Злая сказка

Сделка

Сильнее всего мы можем возненавидеть только тех, кого любим всем сердцем. Эта мысль крутилась в моей голове на протяжении всего урока. Не давала сосредоточиться и подогревала вспышки ярости, стоило мне лишь повернуться вправо. Там, наискось от моей парты, сидела причина моего сегодняшнего дурного настроения. Фелиция Киган.

Она была мила и все время улыбалась. Всем: учителям, ученикам, портретам, своему отражению в зеркале. Удивительно, как у нее еще не свело челюсть от этой сладкой улыбочки. Я досадливо поморщилась и села вполоборота к Арчи. Мне не хотелось видеть ни Киган, ни Риддла, который смотрел на нее с легким снисхождением. Он всегда так взирал на меня, стоило мне сказать какую-нибудь глупость. От этого становилось еще гаже на душе.

Эта сладкая парочка уже несколько дней везде появлялась вместе. На завтраках и обедах они сидели рядышком, в коридорах ходили чуть ли не под ручку, а на уроках эта белокурая слизеринка постоянно подсаживалась к Тому, хлопала ресницами и что-то говорила. А после внимательно слушала каждое слово Риддла так, будто он объяснял ей не элементарные законы трансфигурации, а заново открывал Америку.

Мне было горько и обидно. Почему он терпел ее рядом с собой? Почему позволял красть свое время и тратить его так бестолково? Я не понимала поступков Тома, более того, такое его поведение казалось мне диким и противоестественным. Меня бы друг давным-давно отругал за подобные глупости. Киган же он улыбался.

Я попыталась было сосредоточиться на словах профессора Дамблдора, но у меня ничего не вышло. Арчи, дернул меня за рукав мантии и придвинул сложенный пополам листик бумаги. Я, помедлив, взяла его в руки и развернула. Внутри незнакомым почерком было написано несколько слов:

«Встретимся на третьем этаже до обеда. Надо поговорить».

И все. Ни подписи, ни инициалов. Я вопросительно посмотрела на Арчи. Парень же в ответ пожал плечами, дескать, понятия не имею, от кого записка. Я хмыкнула и вновь повернула голову к учителю. Несомненно, это будет познавательный разговор, раз некто неизвестный стал так шифроваться.

* * *

Я стояла возле доспехов рыцаря, сжимавшего стальными перчатками эфес меча. Хороший такой кусок железа, массивный. Упустишь его на ногу — живого места не останется. Интересно, а если случайно «уронить» его на голову Фелиции, то она перестанет улыбаться? Или это уже не лечится даже сотрясением мозга? Я нахмурилась. Странно, раньше не замечала за собой такой кровожадности. Или все дело в Томе?

Наверное, надо признаться хотя бы самой себе, что я его ревную. Он и так длительное время ни с кем не встречался, посвящая львиную долю своего внимания только мне. А теперь я скучаю по всему этому, и мне безумного хочется придушить эту гадкую Фелицию и вернуть того Тома, который был моим надежным, пускай и не очень заботливым, другом.

Сзади послышались чьи-то торопливые шаги. Я оглянулась, сжав в кармане волшебную палочку. Конечно, первым дуэлянтом Хогвартса я никогда не была, но хорошей реакцией обладала. Если что-то пойдет не так, то я сумею за себя постоять!

Навстречу мне шел Эйвери. Взъерошенный, нервный — он постоянно оглядывался, словно боялся, что за ним следят. Поравнявшись со мной, юноша не остановился, а прошел дальше по коридору к дверям класса. Судя по всему, сейчас помещение пустовало, так как все ученики были на обеде. Открыв дверь, Джонатан еще раз внимательно обвел взглядом коридор.

— Иди сюда, — коротко бросил он, скрываясь за дверью.

Я помедлила. Мне совершенно не хотелось оставаться наедине со слизеринцем. Не смотря на то, что Эйвери больше не оскорблял меня и вел себя вполне сносно, я опасалась его. Вытащив палочку из кармана, я открыла дверь и вошла в комнату, в любой момент ожидая нападения. Несмотря на «покровительство» Риддла, я оставалась магглорожденной и никогда не забывала об этом. Мне не давали забыть, раз за разом напоминая, что я чужая в мире магии.

— Тебя никто не видел? — спросил Эйвери, стоило мне закрыть за спиной дверь.

Он был напряжён и так же, как и я, не выпускал из рук палочку.

— Нет, — я отрицательно покачала головой.

Интересно, что же такого сверхъестественного случилось, что Джонатан так подозрителен. Не иначе как молодой человек стал параноиком. Я мысленно усмехнулась: эти мысли были невероятны, но от этого не менее забавны.

— Хорошо, — он облегченно вздохнул и пожаловался мне: — Знаешь, Риддл в последнее время как с цепи сорвался.

— Что ты имеешь в виду?

Мне не понравилось начало разговора. Конечно, я не сомневалась, что из-за ерунды Эйвери не станет настаивать на встречи со мной. Но чтобы сразу начинать разговор с жалобы?! Это нонсенс!

— Он всех нас держит в ежовых рукавицах. Дошло уже до того, что Риддл заставляет марионеток из внешнего круга следить за нами. А все из-за того нападения…

— Подожди! — я перебила его. — Расскажи мне подробно, что тогда произошло?

— А Том не рассказал тебе? — удивился юноша.

— Не все. Ты же знаешь, Риддл любит недоговаривать.

Это была чистая правда. Не могла же я ему сказать, что, получив обещание друга остановить нападения, тут же выкину из головы неприятное происшествие.

— Он выпустил свою зверюгу на прогулку, — нехотя произнес Джонатан. — Том и раньше выгуливал ее, выбирая для этого малопосещаемые места. Но ты же понимаешь, что все предугадать невозможно. Баксли так не вовремя оказался в том коридоре! Долохов отошел-то всего на пару минут с поста… Если бы не зеркало, то грязнокровка умер бы.

Речь Эйвери была быстрой, словно он боялся, что не успеет мне все сказать. А может, у него действительно были веские основания для того, чтобы опасаться своего лидера? Мне ли не знать, что Том безжалостен в гневе?

— То есть это была случайность, — сделала я вывод из его слов.

— Да, — кивнул он. — С того дня многое изменилось: прекратились вылазки, сборы Ордена Салазара стали проводиться реже, за нами время от времени стали следить. Риддл понял, что кто-то из твоих дружков раскусил секрет его зелья после того, как потерял контроль над Гриверсом. Поэтому он усовершенствовал рецепт и сменил марионеток на всех факультетах.

Мерлин! Я судорожно вздохнула, прикидывая, чем это все может обернуться для нас. То, что Тома не остановишь и непростительным на пути к цели, я не сомневалась. Только вот чего он добивался? Какая конечная цель?

— Эта информация, несомненно, интересная и очень ценная, — осторожно заметила я. — Но чего ты от меня хочешь? Сомневаюсь, что ты решил поговорить со мной только ради того, чтобы рассказать, как тебе плохо живется на факультете.

— Да, ты права, — не стал отпираться Эйвери. — Мне нужна твоя помощь.

Красивое бледное лицо было серьезным. Трусоватый Эйвери решил и в этот раз не дожидаться, пока ситуация не разрешиться сама собой, а попытаться хоть как-то выпутаться из того болота, в которое угодил благодаря стараниям Риддла.

— Почему ты думаешь, что я стану тебе помогать? — задала я вполне закономерный вопрос.

— Ты гриффиндорка.

Его ответ меня позабавил, но я лишь презрительно хмыкнула и отвернулась от Эйвери.

— Тебе любопытно. Не спорь, иначе бы ты не пришла на встречу, — уверенно заявил он.

Я кивнула, показывая ему, что его слова заинтересовали меня.

— А еще ты с радостью померяешься силами с Риддлом, и, в отличие от меня, он не станет тебя наказывать за открытое противостояние.

— Хочешь меня использовать, — я понимающе улыбнулась: Эйвери был как всегда предсказуем.

— Не совсем, — возразил он. — Я предлагаю тебе сделку: ты помогаешь мне, а я помогаю тебе. Я считаю, что это справедливо.

— Хорошо, — сказала я. — Вот мои условия: ты достаешь образец нового зелья, которым Риддл поит марионеток, и узнаешь хотя бы пару имен тех, кто попал под его влияние. А я взамен помогаю провернуть то дело, которое не дает тебе спать по ночам.

Джонатан одобрительно хмыкнул и сказал:

— По рукам! Я не ошибся в тебе, Гермиона. Ты действительно всецело наш человек: и телом, и душой.

Ваш? Нет, Эйвери. Я ничейная и полностью была довольна этим. Только так можно было выжить в приюте, а потом во враждебном мире чудес и не потерять себя. Не сломаться. А если учитывать, что моим самым близким человек во всем мире являлся Том, то не стоило удивляться тому, что я стала такой… слизеринистой.

* * *

Вылазку мы запланировали на ночь. Чтобы не возникло лишних вопросов, я сказала друзьям, что мне нужно поговорить с Томом. Риддлу я ничего не сказала. За последнюю неделю мы едва перекинулись парой слов. К тому же, Фелиция продолжала везде сопровождать его. Я здраво рассудила, что сегодня вечером ему будет не до меня.

С Эйвери мы договорились встретиться в том же классе.

— Нужно перекрыть трубы на третьем и втором этаже — так василиск не сможет выбраться из системы через внутренний периметр, — объяснял мне Эйвери. — Держи, это зелье «Ночной глаз». В течение получаса ты сможешь видеть в темноте. Не забудь взять шарф. Если Риддл выпустит своего питомца раньше, ты, по крайней мере, не превратишься в камень.

— Звучит оптимистически, — язвительно заметила я. — А если он меня укусит?

— Тогда ты умрешь, — любезно просветил меня Джонатан.

Разумеется! Другого ответа я и не ждала. Как и то, что на «дело» Эйвери не решится пойти один. А так можно было понадеяться, что тебя подстрахуют, если что-то пойдет не так.

По правде говоря, я сначала испугалась, узнав, что новым любимчиком Тома стал василиск. Хотя в этом не было ничего удивительного: я все еще помнила Змейку. Но любопытство вместе с жаждой знаний взяли верх над здравым смыслом. Я хотела хоть краем глаза увидеть рептилию, чего бы мне это не стоило. Мысль рассказать обо всем профессору Дамблдору или еще кому-либо из взрослых волшебников я сразу отбросила. Она была неправильной. Опасной. Ведь в первую очередь наказали бы Риддла, и я не думаю, что он бы отделался отработками и потерей должности старосты.

Когда мы добрались до решеток, закрывающих путь в лабиринт труб и вентиляционных шахт, Эйвери задержался на мгновение. Немного помявшись, он сказал:

— Грейнджер, не рискуй без надобности. С василиском шутки плохи. Если что-то пойдет не так — уходи.

Я удивленно посмотрела на него. С чего вдруг такая забота?

Юноша смотрел в сторону. В неровном свете факелов его красивое холеное лицо было обеспокоенным. Мне непривычно было видеть Джонатана таким человечным. Усмехнувшись, я заметила:

— Не бойся, Эйвери. Сомневаюсь, что в случае чего мой хладный труп сможет что-то кому-то рассказать.

Джонатан скривился так, словно я подсунула ему вместо конфеты флобберчервя. Открыв проход, он первым полез в лаз, отрывисто бросив:

— Шевелись!

Вот, теперь я узнаю Эйвери. А то мне на миг показалось, что его подменили, и под оборотным зельем со мной разговаривал кто-то другой.

Двигались мы быстро и уже через пять минут достигли развилки. Эйвери еще раз сверился с картой и, кивнув своим мыслям, сообщил:

— Ты идешь направо, я — налево. Через полчаса встречаемся здесь.

— Как скажешь, — я пожала плечами, показывая, что мне все равно.