Драматургия ГДР

6 б

Столовая. Обеденный перерыв. На продуктовом киоске надпись: «Закрыто на переучет». Лозунг снят. Столы накрыты скатертями. На задней стене деревянный стенд. На нем написано «Стенная газета». Стенд пуст.

Г е ш к е (ест суп). В прежние времена я своим эксплуататорам такое дерьмо выплеснул бы прямо в лицо.

К о л б е. Гешке, ты герой!

Д р у г о й р а б о ч и й. В нем есть мясо.

К а р р а с. Он сказал — мясо! Он бредит. Это от голода.

Т е л я ч ь я н о ж к а. В сочельник у нас всегда были телячьи ножки, до сорок четвертого. (Каррасу). А ты знаешь, что такое телячьи ножки? Если их потушить в масле, они просто тают во рту.

К а р р а с. А кто платил за эту телятину?

Т е л я ч ь я н о ж к а (хихикая). Государство. Я был служащим.

Д р у г о й р а б о ч и й. А кто оплачивал государству?

Ц е м к е (Телячьей ножке). Ты был нацистом?

Т е л я ч ь я н о ж к а. У меня было шестеро детей, коллеги.

К а р р а с. Это оттого, что ты жрал мясо.

Входит ф р е й л е й н М а т ц. Она вешает на стенд газетный лист с портретом Балке. Каррас смотрит на нее. Доска висит слишком высоко.

Я думаю, что в супе действительно было мясо.

Общий смех. Ф р е й л е й н М а т ц поспешно уходит. Входит Б а л к е.

Ш т е т т и н е р. Вот активист.

Ц е м к е (громко). Явился собственной персоной, карман на заднице лопается от наших денег. (Срывает со стены портрет Балке.)

Ш т е т т и н е р. (отойдя в сторону). Рвач! Предатель рабочего класса!

Г е ш к е. А сколько получает твой подручный, Балке?

Балке приносит еду и садится. Каррас и Цемке демонстративно встают из-за стола, за ними остальные. Колбе и Крюгер продолжают сидеть.

К р ю г е р. Я лично ничего против тебя не имею, Балке, а Штеттинер был в С. А. и вообще он дерьмо. Но ты, действительно напал на нас со спины.

Б а л к е. Я не делал из этого тайны.

Ш т е т т и н е р Это позор, это черт знает что.

Б а л к е. Каждый может сделать то же самое.

К а р р а с. Может.

Б а л к е. Вчера на собрании вы все драли глотки, что нет обуви. Если бы рабочие на обувных фабриках выпускали побольше обуви, у нас было бы больше обуви.

Р а б о ч и й. Попробуй сделать ребенка, если тебя кастрировали.

Ш у р е к. Только от нас самих зависит, добьемся мы лучшей жизни или нет.

К а р р а с. Это я могу прочесть в газете, на которую подписана моя задница.

Б а л к е. С такой умной задницей ты должен сидеть в кабинете.

Смех.

К р ю г е р. Ты говоришь, все от нас самих зависит. Хорошо, за нами дело не станет. Но кто снимет сливки? Ты видел этого профсоюзного проповедника вчера на собрании?

К о л б е. Если он тебе не нравится, почему ты терпишь?

Г е ш к е. Вот именно, почему?

К о л б е. В директорском кабинете за письменным столом сидит рабочий. Ты тоже рабочий, можешь с ним поговорить на эту тему.

К а р р а с. А кто приписал Лерке саботаж за тот несчастный случай? «Рабочий за письменным столом». Он снял с себя звание рабочего вместе с рабочим комбинезоном.

Б а л к е. Никакой это не несчастный случай. Вы все знаете это так же хорошо, как и я. (Пауза.) Вы ничего не хотите знать о новых нормах, — кто же тогда рвач, вы или я?

К о л б е. Вы рубите сук, на котором сидите. Как работаем, так и живем.

К р ю г е р. Протяни им палец, они откусят всю руку.

Ц е м к е (к Балке). Будешь продолжать в этом духе — мы из тебя калеку сделаем.