Злая сказка

Фарфоровые статуэтки

Мы шли по проселочной дороге. Было утро, и солнце еще не так сильно припекало, как вчера. Миновав поле, мы с Томом оказались на окраине деревни. С холма, на который мы забрались, была видна дюжина домов с потемневшей от времени черепицей. Чуть дальше возвышалось поместье, выглядевшее внушительно. Мне было любопытно, кто мог жить в этой громадине.

— Куда дальше? — поинтересовалась я.

Риддл молча указал рукой направление и первым начал спускаться вниз. Чем ближе мы приближались к предполагаемому месту жительства родственника Тома, тем хуже становилось у друга настроение. Я чувствовала его все нарастающее раздражение, поэтому не пыталась начать разговор. Ему сейчас было тяжело — не каждый день дается шанс изменить всю свою жизнь. Может быть, Том станет мягче и добрее, когда обретет семью, пусть только и в лице дядюшки.

Трава этим летом была душистой. Мне безумно хотелось сбросить надоевшие туфли и босиком пробежаться по ней. А потом упасть на мягкую зелень и разглядывать небо, ни о чем не думая. Как в детстве, когда все было простым и понятным, а все заботы сводились к хорошей отметке за ответ на уроке.

Обогнув поваленное дерево, мы оказались возле старого обветшалого дома. Стены и грязные окна оплетал вьюнок. Фундамент здания просел, оттого оно немного ушло под землю. Двери были деревянными, ветхими. Казалось, только тронь — и они рассыплются в труху. Жалкое зрелище, убогое.

Я украдкой посмотрела на Тома — выражение его лица было нечитаемым. Плохо дело, Риддл не выносил демонстрации чужой слабости, будь то слезы или порванная мантия.

— Гермиона, подожди меня на улице.

— Нет, я пойду с тобой, — я упрямо посмотрела на него. Риддл в ответ недовольно передернул плечами, но спорить не стал.

Мы миновали заросшую лужайку перед домом и остановились возле двери.

— Думаешь, стоит постучать? — я с сомнением посмотрела на довольно хлипкую преграду.

— Да, — Том кивнул. — Не развалиться же она.

— А если развалится? Как чинить будем?

Я прекрасно помнила, что нам нельзя было колдовать летом. А Том? Помнил ли он?

— Дядя подчинит. Его дом — его дверь. — Риддл холодно усмехнулся.

Замечательно! Что могло быть лучше, чем начать знакомство с того, чтобы высадить с треском дверь в доме дядюшки. Я подавила истерический смешок. Может, и правда лучше остаться здесь? Искоса посмотрев на Риддла, решила, что нет. Нельзя его оставлять одного: еще глупостей наделает.

Том постучал в дверь раз, второй, третий. Никто ему не ответил. Риддл легонько толкнул ладонью дверь, и та со скрипом открылась. Не было никаких чар, никаких замков. Зайдя внутрь, мы поняли, почему хозяин дома так халатно относился к безопасности своего имущества. Внутри было грязно и дурно пахло. Толстый слой пыли покрывал стол и полки, которые висели на противоположной стене. На полу валялись бутылки из-под маггловского алкоголя. Комната была крохотной, темной и казалась совершенно нежилой. Запустение и сырость тяжело повисли в воздухе, вызывая отвращение и желание быстрее захлопнуть дверь.

Том зашел внутрь и настороженно оглянулся.

— Открой шире дверь, а то мы здесь задохнемся, — попросил он.

Я послушно исполнила его просьбу. Когда солнечный свет залил самые дальние и темные уголки комнаты, я краем глаза увидела, как куча тряпья у дальней стены пошевелилась. Сначала показалась рука, потом голова человека. Он кряхтел и что-то бормотал. Прислушавшись, я слегка покраснела — ругаться этот маггл умел виртуозно. Да так, что уши вяли.

— Извините, пожалуйста, вы не подскажите нам, где мы можем найти мистера Морфина Мракса? — вежливо спросил Том. Хотя я-то знала, чего ему стоит говорить так спокойно с этим внешне отвратительным человеком.

— А ты какого пикси тут забыл? Это мой дом! Мой! Так и передай этим магглам! Тоже мне — хозяева. Пусть только сунутся — я мигом их в флоббер-червей превращу.

Человек встал на ноги, и я поняла: то, что я сначала приняла за кучу тряпья, оказалось старой засаленной мантией, вылинявшей и рваной. Неужели этот пьяница и был дядюшкой Тома?

* * *

Их нельзя было сравнивать. Том и его дядя (я в этом больше не сомневалась) были так же далеки, как гиппогриф и петух. Первый был благородным животным — внушающим страх и уважение, но в то же время привлекающим своей хищной красотой. А второй — старой уродливой пародией на птицу, побитой жизнью, опустившейся на самое дно, но сохранившей ворох предрассудков и гордыню.

— А ты похож на того ублюдка, — внезапно подал голос мистер Мракс. До этого он настороженно рассматривал нас, словно опасался, что мы на него нападем.

— На кого? — тихо переспросил Том.

Голос его звучал ровно, без дрожи, но руки были спрятаны в карманах. Наверное, Риддлу все же было не по себе. Обычно он более тщательно следил за своими жестами.

— На Риддла. Сынка тех магглов, которые хотят выгнать меня из моего дома.

Мужчина сел на стул, предварительно спихнув с него какое-то тряпье. Я невольно поморщилась. Неужели ему было все равно, где он живет?

— Магглы? Так отец маггл? — уточнил друг.

— Ага, самый что ни на есть настоящий. Обрюхатил мою сестрицу и смылся. — Морфин противно хихикнул. — А она, дрянь эдакая, мало того, что обворовала нас, так еще и родила полукровку. Какой позор для наследников Слизерина! Будь мой отец жив, он бы и тебя, и твоего папашу, и всех дракловых Риддлов перебил. Это же надо было так запятнать честь нашего рода?! Шлюха! — последние слова он выкрикнул, явно обращаясь не к Тому.

Я, повернув голову, посмотрела на друга. Его спина была неестественно прямой, напряженной. Руки он по-прежнему держал в карманах. Отчего-то это казалось неправильным. Слишком дико весь этот образ смотрелся в сравнении с тем идеальным старостой, которого я знала. Я сделала шаг, второй. Несмело протянула руку и положила ее на плечо Тома. Мне хотелось утешить его, дать почувствовать, что он не один. Обнять, в конце концов! Но я не осмелилась. Лишь сжала рукой его плечо, надеясь, что он поймет все без слов.

— Вот значит как. А моя... мать? Она была волшебницей?

Том продолжал расспрашивать своего дядю. И одному Мерлину было известно, чего ему стоило сохранять хладнокровие и выдержку. Зная крутой нрав друга, я могла только догадываться, что он мог бы сотворить с мистером Мраксом за все те слова, что тот сказал.

— Сквибом была, — презрительно бросил он. — Жалким, никчемным сквибом. Хотя ума сварить приворотное зелье у нее хватило. Видать, смазливая рожа твоего папаши сильно понравилась, — на этих словах он рассмеялся, коротко и обидно.

Риддл ничего не сказал ему, лишь молча стоял и рассматривал его, как какое-то насекомое, гадкое и бесполезное. Такое раздавить надо было бы, но в то же время руки неохота марать.

Тем временем мистер Мракс нашел возле стола бутылку, которая была на половину полной. Сделав несколько глотков прямо из горлышка, Морфин довольно икнул и вытер рукавом рот.

— Ба! А что это за птичка прилетела ко мне в логово? — дядя Тома смерил меня оценивающим взглядом с головы до ног, неприятно усмехнулся и похлопал рукой по колену.

— Иди сюда, маггла. Хочешь выпить? Виски, правда, дрянное, но для тебя сгодиться. Вряд ли ты способна оценить благородный напиток, маггла.

Сколько презрения было в его голосе! Сколько гордыни и высокомерия во взгляде! Такое впечатление, что я еще должна была его поблагодарить за то, что он обратил на меня внимание. Я брезгливо скривила губы, но промолчала. Не хватало еще мне влезть в перепалку с этим ничтожеством.

— Гермиона, подожди меня на улице, — голос Тома был холодным и бескомпромиссным.

— Я останусь, — упрямо произнесла я.

— Нет.

— Я останусь, — настойчиво повторила я, скрестив руки на груди.

— Что такое? Твоя подружка не слушается?

Морфин издевался, проявляя фальшивое беспокойство. Такое же липкое и грязное, как его дом, его жизнь, его руки.

— Гермиона, мне нужно поговорить с дядей наедине.

Сказав это, он подхватил меня под руку и буквально вытолкнул на улицу, не забыв захлопнуть дверь за моей спиной. Я обхватила себя руками — мне было холодно. Медленно миновав лужайку, села на поваленное дерево. На душе было гадко. Все надежды на счастливое воссоединение Тома с семьей канули в лету. Его дядя оказался волшебником и на редкость неприятным типом. Отец бросил беременную жену, а эта самая жена баловалась с приворотными зельями. Неплохой пасьянс получился. Можно даже сказать, что фатальный.

А Том? Что он будет делать теперь, когда узнал все это? Мне было страшно: за него, за себя, за мистера Мракса. Риддл был способен на многое. Мне ли не знать об этом? Оставалось только надеяться, что он не убьет своего дядюшку. Моя палочка осталась в гостинице, на самом дне сумки. Впервые за этот день я пожалела, что не прихватила ее с собой. С ней мне было бы надежно, спокойно. Сейчас же я чувствовала себя голой и беспомощной. Действительно — маггла. Настоящая волшебница ни за что бы в жизни не разлучилась с волшебной палочкой.

Сзади послышались шаги. Я не стала оборачиваться, прекрасно зная, кто ко мне шел. Том сел рядом со мной и устало закрыл руками лицо.

— Извини.

— За что? — я удивленно посмотрела на него.

— За родственничка, — его голос, обычно столь выразительный, сейчас прозвучал глухо и бесцветно.

— Ты не виноват, — отмахнулась я.

Неужели Риддл подумал, что я буду винить его за то, что он привел меня сюда? Вот еще! Он не виноват. Ни в чем не виноват.

— Гермиона, давай вернемся в гостиницу. Пообедаем, отдохнем, а завтра поедем назад в Лондон.

— Разве ты не хочешь увидеть отца?

Такое желание казалось естественным. Том обязан был хотеть увидеть его хотя бы ради удовлетворения любопытства.

— Хочу, — он утвердительно кивнул. — Но я не хочу втягивать во все это тебя еще больше. Хватит и Мракса.

— Нет, я пойду с тобой! Тебя нельзя быть сейчас одному, — я упрямо сжала губы.

— Переживаешь, что я не справлюсь? — с легкой усмешкой поинтересовался он.

В ответ я крепко сжала ладонь Риддла. Его пальцы были такими холодными! Я стала растирать их, чтобы хоть немного согреть. Том не возражал, лишь угрюмо смотрел перед собой.

Вокруг было по-прежнему тепло, спокойно. Казалось, что весь остальной мир существовал отдельно от нас. Жил, дышал, любил, умирал. И ему было плевать — на всех плевать! — он только хотел созерцать гармонию. А кто и как ее создаст, было совершенно для него неважно.

* * *

Входная дверь в поместье Риддлов была сделана на совесть. Крепкая, дубовая, прочная — она не шла ни в какое сравнение с той рухлядью в лачуге мистера Мракса. Том вежливо постучал в нее висящим рядом молоточком и стал ждать, когда появится кто-то из домочадцев.

Дверь открыли не сразу. Я как раз с интересом рассматривала клумбы роз, благоухающих дивным ароматом, как за дверью послышались шаги. Раздался тихий щелчок, скрип метала, и мы увидели в проеме мужчину средних лет. Высокий, статный, с остатками былой красоты на породистом лице — внешне он был повзрослевшей копией Тома. Я поняла, что перед нами стоял Риддл-старший — отец моего друга.