Магия любви

Она не вмешивалась в обсуждение пошлин и вопросов импорта и экспорта, но внимательно слушала. Колетт никогда не понимала, почему на родине ее матери считали, что женщина не должна заниматься политикой. Вот Белоснежка, например, прекрасно управляет государством уже много лет. А сама Колетт не однажды задумывалась о том, что ей бы понравилась такая деятельность — быть градоправителем. В конце концов, дедушка же жаловался, что ему некому передать дело. Вот она бы и взялась. Колетт усмехнулась про себя — осталось убедить дедушку в этой революционной идее.

Тем временем речь зашла о возможности продажи ввозимых товаров не только на ярмарке, но и в течение всего года.

— Глупости! — пренебрежительно фыркнул один из лордов. — Такой порядок существовал веками, и он оправдывает себя. Во-первых, как будут продаваться наши собственные товары, если постоянно завозить чужие? Во-вторых, ремесленники и крестьяне сами не потянут такого: каждый раз платить тройную пошлину — оно не окупится выручкой с продажи.

— Вот поэтому я предлагаю ограничить пошлину, — вкрадчиво произнес Марк, — и установить ее только на товар.

Колетт озадаченно нахмурилась — а на что же еще может быть пошлина, как не на товар? Дальнейшее обсуждение ответило на ее вопрос: пошлину снимали с повозки и с самого торговца. Колетт подавила желание возмутиться вслух: да они издеваются — какая может быть торговля при таких поборах?

Более молодые члены совета согласились с Марком, пожилые держались за традиции. Но некоторое время спустя уступили и они. Однако первый вопрос оставался открытым.

— Можно просто допустить в круглогодичную продажу те товары, которые не производятся у вас, — вмешалась Колетт.

Все резко замолкли, разом посмотрев на нее: кто с неодобрением, кто с уважением. Внутренне подобравшись, она продолжила самым спокойным тоном, на какой была в этот момент способна:

— Например, в Эйвонли не производится пергамент, а у нас его делают. Почему бы не допустить его завоз в течение всего года, а не только на ярмарках? По-моему, это принесет выгоду обоим нашим городам. А те товары, которые вы способны сами себе обеспечить, ввозить, как прежде, на ярмарках. И, конечно, то же самое и с нашей стороны.

Марк улыбнулся ей, в его глазах Колетт прочитала явное восхищение.

— А ведь леди права, — первым вышел из ступора сэр Родерик и почтительно кивнул Колетт. — Вижу, вы унаследовали ум вашего деда и деловую сноровку вашего отца.

Дискуссия приняла более конструктивный характер, и вскоре все необходимые пункты были сформулированы и внесены в договор. После чего Колетт с Марком покинули собрание. И если встречали ее неприязненно, то провожали с совсем иным расположением.

Но Колетт недолго радовалась своей маленькой победе: стоило выйти из ратуши, как на нее снова обрушились утренние переживания.

— Летти, ты была великолепна! — с сияющей улыбкой поздравил ее Марк.

— Спасибо, — она попыталась непринужденно улыбнуться в ответ, но судя по тому, как нахмурился Марк, не слишком в этом преуспела.

— Что случилось?

Колетт пожала плечами, не ответив. А что она могла сказать? Ты разбил мне сердце? Слишком патетично. И вообще по-дурацки звучит. К облегчению Колетт, Марк не стал настаивать на расспросах.

Так и шли до самого постоялого двора. Впервые ей было неуютно в обществе Марка и хотелось поскорее остаться одной. Она даже подумывала о том, чтобы придумать какой-нибудь предлог и не возвращаться к деду, а перенестись сразу домой. Однако этому желанию не суждено было исполниться.

Марк вдруг попросил разрешения зайти в ее комнату.

— Нам надо поговорить, — с серьезным и взволнованным видом заявил он.

И только сейчас Колетт обратила внимание на его эмоции: сожаление и как будто предвкушение. Она одарила его озадаченным взглядом, пропуская в комнату, но Марк избегал смотреть ей в глаза. И тут ей пришло в голову, что он решил все-таки расставить все точки над «и». Сердце упало.

Постаравшись выглядеть как можно более равнодушной, Колетт встала возле окна, сложив руки на груди, чтобы не было заметно, как они дрожат. Марк глубоко вздохнул, собираясь с силами. Колетт стало совсем плохо. Она прикусила губу и уставилась в пол.

— Летти, — начал Марк, — посмотри на меня, пожалуйста.

Она обреченно подняла взгляд и с удивлением обнаружила в его глазах нежность и улыбку.

— Для начала я прошу прощения за то, что огорчил тебя и, похоже, причинил боль. Я… наверное, надо было сразу поговорить, но вечером ты так быстро убежала, что я не успел опомниться. Утром же мы должны были идти на совет, а мне не хотелось такой разговор проводить в спешке, на ходу.

— Ты не обязан мне ничего объяснять, — угрюмо произнесла Колетт. — Я все понимаю, мы друзья и…

— Летти, — перебил ее Марк с ласковой улыбкой, — дослушай меня, пожалуйста.

Она открыла рот, собираясь сказать, что нечего слушать, она и так все прекрасно поняла, но передумала и закрыла его.

— Знаешь, — продолжил Марк, медленно приближаясь к ней, — я никогда и надеяться не смел, что такая красивая, умная, храбрая девушка обратит на меня внимание. Я всегда считал, что ты относишься ко мне как к другу, и потому молчал. Но вчера… я подумал, что, возможно, я ошибался и у меня есть надежда на взаимность?

Настроение Колетт менялось от обреченной покорности к изумлению и восторженно-недоверчивой радости. Марк тем временем замер в шаге от нее, так близко, что она почти чувствовала его дыхание. Она, не отрываясь, смотрела ему в глаза. Неужели, это правда и она не спит?

Марк вынул из-под камзола цепочку, на которой висело изящное колечко с маленьким синим камушком.

— Это кольцо мне дал отец, сказав, чтобы я подарил его той девушке, которую захочу видеть своей женой. И если ты согласна…

Не договорив, он снял кольцо с цепочки и протянул ей. В его эмоциональном фоне преобладало полное надежды ожидание, как если бы его счастье зависело от ее ответа. Колетт озадачилась, почему она не замечала этого до сих пор. С ее-то способностями.

Не в силах ничего сказать от переполнявшего душу счастья, она быстро закивала и протянула ему левую руку. Марк расплылся в сияющей улыбке и осторожно надел ей кольцо, после чего поцеловал пальцы. Несколько мгновений Колетт разглядывала украшение, а потом кинулась ему на шею. Марк тихо рассмеялся, осторожно прижав ее к себе, и зарылся лицом в ее волосы. Его счастье эхом отражало ее собственное. Впервые Колетт чувствовала себя в столь полном созвучии с другим человеком. И это было странно и захватывающе одновременно.

— Это значит «да»? — спросил Марк с явственной улыбкой в голосе.

— Да, — Колетт немного отстранилась, чтобы посмотреть ему в лицо, сама уже широко улыбаясь. — Конечно, да. Только придется подождать — сомневаюсь, что папа позволит мне выйти замуж прямо сейчас.

— Не страшно. Теперь я готов ждать, сколько угодно, — и он наклонился, чтобы поцеловать ее.

Удивительно, как за короткое время может кардинально поменяться состояние души. Еще несколько часов назад мир казался серым и унылым, а сейчас все вокруг заиграло яркими красками.

* * *

Чем ближе был день свадьбы, тем больше Бейлфайр нервничал. Он сам не понимал, откуда взялись эти страхи и сомнения. Или это у всех так? Поколебавшись, он решил посоветоваться с отцом — он столько лет прожил в счастливом браке, наверняка сможет подсказать что-нибудь дельное.

Придя в замок, Бейлфайр нашел отца в зале за прялкой. Не успел он и рта открыть, как тот, не оборачиваясь, произнес:

— Что-то случилось, Бэй?

Бейлфайр ошарашенно моргнул:

— Как ты узнал, что это я?

Отец остановил колесо прялки и повернулся к нему с широкой ухмылкой:

— У остальных обитателей этого замка шаги легче.

Бейлфайр почему-то был уверен, что это далеко не вся правда, но вдаваться в подробности не стал. Вместо этого подошел поближе и попытался объяснить свою проблему:

— Я хотел поговорить об Эмме… точнее, о нашей свадьбе… я…

Он замолчал, не зная, как сформулировать свои спутанные эмоции.

— Ты передумал жениться? — отец насмешливо вскинул брови, и Бейлфайр невольно фыркнул.

— Нет, что ты. Просто…

— Понятно, — отец встал и протянул ему руку. — Пойдем. Я знаю одно место — как раз для подобных разговоров.

Бейлфайр вложил свою ладонь в его, и в следующее мгновение они перенеслись в потрясающе красивое место, где посреди сияющего пространства на разных уровнях висели небольшие островки. На одном из них, покрытом разнообразнейшими цветами, они и стояли.

— Что это? — пораженно спросил Бейлфайр.

— Это место, идеально подходящее для разговора, который нам предстоит, — загадочно ответил отец. — Сюда мы с Белль обычно приходим, чтобы помириться.

— А разве вы… — Бейлфайр оторвался от созерцания пейзажа, недоверчиво посмотрев на отца.

— Ссоримся? Конечно, — отец сел прямо на землю, жестом предложив ему присоединиться. — И я так понимаю, это одна из проблем, что тебя волнуют.

Бейлфайр кивнул, устраиваясь рядом с ним.

— Ссоры, споры, недопонимания — неизбежны, — задумчиво произнес отец. — Не стоит этого бояться. Главное, не быть слишком упрямым, и, если вы поссорились, не лелеять свою обиду, а искать пути примирения.

Бейлфайр подумал над этим. Звучало разумно. И все же кое-что его озадачивало.

— Вы правда ссоритесь с мамой? — с любопытством спросил он. — Я ни разу не видел.

Отец усмехнулся:

— А вот это правило номер два: никогда не выяснять отношения при детях.

Так вот оно что… А он-то пребывал в твердой уверенности, что его родители никогда не ссорятся и считал это признаком идеального брака. И страшно боялся, что у него так не получится. Откровение отца, принесло облегчение и немного успокоило.

— Тогда другой вопрос. Вот сейчас я уверен, что люблю Эмму, но иногда я думаю: а вдруг со временем это изменится, вдруг я ошибаюсь? Как понять?

Отец немного помолчал, задумчиво глядя вдаль, а потом с легкой улыбкой, повернулся к Бейлфайру.

— Если действительно любишь, она для тебя всегда будет на первом месте. Ее желания, ее счастье — важнее твоего собственного. И если вдруг она захочет уйти, ты отпустишь, потому что главное не чтобы она была рядом, а чтобы она была счастлива. Даже если ее счастье с кем-то другим.

Бейлфайр попытался представить себе ситуацию, когда Эмма заявляет ему, что уходит. Это было бы больно, но… кажется, он понимал, что отец имеет в виду.

— И скажи-ка, Бэй, за что ты ее любишь?

Бейлфайр озадаченно нахмурился. Он никогда этим вопросом не задавался. Подумав, он пожал плечами:

— Не знаю. Просто… люблю.

Отец улыбнулся:

— Правильный ответ.

Бейлфайр удивленно посмотрел на него, и отец тихонько засмеялся.

— Если бы ты сказал, что любишь ее за красоту, то я бы ответил, что красота увянет со временем. И тогда пройдет и любовь? Если за те или иные черты характера — и они могут измениться, потому что люди меняются, порой даже сильно. Но если ты любишь на самом деле, любишь ни за что, просто потому что она — это она. Иногда даже вопреки всему.

Бейлфайр улыбнулся, вспомнив давний разговор — немного на другую тему, но приведший к похожим словам.