Древо Тьмы

Эллорен Гарднер

Шестой месяц

Верпасия, провинция Гарднерии

Свернувшись у костра на лесной поляне, я смотрю на Ни Вин. Нас окутывает ночная тьма.

Ни Вин в своей чёрной военной форме сидит на поваленном дереве и точит кривой меч, расписанный рунами, водя по лезвию маленьким точильным бруском. Лезвие мерцает в отблесках танцующего пламени, руны отливают синим.

Как странно, я привыкла к компании Ни Вин. Мы скачем на запад: прошли в портал Фи На в пустыне, попали в Каледонские пустоши, потом пробрались тайным ущельем под Северным хребтом.

Мы идём в Кельтанию, теперь новую провинцию Гарднерии.

За последние дни я узнала, что Ни Вин всегда точит клинки, если у неё свободны руки. Ночь за ночью она без устали натачивает меч с рунами, кривые клинки и даже серебряные сюрикэны, несмотря на то что оружие у неё острее не бывает.

Я понимаю её тягу к металлу, ведь точно так же меня влечёт дерево, хотя я и сопротивляюсь, не поддаюсь внезапно захватывающему меня желанию снова испытать прилив магических сил. В пути, когда мы скачем через леса Верпасии, которая стала провинцией Гарднерии, я намеренно не касаюсь мрачных разъярённых деревьев и даже упавших на землю ветвей. Лес дышит ненавистью и страхом, и мои магические линии откликаются короткими вспышками.

Деревья безмолвно оценивают моё могущество.

Земля в лесу усыпана толстыми ветками и тонкими прутиками, некоторые из них прямые и гладкие, как готовые волшебные палочки. Моя правая рука безотчётно сжимается, магические линии тянутся к каждой ветке, на которую падает мой взгляд.

Мне всё сильнее хочется касаться мёртвого дерева, сухих ветвей, чтобы накормить растущую магию. Я словно в тисках пагубной страсти, управлять которой не в силах. Как Ариэль ничего не могла поделать с непреодолимой тягой к дурманящим ягодам нилантира.

В попытках отвлечься, я сжимаю правый кулак с такой силой, что ногти впиваются в ладонь, однако сознательное сопротивление только распаляет запретную страсть. Увидев, на что способна в моих руках волшебная палочка, я теперь понимаю, почему меня так тянет к дереву.

Меня толкает к деревьям ищущая выход магия.

С некоторых пор мне страшно касаться Жезла Легенды — я замотала его в лоскут грубой ткани и держу в голенище левого сапога. Я чувствую его присутствие, дерево в звёздном свете то и дело является мне в коротких видениях, но я слишком боюсь этой силы и сопротивляюсь Жезлу изо всех сил.

Я боюсь всех волшебных палочек.

Я боюсь себя.

Лёжа на тонкой подстилке у костра, я размышляю о магии и волшебных палочках под скрежет точильного камня на лезвии меча, огненные блики на клинках безмолвно меня о чём-то предупреждают.

Мы с Ни Вин угрюмо молчим почти всю дорогу, моя магия всегда с нами, как третий путник, от которого не избавиться. Время от времени Ни Вин бросает в мою сторону короткие взгляды — быть может, воображает, как легко перерезать острым клинком мне горло.

Она давно познакомилась с истинной природой моей магии, и свидетели тому её изуродованные рука и ухо. А теперь и я знаю, на что способна моя сила, ничуть не похожая на романтическое волшебство из сказок о подвигах моей бабушки. В том огне погибла почти вся семья Ни Вин, пламя выжгло целые деревни вместе с жителями. Ни Вин как-то обронила, что «проклята жить».

Она точит меч, а мне кажется, что на лезвии этого оружия балансирует моя жизнь. Наверное, стоит опасаться её мрачных взглядов, судя по которым, Ни Вин вовсе не уверена, что поступает правильно, помогая мне остаться в живых. Однако я до сих пор не оправилась от потрясения, увидев и ощутив, на что способна моя магия, и на страх за свою жизнь просто нет сил.

Утром мы снова в седле, скачем, едва обмениваясь парой слов. Ем я, только чтобы поддерживать силы, почти не ощущая вкуса походных галет из каких-то зёрен с волокнами сушёных фруктов. Пью, только чтобы утолить жажду. Вода кажется горькой, и с каждым глотком приходит мысль: «Что за чудовище я кормлю?»

У самого Южного хребта мы останавливаемся на берегу реки под косогором. Утренние лучи золотят воду, в воздухе жужжат насекомые.

Без малейшего желания я стаскиваю тяжёлую военную форму ву трин. Плотная ткань защищает от огня, стрел и ножей, но в то же время — и это, пожалуй, важнее всего — чёрный мундир даёт надежду, с ним ву трин мне будто предложили шанс стать другой, пообещали принять к себе.

Свернув одежду и крепко сцепив зубы, я вхожу в воду и окунаюсь с головой. Вода ледяная. Меня трясёт, зубы выстукивают дробь, мерцающая оттенками светлого изумруда кожа покрывается мурашками. Ни Вин безучастно наблюдает, усевшись на плоский валун на берегу. Руны, которые начертила на мне Сейдж — и щит от тёмной силы на предплечье, и предвестник мрака на животе, — ясно выступают на замёрзшей коже.

Мы с Сейдж виделись несколько месяцев назад у амазов, и, вспоминая о ней теперь, я думаю и о других друзьях и родных.

«Где ты сейчас, Сейдж? Здоров ли твой малыш-икарит? Добралась ли ты до земель Ной? Быть может, сейчас ты там с моими братьями и Дианой, с её братом Джаредом и теми, кто мне дорог? Быть может, и Айвен там, с вами?»

Я упрямо гоню вдруг охватившую меня тоску, сильнейшее желание оказаться с дорогими и любимыми, прячу печаль глубоко в сердце.

Быстро ополоснувшись, я заворачиваюсь на берегу в жёсткое покрывало и с досадой цепенею перед великолепным гарднерийским платьем и накидкой, которые Ни Вин разложила на широком плоском камне. Хитрая Чи Нам заранее приготовила эту одежду — на случай внезапного побега.

Утренний ветерок приподнимает угол одеяла и холодит ноги.

С ощущением, что добровольно глотаю ядовитое зелье, я тщательно облачаюсь в гарднерийский наряд: шёлковое нижнее бельё и чулки, кожаные сапоги с узким голенищем, широкую чёрную нижнюю юбку. Затем набрасываю узкое платье с разрезами по бокам и терплю, затаив дыхание, пока Ни Вин крепко зашнуровывает лиф.

Я принимаю из рук спутницы чёрный плащ и привычно набрасываю его на плечи.

Жезл Легенды я прячу в голенище левого сапога, а камень с руной, полученный от Чи Нам, опускаю в глубокий карман платья — гладкий оникс холодит меня сквозь шёлк платья, успокаивая, внушая надежду.