сказала она, кладя палочку Драко на стол.

Это почти заставило ее физическую боль отступить. Гермиона пошла к Олливандеру за новой палочкой, и он изо всех сил пытался найти совпадение, в конце концов объяснив, что она уже была востребована и что никакая палочка не примет ее, когда ее магия будет связана с другой. Гермиона ушла с пустыми руками и глубоко обеспокоенной. Она знала, что должна вернуть палочку Драко его отцу, но боялась, что старая палочка Билла, которую она спрятала в карман, не сработает. Она только надеялась, что сможет использовать ее, чтобы вызвать своего Патронуса. Иначе путь домой будет долгим. Люциус протянул руку и взял палочку, провел пальцами по дереву, медленно поворачивая ее в руках. Он положил его обратно на стол.

— Это больше не палочка Драко, мисс Грейнджер. Вы должны оставить ее себе.

— Вы уверены?

Голос Гермионы был хриплым, и она ненавидела себя за неуверенность в себе. Она не закрывалась уже несколько месяцев, и каждая новая эмоция жалила ее мозг.

— Всего хорошего, мисс Грейнджер.

Он посмотрел на книгу перед собой, и Гермиона поняла, что он отпускает ее.

— Всего хорошего, мистер Малфой.

Она встала и деревянной походкой направилась к двери.

«Остановись, — сказала она себе. — Ты пришла сюда, чтобы что-то сказать, если ты не скажешь этого сейчас, то никогда не скажешь».

Гермиона глубоко вздохнула и остановилась в дверях. Она напомнила себе, что это был Люциус, который убил Темного Лорда, а после аппарировал с ней в больницу Святого Мунго. Тогда она была без сознания, истекая кровью, в его дорогих одеждах. Медсестры уже несколько дней ни о чем другом не говорили. Он приказал целителю присматривать лично за ней, а затем встал на страже, как злой ангел, не позволяя никому прикасаться к ней без его разрешения, пока не стало очевидно, что она выздоровеет. Когда Гермиона пришла в себя, его уже не было, но дело было не в этом. Дело в том, что он был там с самого начала. Несмотря ни на кого и ни на что.

Она повернулась и пошла обратно, чтобы еще раз встать перед столом. Люциус посмотрел на нее с долей раздражения в глазах.

— Что-то еще, мисс Грейнджер?

— Да, — она покрутила палочку между пальцами. — Я скучаю по тебе, Люциус. Я хотела бы быть здесь, с тобой.

Ее слова упали в тишину, где неловко повисли в воздухе.

Люциус глубоко вздохнул.

— Вы знаете, что такое Стокгольмский синдром, мисс Грейнджер?

Гермиона почувствовал толчок удивления от его неожиданного ответа.

— Конечно знаю, хотя я удивлена, что вы так думаете.

Малфой положил палец в сгиб книги, чтобы отметить страницу, прежде чем закрыть ее, чтобы Гермиона могла видеть обложку. Это была маггловская книга по психологии. Она посмотрела на него в замешательстве, когда поняла, что на столе рядом с ним лежит большая стопка подобных книг. Он неопределенно махнул рукой в сторону кучи.

— Думаешь, у меня Стокгольмский синдром? — она усмехнулась, что было бы достойно самого Малфоя. — Ты ведешь себя нелепо. Я самая умная ведьма своего впоколения, помнишь? Думаю, я знаю свои чувства.

Это было самое близкое, что она когда-либо говорила ему, и она была удивлена и обижена, когда он издал сардонический смешок.

— Ах, мисс Грейнджер, ваше чувство собственного достоинства поистине великолепно.

Он встал и направился к ней, держа в руках раскрытый учебник. Он остановился рядом с ней и опустил книгу, чтобы она могла читать со страницы.

— «Стокгольмский синдром состоит из сильных эмоциональных связей, которые развиваются между двумя людьми, где один человек периодически преследует, бьет, угрожает, оскорбляет или запугивает другого».

Он прочитал слова своим холодным, безразличным голосом, прежде чем снова положить книгу на стол.

— Когда вас выпустили из моей темницы, мисс Грейнджер, я был всего лишь узником в собственном доме. Я жил каждый день так, как будто это был мой последний шанс быть казненным за мои предыдущие неудачи или преступления моей жены в любой момент. Моя жена и сын были мертвы, я был изолирован от своего социального круга, и вся система убеждений, на которой я строил свое существование, была полностью разрушена.

Люциус старался не встретиться с ней глазами, глядя на ее левое плечо, пока он это говорил. Гермиона молчала, ее пальцы крутили палочку Драко снова и снова.

— Я купил эти книги, мисс Грейнджер, потому что хотел лучше понять вас, — он еще раз взглянул на стопку книг. — Но, прочитав их, я лучше понял себя. Я начал понимать, что вы никогда не были жертвой в наших отношениях. С самого начала вы использовали меня. Вы солгали мне. Вы манипулировали мной. Вы позволили мне ровно столько, чтобы мучить мыслью о том, каково это-быть любимым Вами. Но правда в том, что я был всего лишь пешкой.

Люциус двигался, пока говорил, его голос становился все тише и настойчивее, пока он не оказался прямо перед Гермионой, его обвиняющий палец ткнулся ей в грудь, когда он говорил, его дыхание касалось ее лица.

Гермиона застыла на месте, не в силах отвести взгляд, когда суровая реальность его слов окутала ее.