Девяносто дней тьмы

Глава 12

Гермиона пришла в себя, лежа на животе. Ее лицо было повернуто в сторону, и она почувствовала шелковистую мягкость подушки под щекой за несколько секунд до того, как поняла, что спина затекла и болит. Она приподнялась на четвереньки, пытаясь растянуть нежную кожу, которая, казалось, разорвется, если она будет двигаться слишком быстро.

Она огляделась и с удивлением обнаружила, что вернулась в свою комнату в Малфой-мэноре. Неужели все это ей приснилось? Гермиона посмотрела на свое тело, уже не в свадебном платье, а в очень короткой ночной рубашке. Она повернула голову в другую сторону и наконец увидела Люциуса. Он сидел в кресле у ее кровати, одетый только в тонкий шелковый халат, который распахнулся, открывая часть его хорошо сложенной груди. Он был небрит, его волосы были взъерошены и рассыпались по плечам, пока он спал, его голова была под неудобным углом. Гермиона ахнула, увидев ожоги, покрывавшие почти половину его красивого лица. Кожа была красной и сморщенной, переходя в темно-розовый цвет на шее.

Услышав ее вздох, он открыл глаза и выпрямился, потирая шею.

— Ты проснулась.

Гермиона наклонила голову, осторожно принимая сидячее положение и натягивая одеяло на обнаженные ноги.

— Что случилось, Люциус?

— Ты не помнишь?

Она покачала головой.

— Не много, но я помню Адское пламя.

Она замолчала, внезапно вспомнив мучительные крики гостей. Ее рука поднялась, чтобы прикрыть рот.

— Кто-нибудь погиб? — спросила Гермиона, и волна тошноты захлестнула ее.

— Так это была ты? — Люциус пристально посмотрел на нее.

— Да, это сделала я, — она слишком устала, чтобы лгать.

Глаза Люциуса расширились.

— Я никогда не думал, что ты действительно достигнешь этого. Даже Темный Лорд не может наколдовать дьявольское пламя без палочки.

— Все дело в платье, — тихо сказала она, глядя на свои колени. — Я не была достаточно сильной, пока не надела платье, и даже тогда я не могла контролировать его ...

Она снова поднесла руки к губам, вспоминая, что чувствовала, как ее охватило вожделение, когда она подбрасывала пламя все выше и выше. Ей было все равно. Ей было бы все равно, даже если бы каждый человек в зале суда сгорел заживо.

— Ты не могла остановить это, — спокойно сказал Люциус, встретившись с ней взглядом.

— Если бы ты спросила меня, я бы сказал, что самая трудная часть заклинания огня — это контроль над ним. Ощущения ошеломляющие.

— Ты чувствовал себя так же?

— Да.

Их глаза встретились.

— Я кого-нибудь убила?

— Нет. Несколько человек получили ранения, но никто не погиб.

Гермиона вздохнула, не уверенная, испытала ли она облегчение или разочарование.

— Глупо было ожидать, что можно убить Темного Лорда огнем, это одно из его любимых орудий.

— О, я не ожидала, что убью его, — сказала она.

— Тогда в чем была цель твоего маленького трюка?

Гермиона почувствовала неодобрение в его голосе.

— Я пыталась убить Нагайну — она крестраж. Последний крестраж.

Люциус испустил долгий вздох.

— Крестражи, — несколько секунд он смотрел поверх ее головы. — Это то, чем вы занимались с Поттером и Уизли прошлым летом, вы искали крестражи?

Гермиона кивнула.

— Осталась одна Нагайна.

— Ничего не осталось. Нагайна погибла в огне.

Гермиона снова прикрыла рот рукой.

— Ты уверен? Ты сказал, что никто не умер.

— Я не считаю змею человеком, Гермиона.

На какое-то время та отвернулась от него. Она не знала, что чувствовать. Наконец-то ей это удалось. Задача, которая была возложена на нее и Рона, наконец-то была выполнена. Если бы только Гарри и Рон были живы. Если бы только кто-нибудь, кроме нее, взял мантию и наконец закончил все. Она вытерла слезы и снова посмотрела на Люциуса.

— Знает ли Тем... Темный Лорд знает, что это была я?

— Я так не думаю.

— Как я сбежала?

— Защита от аппарации была снята, когда сработала пожарная сигнализация. Я аппарировал через комнату к тебе и поймал тебя прежде, чем ты упала в огонь. Тогда я с тобой аппарировал прочь.

— Разве это не будет выглядеть подозрительно?

Он пожал плечами.

— Думаю, что нет. Все уходили, Темный Лорд был ранен, и Беллатрикс аппарировала его оттуда, прежде чем мы ушли. Надеюсь, что мои действия будут восприняты как защита ценного актива.

— Значит, министерство сгорело дотла?

Он слабо улыбнулся.

— Нет, я думаю, пожар был потушен после твоей потери сознания.

Гермиона на мгновение задумалась.

— Мне жаль твое лицо, — тихо сказала она.

Люциус дотронулся до блестящей розовой кожи.

— Оно заживет, эльфы уже позаботились об этом.

— Я не хотела тебя убивать.

Он моргнул.

— Но ты бы сделала это, чтобы добиться успеха?

— Да.

Он склонил голову.

— Так и должно быть. Я сожалею о твоей спине.

— О, — Гермиона на мгновение забыла о боли в спине, она потянулась назад, пытаясь дотронуться до нее, и вздрогнула, когда плоть слишком сильно натянулась на ее лопатках. — Что со мной случилось?

— Я поджег тебя.

— Что?

— Твое платье защищало тебя от огня, только лицо немного было обожжено, но я подумал, что это будет выглядеть подозрительно, если ты будешь единственным человеком, который спасется невредимым, поэтому я поджег тебя сам. Но твои раны заживут быстрее, чем раны, нанесенные заклятым огнем.

Гермиона обрабатывала эту информацию молча. Наконец она снова посмотрела на Люциуса.

— Ты спас мне жизнь?

— Да.

— Почему?

Он неловко поерзал на стуле, но ничего не ответил.

— Ты собираешься убить Темного Лорда?

— Да.

В ее голосе звучала ярость.

— У тебя есть план?

— Пока нет. Я никогда по-настоящему не верила, что зайду так далеко, но я сделаю это.

— Я тебе верю.

Гермиона слегка вздрогнула, когда он внезапно вытащил палочку. Его губы изогнулись, заметив тень страха, который отразился на ее лице.

— Примени Обливиейт.

Он перевернул палочку и передал ей.

— Что? Нет!

Она машинально взяла палочку, подсознательно осознавая заключенную в ней силу. От нее веяло силой, мужеством, контролем. Она была похожа на Люциуса.

— Я слишком много знаю, Гермиона, я для тебя обуза. Ты должна стереть мне память, и как можно скорее, пока меня не позвал Лорд.

Гермиона колебалась, перебирая пальцами гладкий вяз палочки. Было так приятно поговорить с ним. Честно говоря, никакой полуправды или сокрытия, и теперь этот разговор должен быть стерт. Ее пальцы судорожно сжались вокруг палочки. Она не хотела терять его.

— Я все равно помогу тебе, только попроси.

Когда он говорил, глаза его горели.

— Почему?

Он опустил глаза.

— Ты знаешь почему.

Гермиона бросила палочку на прикроватный столик и осторожно встала. Ее спина запротестовала, но она смогла сделать несколько шагов в ту сторону, где сидел Люциус, и забраться к нему на колени. Она взяла его лицо в ладони, стараясь не касаться обожженной кожи. Заставила его посмотреть ей в глаза и долго созерцала его темно-серые глубины. В ее голове царил хаос эмоций. Возбуждение боролось со страхом и отвращением к тому, что она сделала. Где-то внутри она все еще чувствовала себя нечистой, зараженной Адским пламенем. Гермиона не осмеливалась отвести взгляд от Люциуса, его глаза не давали ей покоя, напоминая о том, кто она и что должна делать. Если она отвернется от него, то потеряется. Он нежно положил руки ей на талию и спокойно посмотрел на нее. Он спас ей жизнь. Он снова защитил ее. Что-то, что она не осмеливалась назвать, росло внутри нее. Затем Гермиона прижалась губами к его губам.

На этот раз не было никакого изящества. Как только их губы соприкоснулись, они загорелись. К своему стыду и ужасу, Гермиона почувствовала, как внутри нее снова поднимается жар Адского пламени, и она чувствовала себя распутной в его объятиях, кусаясь, царапаясь и извиваясь. Люциус стянул с нее через голову ночную рубашку, и Гермиона оказалась голой у него на коленях, настойчиво дергая за шнурок халата, чтобы открыть его налившийся член. С уверенностью, о которой она и не подозревала, она схватила его в кулак и опустилась на него, едва слыша его стон удовлетворения, когда начала двигаться. Его большие руки обхватили ее ягодицы, приподнимая и прижимая к себе со все возрастающей силой, пока она не смогла сдержать крики экстаза. Гермиона кончила, содрогаясь и сжимаясь вокруг него, пока он продолжал вколачиваться в нее, прежде чем отпустить. Она упала ему на грудь.

— Мне очень жаль.

Горячий стыд сменил ее ранее жгучую страсть. Гермиона хотела утешить его, но странная сила овладела ее чувствами, и она едва контролировала свои действия.

— Все в порядке, — его голос звучал почти весело, когда он взял ее лицо в свои руки и поцеловал, на этот раз нежно. — Это нормальная реакция на заклинание Адского пламени, во всяком случае, у мужчин. Не думаю, что когда-либо видел, чтобы женщина колдовала его раньше.

Гермиона замерла, уткнувшись лицом ему в шею.

— Итак, когда ты продемонстрировал мне...

— Да.

— Ты так себя чувствовал?

— Думаю, да, хотя и не знаю точно, что ты чувствуешь.

Она вздрогнула.

— Темная, жестокая, горячая, не я.

— Тогда да, именно так чувствуешь себя во время и после проклятия. Это темная магия, Гермиона. Ты не можешь рассчитывать использовать такую силу и уйти невредимым.

Она протянула руку и нежно коснулась его обожженной щеки.

— Значит, после демонстрации ты хотел меня?

— Конечно, — он схватил ее пальцы и убрал их со своей покрытой шрамами плоти. — Но я бы сделал тебе больно, если бы взял тебя тогда.

Гермиона отвела взгляд.

— Твое самообладание намного выше моего.

— Я осмелюсь сказать это. Я использовал это проклятие гораздо больше раз, чем ты, — Люциус взял ее за подбородок, и она снова встретилась с ним взглядом. — Кроме того, у тебя был добровольный партнер, которому можно было потакать. Я бы навязался девятнадцатилетней девственнице, наши обстоятельства не были одинаковыми.

Гермиона вздрогнула в его объятиях.

— Я больше никогда им не воспользуюсь.

Он улыбнулся ей в щеку.

— Посмотрим.

Затем он потянулся за палочкой и снова передал ей.

— Сделай это сейчас.

— Ты уверен?

— Да, верни меня туда, где я проснулся. Я только подозревал твою причастность, если ты будешь отрицать это, я поверю тебе.

Гермиона прижалась лбом к его лбу и коснулась палочкой виска.

— Мне очень жаль, — прошептала она ему в губы. — Oбливиейт.

Воспользовавшись тем, что Люциус потерял ориентацию, она положила палочку на прикроватный столик и снова прижалась к его груди. Он смотрел на нее с удивлением.

— Гермиона? Он посмотрел на кровать. — Ты же спала.

Она крепко поцеловала его, чувствуя, как его руки обнимают ее, несмотря на смущение.

— Я проснулась, — сказала она, нежно целуя его снова.— Ты спас меня.

— Ты помнишь? — его взгляд стал жестким. — Это ты наколдовала заклятый огонь?

— Нет.

Она яростно замотала головой, заставляя себя посмотреть ему в глаза.

— Я не видела, откуда он взялся. Помню, я испугалась, думала, что упаду в обморок и ты меня поймаешь, а потом проснулась здесь.