Приближаясь к тебе

Глава 31. Рождество

С той ночи жизнь Гермионы поменялась радикальным образом. Если раньше важнее уроков и домашних заданий для нее ничего на свете не было, то теперь они были лишь досадной необходимостью, способом скоротать время до вечера, когда можно уже будет пойти в комнату Северуса. Хорошо хоть летом она не теряла времени даром и освоила всю программу седьмого курса, и на оценках ее новый статус “в отношениях” не отразился.

С помощью Снейпа она освоила-таки дезиллюминационные чары, и пусть ее маскировка не была такой идеальной, как его, но позволяла после ужина незаметно пробираться в подземелья, а утром уходить обратно.

Полную Даму она задобрила тем, что как-то раз добровольно прослушала несколько арий в ее исполнении (это было ужасно! и Северус потом сказал, что не стоит таких мучений). После такой самоотверженности Полная Дама без вопросов, хотя и умирая от любопытства, пропускала Гермиону в гостиную в любое время дня и ночи.

Джинни бесстрашно прикрывала подругу перед друзьями и просто сокурсниками. Впрочем, это было несложно. Стандартный ответ “В библиотеке или зачиталась где-нибудь” не вызывал никаких дополнительных вопросов.

А Гермиона была нескончаемо, безоговорочно счастлива. Дни пролетали молниеносно, а жаркие, наполненные страстью ночи в холодном подземелье тянулись медленно, словно густой терпкий мед, стекающий с ложки, и только они имели сейчас смысл. Казалось, даже само время поменяло свои безжалостные законы и играет теперь на их стороне.

Был ли также счастлив Снейп от таких резких перемен в личной жизни, было непонятно. По крайней мере, он оставался все таким же злобным, язвительным и снимал с учеников баллы, как будто в последний раз. Помногу и с нескрываемым удовольствием. И с Гермионы, кстати, тоже.

— Ты сумасшедшая! — восхищенно сверкала глазами Джинни, когда подруга за не столь точный, как хотелось бы учителю, ответ удостаивалась едкого: “Неверно, мисс Грейнджер! Для приготовления Эйфорийного эликсира нужен высушенный на солнце плод абиссинской смоковницы, а не просто сухой. Минус пять баллов с Гриффиндора!”

— Чему ты радуешься? — изумлялась она, потому что Гермиона даже после жесткой тирады Снейпа продолжала широко улыбаться. — Тебе что, баллов не жалко?

— Ой, да кому нужны эти баллы? — отмахивалась от нее подруга, безуспешно пытаясь спрятать улыбку.

Джинни оставалось только закатывать глаза к потолку.

Удивительно, но Гермионе действительно стало плевать на баллы, оценки и все, что с ними связано. Значение теперь имели только вечера и ночи в комнатах Снейпа и то, как вспыхивали его глаза, когда она приходила. И как он тут же откладывал в сторону книгу или работы студентов и безропотно позволял ей утянуть себя в спальню или в ванную, или на диван, как пойдет. И как его член входил в ее тело раз за разом, даря небывалое наслаждение. И как после секса он заботливо укрывал ее одеялом.

Только это было важно, и только этим она сейчас жила. Эйфория первых дней отношений била в ней неиссякаемым ключом и не думала сходить на нет.

Снейп, разумеется, вел себя намного сдержаннее. Все-таки возраст, статус и в принципе привычка быть мрачным и вечно недовольным не позволяли ему хотя бы немного расслабиться. Но внутреннее, до этого незнакомое ему ощущение счастья все равно упрямо пробивалось сквозь внешнюю ледяную броню и заставляло остальных учителей задавать ему неудобные вопросы.

— Северус, ты улыбаешься или мое зрение стало еще хуже? — с ужасом спросила как-то Макгонаголл во время завтрака.

— Северус, твое Восстанавливающее зелье стало еще эффективнее! Усовершенствовал рецепт? — это уже удивлялась Поппи, а Снейп-то точно знал, что рецепт был старым, проверенным годами и опытом, и дело тут явно в эмоциональном фоне зельевара.

— Северус, ты не выспался? Бурная ночь? — насмешливо подмигивала ему Фредерика Деверо.

Снейп бурчал в ответ что-то неразборчивое и на всякий случай закрывал сознание рядом с этой леди. Он давно подозревал, что Деверо не так проста, как кажется, и либо она владеет искусной, недоступной даже ему, легиллименцией, либо обладает запредельной эмпатией, что для него также сейчас довольно опасно. Впрочем, даже если Фредерика и догадывалась о чем-то, то выдавать его явно не собиралась.

Им с Гермионой нужно было поскрываться хотя бы до лета, и лучше всего это получилось бы, если поставить их отношения на паузу, временно не встречаться. Но когда Снейп озвучил девушке свое предложение, она так испугалась, что он махнул рукой и решил оставить все, как есть. Да и у него, если уж совсем честно, вряд ли хватило бы решимости отказаться, пусть и на время, от внезапно свалившегося на него счастья.

Для себя и своей совести Снейп решил, что женится на Гермионе или, по крайней мере, обозначит свое намерение на ней жениться сразу после ее выпускного. Если, конечно, она захочет, тут же поправлял он себя, и противный липкий холодок страха быть отвергнутым растекался по его венам.

Разумеется, он не боялся быть окольцованным и обремененным семьей. Он, признаться, вообще до недавних пор об этой стороне жизни не задумывался. То один господин призовет его на помощь в делах своих пакостных, то другой по полночи завывает о великой силе любви — какая тут, на хрен, личная жизнь! Да и претендентки на его черствое сердце, ветхий дом и не поражающий воображения счет в банке у порога не толклись.

А сейчас он свободен, имеет вполне приличную работу и адекватного начальника и по ночам в его постели спит теплая ласковая девушка, которую он…

Снейп не знал, любит ли он Гермиону. Это не было похоже на пожирающее жарким пламенем душу чувство к Лили, а скорее напоминало ровный теплый огонь в камине, который приятно греет, но не опаляет. Но тогда, в юности, все чувства казались острее, выпуклее, сильнее, и не было этих размытых полутонов, таких значительных для него сейчас. Двадцать лет назад его мир четко делился на черное и белое, а сейчас в нем так много оттенков, а благодаря Гермионе стало еще больше.

Одно он знал наверняка. После смерти Лили он сумел вытащить себя из тьмы, смог жить дальше ради одной цели — защитить сына любимой женщины. Сейчас, когда война закончена, цели достигнуты, долги розданы, если в этой новой мирной жизни что-то произойдет с Гермионой, если кто-то отнимет ее у него, смысла жить у него точно не будет. Да и зачем?

И Снейп твердо решил сделать ей предложение летом. А если она откажет, если для нее он только лишь первый любовник, с которым нет смысла строить дальнейшую жизнь, что ж, тогда он будет рядом с ней столько, сколько она позволит.

* * *

Вопреки своей привычке и сложившейся традиции праздновать Рождество в замке в компании таких же одиноких учителей и случайных учеников Снейп решил на этот раз на каникулы уехать в Коукворт. Прихватив с собой Гермиону, разумеется.

Девушка такому предложению только обрадовалась. Своего дома у нее не было, на Гриммо или в Нору как-то не хотелось, да и расставаться с Северусом так надолго она не желала.

Директора Макгонаголл же решение Снейпа отбиться от коллектива несколько озадачило. Она слишком привыкла к тому, что преподаватели (неженатые и незамужние, разумеется) празднуют Рождество вместе, и сейчас озадаченно морщила лоб, глядя на захлопнувшуюся за зельеваром дверь.

— Странно, — наконец вынесла свой вердикт она и оглянулась на других учителей в поисках поддержки.

Уроки уже давно закончились, и преподаватели коротали вечер в учительской, занимаясь кто чем. Фредерика Деверо проверяла работы студентов, Флитвик с Аддерли играли в шахматы, Хагрид негромко храпел в кресле у камина, убаюканный приятным теплом и мирной атмосферой, Помона Стебль с Невиллом тихо обсуждали план рассадки растений в недавно отремонтированной теплице.

— Ничего странного, — пропищал крошка Флитвик, не отрывая пристального взгляда от шахматной доски — всем известно, что ненавидящий проигрывать Аддерли иногда жульничал. — Кажется, у нашего Северуса появилась наконец женщина. И с какой такой стати ему проводить тогда Рождество с нами?

Все тут же встрепенулись, сонной атмосферы как не бывало. Даже Хагрид перестал храпеть и приоткрыл левый черный жучиный глаз. Одна лишь Фредерика обвела коллег почему-то горделивым взглядом, фыркнула и снова вернулась к свиткам с домашней работой. Она-то в отличие от них прекрасно видела, что до недавних пор тонкий и вибрирующий канат, протянувшийся между Северусом Снейпом и одной из его учениц, стал вдруг прочным и надежным, поменял свой цвет на красный и теперь словно пульсировал, когда два человека на его концах смотрели друг на друга или просто находились в одном помещении. А это могло произойти лишь в одном случае. Только физическая близость могла дать такую сильную связь, и, к сожалению, Фредерике Деверо было прекрасно об этом известно. Между ее бывшим мужем и его помощницей, будь она неладна, тоже в свое время протянулась такая же веревочка, только ядовито-оранжевого цвета.

Фредерика подавила в себе горестный вздох и с преувеличенным рвением стала исправлять ни на что не годную работу третьекурсника.

Учителя тем временем переварили предположение Флитвика и теперь дружно обсуждали услышанное.

— Не может быть! — ахнула Стебль.

— Давно пора! — погладил себя по всколоченной бороде Хагрид.

— Если это правда, то я очень за него рада, — задумчиво протянула Макгонаголл и подозрительно уставилась на профессора Деверо.

— О, не смотрите на меня так, — дерзко улыбнулась ей в ответ Фредерика. — Это не я!

“К моему глубочайшему сожалению,” — хотела добавить она, но не стала.

Аддерли насмешливо хмыкнул, но промолчал. Не настолько хорошо он знал Снейпа, чтобы давать оценку происходящему.

Невилл Лонгботтом, хотя давно и даже неплохо знал теперь уже своего коллегу, тоже благоразумно молчал в тряпочку. Не хватало еще, чтобы Снейп как бы случайно отравил его за завтраком. А он обязательно это сделает, если узнает, что бывший ученик сплетничал о нем за его спиной.

— Жаль, Сивилла опять спряталась в своей башне. Она наверняка бы нам что-нибудь рассказала об этом, — сказал Флитвик.

— Ты серьезно, Филиус? — изумилась директор.

— Ой, да шучу я! — пропищал учитель заклинаний под общий хохот.

* * *

Снейп ждал Гермиону в магловской части вокзала Кингс-Кросс. Скрытый от всех множеством заклинаний, он не отрывал пристального взгляда от барьера, разделяющего платформы 9 и 10.

Он волновался. Немного, но все же. Ни одну женщину он не приводил в свой дом, не знакомил с друзьями, не впускал так глубоко в душу и сердце. Он думал, уже и не придется, его время ушло, он слишком стар для всего этого, но появилась эта… девчонка! Бесцеремонно вломилась в его жизнь, прочно в ней обосновалась, и теперь ему без нее невозможно дышать.

Наконец улыбающаяся и румяная Гермиона появилась на платформе, и Снейп тут же шагнул к ней, без предупреждения набросив на девушку дезиллюминационные чары.

— Это я, — прошептал Северус, когда она вздрогнула от неожиданности. — Держись крепче.

Он обнял ее и сразу же трансгрессировал прямиком на крыльцо своего дома в Паучьем тупике.