Воздушная гавань

— Быть выставленными вон с позором нам обоим не было никакого смысла, — ответил Гримм. — Ты же знаешь, я не держу на тебя зла, Алекс.

— Тебе и не нужно. С этим я сам отлично справляюсь. А вот насчет Рука… — пожал плечами Байяр. — Если дойдет до дуэли, надеюсь, ты выберешь меня секундантом.

— Вряд ли отчаяние толкнет меня на это, — хмыкнул Гримм. — Думаю, я обращусь к тебе только в случае, если все остальные откажутся.

— Прекрасно. Только предупреди хотя бы за день, будь любезен. Моя пассия ни за что не поймет, если я внезапно ее покину.

Гримм хохотнул, не сдержавшись.

— Вы оба не состоите в браке и встречаетесь исключительно друг с другом вот уже… одиннадцать лет, не меньше?

— Тринадцать, — с достоинством поправил его Байяр.

— Господь Всевышний! И ты до сих пор цепляешься за выдумку, что вы — не более чем любовники? Почему?

По лицу Байяра расплылась задорная ухмылка.

— Из-за скандала, дружище, вот почему. Так гораздо интереснее, ведь правила приличия для нас чересчур скучны. Подобные вещи придают нашей жизни пикантную остроту.

— Ты насквозь испорченный тип, — широко улыбнулся Гримм. Гнев и подавленность от беседы с Руком уже успели растаять. — Как поживает Эбигейл?

— Розовые щечки, звезды в глазах и полное довольство, дружище. Шлет свои приветы.

— Прошу, передай ей от меня низкий поклон, — сказал Гримм и вполоборота смерил Байяра долгим взглядом. — Спасибо тебе, Алекс.

— Рук и архангела выведет из себя, — опустил голову Байяр. — Ты не остался без друзей, Гримм. Не трать свое время на козни этого дуралея.

— Я бы не счел время, ушедшее на то, чтобы задать ему взбучку, потраченным зря.

Байяр весело, от души рассмеялся.

— Мало кто счел бы, осмелюсь заметить.

Они подошли к темному участку по большей части неиспользуемого туннеля, где люмен-кристаллы размещались с большими промежутками. Туннель был полон шелестящих звуков: эха их шагов и голосов, далеких вздохов сложных вентиляционных систем Копья, их собственного дыхания.

Впоследствии Гримм так и не смог разобраться, каким едва слышным шорохом или рябью скрытого тьмой движения выдала себя засада, — но внутреннее чутье буквально криком предупредило его о приближении опасности, заставив с певучим шелестом омедненной стали выхватить из ножен саблю. Рядом с собой он ощутил — скорее чем услышал, — как Байяр делает то же самое, а затем в темноте истошно завизжало нечто, какая-то тварь, и в груди у Гримма громыхнул пушечный залп испепеляющей, слепящей боли.