Первый курс. If we could turn back time

Глава двадцать четвёртая. Запретный лес

24 апреля 1992 года. Хогвартс.

Невилл уже несколько дней был подавлен. В своей жалкой попытке что-то исправить он добился ровно противоположного эффекта: потерял и полусотню баллов, и доверие гриффиндорцев.

Последние, конечно, потеряли все сто пятьдесят, но Невилл знал заранее, что это ни на что не повлияет, потому что Дамблдор будет крайне щедр на баллы на прощальном ужине. Но это не помешало Гарри, Рону и Гермиона затаить на него обиду, потому что они были уверены, что это Невилл их и заложил, совершенно не думая о том, что тот вряд ли стал бы рисковать баллами своего факультета ради такой подлянки. Но здесь в гриффиндорцах сыграли установки, закладываемые окружающими: «Слизеринцы — скользкие гады», «Они все делают либо ради своей выгоды, либо чтобы насолить другим». Невилл мог бы попытаться доказать им обратное, но те не хотели слушать, так что он вновь остался лишь в компании своих друзей.

Те, к удивлению Невилла, хоть и были расстроены потерей баллов и разочарованы тем, что Невилл с Панси скрыли от них факт существования дракона, все же не стали объявлять им бойкот, как сделал в прошлой жизни — да и в этой тоже — весь Гриффиндор по отношению к Гарри, Рону и Гермионе. Слизеринцы со старших курсов лишь убедились, что конкурирующий факультет потерял больше баллов, чем их, и больше не вспоминали об этом. А друзья — ну, они подулись, задали сотню вопросов, и, получив на них относительно исчерпывающие ответы, успокоились. И жизнь пошла своим чередом.

Хотя не совсем, потому что Гарри, Рон и Гермиона стали избегать их с двойным усилием.

Да и Боунс, сначала потерявшая баллы за ночную прогулку, а затем получившая их за верный донос, как рассказала Невиллу староста, решила временно успокоиться.

Видимо, она добилась какой-то одной ей ведомой цели и нашла себе другое занятие, кроме как донимать остальных.

Но это не мешало слизеринцам строить планы мести.

— Может, подольем ей что-нибудь гадкое в сок? — предложил Блейз. — Драко, может попросишь у декана сварить слабительное, например? Он же твой крестный!

— Ага, — отмахнулся от него Драко. — Он же меня на смех поднимет. Потому что незаметно подлить ей ничего не выйдет, а если подозрения падут на нас — потеряем ещё баллы.

— Может, наябедничаем кому-нибудь из профессоров, что она не сама пишет заданные работы? — предложила Панси.

— И тогда она узнает, что её поймали, и начнёт только лучше шифроваться, — качнула головой Дафна. — Лучше пусть на неё накопится больше компромата, чтобы это ударило по ней сильнее.

— Тогда, может, послать ей записку, чтобы она пришла куда-нибудь, а там напугать? — предложил Грег.

— Точно, можно нарядиться в лохмотья и позвенеть цепями в том заброшенном помещении, что мы нашли на той неделе на нижнем уровне подземелий! — поддержал друга Винс.

— Ага, только если вы настолько наивны, что думаете, что Боунс пойдёт в незнакомую часть замка, — обрубил их идею на корню Тео. — Она же только маршруты до кабинетов знает, так что в неизвестное место не пойдёт.

— Ну и скучная же у неё жизнь… — качнул головой Невилл. — Хотя за гриффиндорцами она увязывалась, чтобы следить.

— Так те её и выводили до нужного места, — пожал плечами Тео.

— А кто у неё питомец? — внезапно спросила Дафна. — Сова или кошка?

— Кошка, — мгновенно ответила Панси на правах главной всезнайки подробностей личной жизни каждого обитателя Хогвартса. — Точнее, кот. Белый с рыжим хвостом и грудкой. Я его пару раз видела рядом с гостиной барсуков.

— О, может валерьянки ему добыть? Пусть покуролесит! — предложил Блейз.

— О, и ещё в ночь дежурства Макгонагалл! — ухватился за идею Драко. — Пусть либо с разгульным котом разбирается и влетит Сьюзен, либо сама валерьянки налижется и подозрение снова на Сьюзен падет, если её кот окажется неподалёку.

— Не знаю, как в твоей картине мира подозрение должно пасть на Сьюзен, — с тяжелым вздохом качнул головой Тео.

— Согласна, этого точно не будет, — поддержала друга Дафна. — Но можно хотя бы постараться, чтобы её кот начал вырываться и царапаться.

— Нести кровавое возмездие за нас, — хохотнул Блейз, злорадно потирая руки.

* * *

Операция «Возмездие валерианы» была назначена на вечер, когда Невилл отправился на отработку. И на нем была главная задача — по дороге из подземелий разлить настойку валерьянки неподалёку от входа в гостиную Хаффлпаффа.

Невилл подошёл к задаче со всей серьезностью. Выйдя из гостиной Слизерина заранее, он прошёл пару коридоров и тайком скрылся в нише за доспехами, сверяясь с картой Мародеров. Путь расчистился через несколько минут, когда старосты Хаффлпаффа ушли на ночное дежурство, и, убедившись, что остальные уже разбредаются по спальням и не планируют ночных приключений, Невилл осторожно покинул свое укрытие и поспешил ко входу в гостиную Хаффлпаффа. Руками в перчатках он осторожно достал из кармана заветную бутылочку и, следя, чтобы жидкость ни в коем случае не попала на его мантию, что выдало бы его с потрохами, осторожно разлил пахучую настойку вдоль стен рядом со входом к хаффлпаффцам. После чего плотно закрыл флакон, трансфигурировал его в платок, спрятал в карман мантии и поспешил на выход из подземелий.

Сегодня его ждала отработка в Запретом лесу.

Конечно, Невилл не должен был об этом знать, поэтому он постарался изобразить искреннее удивление и недовольство, как и гриффиндорцы, когда Филч сообщил им, куда они отправятся. Но спорить с завхозом было себе дороже, так что вскоре любые пререкания прекратились, и они, сохраняя гробовую тишину, последовали за Филчем, который шёл впереди, подсвечивая дорогу тусклым фонарем.

Гарри, Рон и Гермиона шли вместе, намеренно игнорируя Невилла и сохраняя дистанцию от него. Последнему оставалось только тяжело вздыхать и продолжать идти в стороне, стараясь не отставать от ворчащего о нарушающих правила студентах завхоза.

Тропинка сузилась, так что следом за Филчем протиснулись гриффиндорцы, а Невилл пошёл следом, подсвечивая себе дорогу слабым Люмосом, потому что свет фонаря был закрыт мантиями гриффиндорцев, а спотыкаться и падать в грязь лицом ему не хотелось. Тем более что едва ли ему кто-то помог бы хотя бы встать — Невилл видел, какие обиженные взгляды на него кидали гриффиндорцы.

Если честно, то он понимал, что устал. Пытаться подружить соперничающие факультеты оказалось сложнее, чем он рассчитывал. Сказывалось и давление студентов со старших курсов, которые транслировали свои установки первокурсникам, и, как казалось Невиллу, общее течение времени было против того, чтобы история шла новым путем.

Время — капризная и неподатливая сущность. Невилл пользовался аналогией профессора Снейпа, представляя течение времени рекой, из которой он вышел благодаря Смерти, а затем зашел заново, вернувшись ближе к истоку его речушки, впадающей в общий поток времени. И теперь Невилл старательно пытался изменить течение, копая всё новые и новые ответвления, куда должна была направиться вода. Только вот его усилия, пока он один — почти бессмысленны. Река не направит все свое течение в крошечный ручеек, который прорыл Невилл. Скорее, это ручеек очень быстро вновь впадет в основной поток, и все его усилия пойдут прахом. Другое дело, если роющих будет больше — некоторые линии времени поддались ему, когда ему помогли. Так выжила Пандора благодаря своевременной помощи от дедушки. Так был спасен из Азкабана Сириус благодаря успешной поимке Петтигрю. Но у всего была своя цена: вместо Пандоры, чей ручеек должен был отойти от общей реки и иссохнуть, погиб Ксенофилиус, приняв на себя судьбу жены. Место Сириуса в Азкабане занял Петтигрю. А новые судьбы Ремуса, Риты, всех Уизли, да и самих Невилла и Луны менялись уже усилиями многих — так что они хоть нехотя, но вплетались в общий поток времени.

А вот сплести между собой судьбы гриффиндорцев и слизеринцев, которые враждовали всю прошлую жизнь, оказалось на порядок сложнее, потому что их судьбы разбивались о камни в реке времени: одни уходили в один рукав реки, а другие — в другой, идущий параллельно первому, но никогда не сливающийся. А Невилл словно оставался на мели между ними, безуспешно пытаясь прорыть соединяющие их каналы. И пока каждая из сторон не стремилась выйти из берегов и сделать первый шаг в сторону противоположной, его старания были пустыми. Гриффиндорцы не верили в добрые намерения слизеринцев. Слизеринцы же в свою очередь чувствовали себя оскорбленными, потому что они пошли на уступки, сделав первый шаг к дружбе с гриффиндорцами, который не был оценен по достоинству. А Невилл только и мог, что пытаться говорить с каждой из сторон, надеясь на то, что его слова возымеют эффект. Но уже даже ему это надоедало, потому что он был одинок в своем стремлении дружить со всеми. И, казалось, уже недалек тот день, когда ему придется встать перед выбором: либо одна сторона, либо другая. И Невилл не сомневался, что он будет слаб и выберет более простую сторону — своих сокурсников и друзей, дружба с которыми уже была проверена годами, и он не предаст её даже ради Гарри, от которого он, согласно своему начальному плану, вообще собирался держаться подальше. Просьба Сириуса, конечно, давила на него, но как он мог общаться и дружить с людьми, которые отворачивались от него при малейшем подозрении? Даже Рон, с которым Невилл подружился ещё перед Хогвартсом, поддавался общему влиянию, что ранило сильнее всего. Невилл правда пытался быть ему хорошим другом, как просила Луна, но здесь снова сказывалось то, что время решило всё за них. Лучшим другом Рона должен был стать Гарри и никто иной, так что Невилл оказался лишь временной заменой, которую отбросили в сторону, как только он стал не нужен.

Невилл с горечью посмотрел на затылки друзей: бывших, нынешних, не определившихся. Буйные кудри Гермионы подпрыгивали при каждом её шаге — она спешно шагала с излишне прямой спиной, не оборачиваясь назад. Рыжие волосы Рона отливали медью в свете фонаря — он шел неуверенно, словно вечно норовя оглянуться назад, но одергивая себя от этого действия. Лохматый затылок Гарри был спокойнее прочих — он просто шел на очередную отработку, не задумываясь о том, что позади них шел возможный виновник их сегодняшнего приключения.

Как же легко Невилл был вычеркнут из их круга общения! Его брала досада от того, что даже если бы он сейчас окликнул гриффиндорцев, едва ли к нему бы обернулись. Так что ему только и оставалось, что идти, заглушая в себе это чувство.

Процессия таки добралась до хижины Хагрида. В ночи Невиллу показалось, что дорога заняла вдвое больше времени, чем днем. Или дело было в том, что он накручивал себя всю дорогу.

Он вполуха слушал, о чем говорили Филч и Хагрид — он и так знал, что они будут делать этой ночью. Так что он даже не стал возмущаться, когда подтвердилось, что они правда пойдут в лес. Не стал участвовать в обсуждении разбивки на пары, оказавшись в паре с Роном в сопровождении Клыка. Он даже не стал претендовать на фонарь, который забрал Рон, и без споров взял поводок пса, направившись в указанном Хагридом направлении.