Древо Тьмы

Однако Унг Ли смотрит на него с непроницаемым выражением на лице. Пронзив напоследок гарднерийца острым взглядом, она подаёт короткий, но очень красноречивый знак Воттендрилу: указывает на дверь, будто больше всего на свете желая избавить себя от присутствия Тристана Гарднера.

Воттендрил Ксантил шагает в ногу с Тристаном, каблуки их сапог в унисон бьют по каменному полу длинного коридора, который тянется через весь северный остров Вивернгарда. На гладких плитах то и дело попадаются заключённые в круг эмблемы дракона. На потолке тоже драконы — чёрные эмблемы вырезаны в обсидиане, мощные змеиные формы омыты мерцающим синим светом, который отбрасывают рунные факелы, закреплённые на стенах.

Все встречные воины и стажёры ву трин бросают на Воттена обнадёживающие взгляды, выражая негласную солидарность. «Прогони его!» — будто говорят они.

— Итак, у меня теперь личный охранник, — говорит Тристан Гарднер. В его голосе проскальзывают едва слышные нотки насмешки.

Воттендрил поворачивается к гарднерийцу: его встречает быстрый, проницательный взгляд, воздух между ними уже едва не искрит от напряжения.

Воттен вспыхивает яркими молниями.

— Естественно, охрана нужна, — парирует Воттен, подавив усмешку. — Я буду дежурить днём, а ночевать в казарме будет другой страж.

Откровенно говоря, Воттен потрясён презрением, которое исходит от этого мага. Он имеет дерзость сомневаться в необходимости охраны!

Да как он смеет? После того, как прорвался в Вивернгард? Внук Чёрной Ведьмы, подумать только! В высокочтимом Вивернгарде! Несмотря на все протесты. Несмотря на петицию, которую составил Воттен и направил в трибунал ву трин и в Совет Ной. Однако верховная командующая Ванг Трой, самая высокопоставленная из всех чародеек ву трин, отмела все просьбы и прошения.

Даже несмотря на то, что никому, в сущности, внук Чёрной Ведьмы здесь совсем не нужен.

— То есть ты повсюду будешь ходить за мной, как тень? — холодно уточняет маг.

Воттен очаровательно улыбается, хотя глаза его и мечут молнии.

— Да, гарднериец, буду. А если ты хоть на йоту нарушишь правила Вивернгарда или приказы Унг Ли, оттащу в трибунал ву трин, схватив прямо за твою тонкую гарднерийскую шею.

Тристан Гарднер ухмыляется в ответ и замедляет шаг. Когда они останавливаются, Воттен едва не отшатывается, увидев в глазах гарднерийца всплеск бешеного гнева.

Водная магия Тристана бурлит, жестокая и непримиримая.

Он окидывает Воттена взглядом с головы до ног, и в его глазах тоже вспыхивают молнии.

— Что ж, попробуй, — отвечает он, оскалив зубы.

Ого, какой смелый. Воттен растягивает губы в холодной улыбке, выпустив над головой сверкающие чёрные рога.

— Тебе рассказали, кто я? — мягко осведомляется он.

— Полагаю, жилони́льский дракон-оборотень, сородич восточных драконов, — со знанием дела отвечает Тристан. — Готов спорить, что и магией владеешь на высшем уровне.

— Верно, Тристан Гарднер, и не забывай об этом. — Воттен склоняется вперёд, охваченный внезапным стремлением высвободить крылья и показать этому гарднерийцу, на что способен. — Мне известно, что ты маг пятого уровня. И сила твоя чрезвычайно велика. Она растёт, ещё не достигла пика. Однако не думай, что я с тобой не справлюсь.

И опять гарднериец смотрит на него с ледяным презрением, под которым легко угадывается тяга к неповиновению приказам. Губы Тристана изгибаются в очередной холодной усмешке.

— Мне бы и в голову не пришло сомневаться в моём новом страже, Воттендрил.

Подозрительно прищурившись, Воттен подстраивается под широкий шаг гарднерийца, который уже идёт дальше.

«Как интересно, а этот экземпляр не торопится раскрывать все карты», — размышляет Воттен, втягивая драконьи рога обратно. Он явно столкнулся с чем-то неожиданным, а всё непонятное Воттена тревожит.

Пожалуй, присматривать за Тристаном Гарднером придётся куда пристальнее, чем он рассчитывал. Этот парень никому не подчиняется, как его ни запугивай. Прямые угрозы на него тоже не действуют.

Что ж, применим тяжёлую артиллерию.

— Тебя здесь не ждали, — произносит Воттен, и его слова откровенно сочатся ядом.

А в ответ опять эта гадкая ухмылка.

— Я знаю, — кивает Тристан. — Однако я здесь и никуда уходить не собираюсь, так что привыкай к моей компании.

Воттен не смог бы спрятать саркастические интонации, даже если бы попытался.

— Тебе что, нравится быть среди тех, кто тебя ненавидит?

Лицо Тристана остаётся бесстрастным, а в глазах вспыхивает пламя, когда он снова останавливается и поворачивается к собеседнику.

Гарднериец говорит спокойно, почти вежливо, однако не почувствовать рвущийся на свободу яростный огонь невозможно.

— Я хочу быть там, где смогу вступить в армию, которая будет сражаться с гарднерийцами и альфсигрскими эльфами до последнего воина и до последней капли магии. — Тристан резко шагает к Воттену. — Мне плевать, кто и где меня ненавидит. Плевать, даже если все до единого в Вивернгарде обольют меня презрением. Вы здесь просто не представляете, против чего мы воюем.

Маг отворачивается и идёт дальше, прибавив шагу, будто торопится избавиться от Воттена, чтобы устроиться на новом месте и жить дальше. Именно в этот момент Воттендрилу приоткрывается истинная природа и цельность странного гарднерийца.

Поднимаясь по широкой винтовой лестнице, Воттен бросает на подопечного недоумённые взгляды: как ни странно, но этот ворон, похоже, сказал правду, по крайней мере, его магия и тайные эмоции не противоречат словам. Неужели всё так и есть?

— Хочешь, чтобы я поверил, будто внук Чёрной Ведьмы искренне перешёл на нашу сторону? — бросает он в спину Тристану едкий вопрос.

Тристан на мгновение оборачивается.

— Воттендрил, честно говоря, мне безразлично, во что ты веришь, — мрачно отвечает он.

Лестница заканчивается, и дальше они идут по новому длинному коридору со сводчатым потолком. Воттендрил выступает вперёд, показывая дорогу, не пряча недовольства.

Поглядывая на номера на дверях казармы, Воттен подозрительно хмурится. Когда они поворачивают за угол, молнии на его тёмной коже беспорядочно вспыхивают — так вот что придумала Унг Ли!

Тристан рядом с ним будто прилипает к полу.

Перед ними стоит Силла, фея смерти, её маленькая тёмная фигурка окутана густой паутиной, паутиной затянуто и всё пространство рядом — стены, потолок и даже пол, превращая коридор в непроходимый туннель. На Силле мундир военных стажёров Вивернгарда, только чёрный, не синий, и на чёрной материи чёрным шёлком вышит дракон. Любая одежда приобретает на феях смерти чёрный цвет. У Силлы короткие кудрявые волосы, большие глаза, обрамлённые густыми ресницами, тёмные пухлые губы, на лице и в заострённых ушах сверкают металлические украшения того же обсидианового оттенка, что и её кожа.

Силла молча смотрит перед собой, её взгляд совершенно неподвижен, и Воттен отчётливо понимает, в чём дело.

Гарднерийца поселили рядом с феями смерти, чтобы напугать и заставить уехать. Его соседями будут три главные феи смерти, которых почти все в Вивернгарде боятся. Уж слишком близки они ко всему ужасному, что сопутствует жизни: к смерти, разложению, болезням и страху.

«И всё же неправильно выставлять их пугалами, несправедливо», — внутренне ощетинившись, думает Воттендрил. Феи смерти держатся особняком, отдельно от прочих фей и других народов, и потому над ними часто смеются или связывают с ними суеверия. А Воттендрил искренне уважает Силлу, Вайгера и Веспер, и не из страха, просто он чувствует, в основе их магии лежит нечто важное и необходимое. Нечто столь же крепко связанное с силами природы и естественным порядком вещей, как и способности Воттендрила управлять погодой.

Кроме того, он совершенно уверен — феи смерти не предадут Вивернгард, цели у них общие.

Мелко перебирая лапками, любопытные пауки устремляются по полу к Воттену и Тристану, взбираются по их штанинам. Их так много, и они все такие разные. Пауки-волки, воронковые пауки, коричневые затворники и даже одна или две чёрные вдовы.

Тристан невозмутимо смотрит на Силлу Вууль.

— Я Тристан Гарднер, — абсолютно спокойно, недрогнувшим голосом произносит он, будто не замечая кишащих на его теле пауков. Чёрная вдова уже добралась до его шеи. — Похоже, мы будем соседями.

Силла молчит, лишь медленно склоняет голову набок — металлические украшения негромко позвякивают, большие чёрные глаза не мигая смотрят на гарднерийца.

Пауки вдруг бросаются вниз, слезают с Тристана и Воттена и разбегаются по стенам, прячутся в густой паутине.

Тристан почтительно кланяется Силле и отпирает комнату, в которой ему предстоит жить. Бросив недовольный взгляд на Воттена, он широко распахивает дверь.

Воттен, заглянув в комнату, даже не пытается двинуться вперёд. На стене алеет надпись, сделанная, судя по брызгам, кровью. Отвратительное слово написано на языке ной, вряд ли Тристан Гарднер может его прочесть. Однако взгляд Тристана мгновенно вспыхивает гневом.

Похоже, он отлично понимает написанное.

ТАРАКАН

— Что это значит? — спрашивает Тристан, будто лишившись невидимой брони. Он явно ошеломлён, глаза блуждают, слово на стене о чём-то ему напомнило.

— Это значит… — Воттен смущённо умолкает. Почему бы просто не сказать, о чём здесь речь? Он ведь совсем недавно, сегодня, употребил это слово, раздосадованный приказом сопровождать и охранять опасного гостя. Ещё и удивлялся, в своём ли уме Ванг Трой.

— Что же? — настойчиво требует ответа Тристан, и Воттену необъяснимо горько видеть гарднерийца таким, выбитым из колеи. — Что это значит?

Воттен делает над собой некоторое усилие.

«Приди в себя! — мысленно приказывает себе он. — Ты жилони́льский дракон-оборотень. Разнюнился из-за какого-то гарднерийца! А он опасен».

— Это слово означает «таракан», — пытаясь говорить бесстрастно, отвечает Воттен.

Тристан широкими шагами пересекает комнату и открывает испачканную надписью дверь стенного шкафа.

Чёрного как ночь. На внутренней створке тоже обнаруживается послание:

ТАРАКАНИЙ ВЫКОРМЫШ — УБИРАЙСЯ

Выданная военная форма, которая должна бы висеть в шкафу, измятыми комками валяется на полу. Мундир изорван и перепачкан красной краской.

Тристан цепенеет. В его взгляде вспыхивает отчаяние, и Воттен снова напоминает себе, кто перед ним.

«Не забывай! — мысленно кричит он себе. — Что, решил посочувствовать внуку Чёрной Ведьмы?! С ума сошёл?!»

Стоя спиной к Воттену, Тристан долго молчит. А потом резко закрывает дверь шкафа и поворачивается. Его глаза пылают яростью, Воттен ощущает мощную силу этого взгляда, по спине прокатывается холодная волна, молнии вспыхивают на коже в ответ этому сгустку энергии.

— Значит, буду носить что есть, — коротко сообщает Тристан, показывая на линялый мундир и брюки цвета индиго, которые дали ему на корабле.

В груди Воттена поднимается горячая волна недовольства. Чужаку не позволено ходить в одежде народа ной!

— Нет, так нельзя! Нужно носить настоящую форму.