Воздушная гавань

Глава 68

^{«ХИЩНИЦА», ТОРГОВОЕ СУДНО АЛЬБИОНА}

Гримм наблюдал за тем, как под вой паровых двигателей и рев турбин «Итаска» медленно разворачивается бортом, чтобы одним мощным залпом разметать «Хищницу» по ветру, вместе со всей командой.

Как и все прочие действия «Итаски», этот маневр выполнялся безукоризненно. На таком расстоянии Гримм едва мог различить фигурки командного состава на мостике у «Итаски», включая капитана в шляпе с высокой тульей. На фоне его темно-красного мундира выделялось какое-то белое пятно… Может, рука на перевязи? Должно быть, первый залп «Блистательного» все же пробил защитный покров «Итаски», и жар или рикошет от удара о броню крейсера вызвали ранение. И все же сейчас этот человек стоял там, где и должен стоять капитан, выполняя все то, что надлежит выполнять капитану. Это вызывало уважение.

Уж если Гримму суждено пасть в бою, приказ о фатальном залпе прямой наводкой отдаст не какой-нибудь самодовольный, трусливый карьерист вроде Рука и не какой-то жестокий, бесчестный пират в лохмотьях с чужого плеча. Эта мысль несла своеобразное утешение.

Впрочем, это ни в коей мере не подразумевало, что сам Гримм и его «Хищница» заранее смирились с таким исходом и будут дожидаться смерти, ничего не предприняв.

Сбежать от «Итаски» он уже не мог. «Хищница» лишилась половины своей эфирной сети, что сильно ограничило ее скорость, в то время как крейсер запросто мог выпустить еще больше эфиршелка, раскрутив свои широченные барабаны. Гримм мог приказать поднять обычные паруса, но при нынешней силе ветра это не выглядело хорошей идеей, ведь «Итаска» с ее турбинами положит конец гонке прежде, чем паруса будут развернуты.

Каким-то из обычных способов спастись они не могли: корабль Гримма висел слишком далеко от слоя туманов, чтобы достичь их, не прибегая к почти наверняка самоубийственному сваливанию в пике, — а ведь один их кристалл уже был выведен из строя. В данном случае даже крутой подъем мог оказаться в равной степени опасен.

Оставаться на месте, чтобы вступить с «Итаской» в перестрелку, было бы красивым, но совершенно бессмысленным жестом. Ну да, удачный выстрел мог бы угодить в уже ослабленную точку в защитном покрове крейсера (в конце концов, тот уже вел интенсивную перестрелку в упор с «Блистательным»), но единственный удачный залп из орудий «Хищницы» вряд ли нанесет его броне значительный урон, опираясь исключительно на благую помощь Милостивых Строителей, архангелов и самого Бога небесного. Тем более, «Хищнице» потребуется ничуть не меньше удачи, чтобы пережить ответный залп «Итаски».

Чуть повернув голову, Гримм поднял взгляд на флаг Альбиона, хлопавший на холодном ветру с вершины основной надфюзеляжной мачты. Можно было бы спустить его. Универсальный сигнал о безоговорочной сдаче почти наверняка будет признан и уважен профессиональным военным калибра капитана «Итаски». Конечно, такой поступок автоматически будет значить потерю «Хищницы» — либо захваченной в качестве трофея, либо сброшенной на Поверхность по праву победителя, — и душа Гримма возопила, не допуская даже мысли о чем-то подобном.

Но какой еще был у него выбор?

— Капитан Гримм? — окликнула его мисс Ланкастер. — Что это за звук?

Сперва Гримм недоуменно воззрился на девушку, но затем чуть наклонил голову, прислушиваясь. Вся ярость недавнего сражения еще отдавалась в ушах глухим звоном, но… да, откуда-то сверху долетал и иной звук.

Похожий на зов далеких труб.

И шел он прямиком от слепящего утреннего солнца.

Гримм быстро развернулся, чтобы воззриться на «Итаску», которая тяжело ворочалась в вышине. Очевидно, судно неприятеля начисто лишилось слуха из-за шума собственных систем. Хватит ли времени?

Да. Может и хватить.

Гримм ощутил, как возникшая на его губах широкая улыбка открыла зубы, и проревел что было сил:

— Лево руля на полном ходу, мистер Кеттл! Нам нужно опередить ее! Канониры! Огонь очередями по мостику «Итаски»!

— Сэр? — крикнул в ответ Криди. Гримм ясно слышал недоверие в голосе молодого флотского офицера. Мало того что прицельная стрельба по вражескому капитанскому мостику была дурным тоном, еще и огонь очередями — когда пушки выпускают разряды по порядку — окажется бессилен на такой дистанции, пробивая плотный защитный покров «Итаски». По сути дела, кроме эффектного огненного зрелища он мало чего добьется.

— Это приказ, мистер Криди! — рявкнул Гримм. — Огонь!

Голос Криди повторил приказ, и в считаные секунды артиллерия «Хищницы» принялась швырять вызов за вызовом в зубы «Итаске». Огненные шары выросли на прозрачной поверхности покрова рядом с носовой частью «Итаски», начисто скрыв ее капитанский мостик за пульсацией пламени.

— Капитан! — послышался гневный окрик Джорнимена, пробившийся к ним из раструба переговорного устройства. — Вся цепь кристаллов балансировки левого борта вот-вот выйдет из строя! Нам срочно нужно отойти куда-то в тихое местечко и отключить их!

— Вас понял! — крикнул Гримм в ответ. — Приготовьтесь вырубить питание кристаллов балансировки левого борта!

— Что? — изумился Джорнимен.

Отвернувшись к мисс Ланкастер, Гримм начал затягивать ее страховочные ремни, тщательно проверяя каждый из них:

— Прошу прощения, мисс…

Девушка не сводила с него вытаращенных глаз.

— Капитан?

— Покрепче ухватите ремни обеими руками, держитесь и не ослабляйте их, если вам не трудно.

«Итаска» продолжала разворачиваться, норовя выйти на удобную для смертельного залпа позицию, но Кеттл погонял раненую «Хищницу» вперед, чтобы та продолжала уходить из зоны поражения по дуге, ведущей ее кругом крейсера. Очередной маневр уклонения, который в перспективе не казался таким уж блестящим. «Итаска» успела немного замедлить продвижение вперед, перекинув часть энергии на турбины, ведавшие боковым подруливанием: крейсер хотел ускорить свое вращение и поймать «Хищницу» в прицел собственных орудий левого борта.

Носовая троица его энергетических пушек уже достаточно развернулась, чтобы взять на прицел «Хищницу» и выпустить злобные огненные сферы. Вражеский огонь одним прыжком преодолел пропасть между воздушными судами и разбился о защитный покров меньшего корабля. Разряд вспыхнул нестерпимо яркой сферой зеленого света, а рев орудий был таким громовым, что Гримму показалось, будто в его теле встряхнулись все кости. Капитан «Хищницы» почти чувствовал несгибаемую решительность своего корабля, он почти ощущал ее упрямую стойкость, — но вместе с тем он чувствовал и жар от вражеских выстрелов, который просочился сквозь защиту и омыл всю палубу озоновым духом.

«Хищница» продолжала вести беспрестанную стрельбу по участку покрова вокруг капитанского мостика «Итаски», и Гримм понимал, что со стороны это выглядит тактикой, которую мог избрать совершенно отчаявшийся человек, решивший отсечь врагу голову в надежде спастись. В сюжетах рассказов или пьес такая тактика нередко приносила плоды, — однако в практике реального воздушного боя столь точное наведение орудий на цель оказывалось проблематичным, пробить защитные покровы бывало не так уж легко, а решительно настроенный противник обычно скорее и точнее пробивал вражеский покров, стреляя по центру судна, чем его визави, упрямо атакующий мостик.

И все же своей дерзкой стрельбой Гримм вовсе не собирался сеять хаос на борту «Итаски». Он задумал нечто куда более серьезное. В сущности, крейсер и без того уже оглох.

Гримм хотел его в придачу еще и ослепить.

Чтобы сделать свой вираж круче, «Итаска» еще больше снизила скорость. Ее бронированные бока блестели на солнце, когда она с трудом пыталась поймать небольшой и более проворный корабль в прицелы своих орудий — точно кошка, которая лениво играет с мечущейся мышью. Гримм ощущал, как его сердце колотится все быстрее в чистом, неистовом ужасе: он чувствовал, как меняется в пространстве относительный угол воздушных судов, знал, что и ему самому, и его «Хищнице» осталось всего несколько секунд жизни. Исполненная решимости завершить дело, начатое несколько недель тому назад, «Итаска» всецело сосредоточилась на уничтожении «Хищницы».

Именно по этой причине крейсер даже не подозревал о подвохе — до того самого момента, пока громкое пение труб не заглушило собой и грохот его собственных двигателей, и орудийную пальбу «Хищницы».

Тяжелый крейсер «Доблестный» под командованием альбионского коммодора Александра Байяра прямо из солнца рухнул в зону боевой стрельбы, и крутизна траектории его пикирования во всем напоминала отважный нырок куда более легкого судна. Пение труб было боевым кличем, зовущим в бой соратников. Фланги «Доблестного» прикрывали товарищи по дивизии: боевые крейсеры «Гремящий», который рычал подобно раскатам грома, и «Победоносный», мачты которого, трепеща на ветру, издавали мерный рокот огромного военного барабана.

Матросы «Хищницы» встретили появление трех тяжелых крейсеров под знаменами Альбиона полным свирепого восторга ревом; те же обернулись с изящной слаженностью танцоров, разворачивая к «Итаске» ряды своих орудий, и в свистопляске света и грохота почти одновременно обрушили на вражеское судно ярость сорока пяти своих пушек.

Дистанция была предельно мала: Байяр опустил свою троицу как раз между «Итаской» и кораблем Гримма.

Пушечные разряды кораблей Альбиона врезались в уже надорванный покров «Итаски», прошили его и впились в корпус. Тяжелые пластины брони, защищавшей «Итаску», были спроектированы для сдерживания именно такого огня и именно из таких орудий, в очень похожих на нынешние обстоятельствах, — но даже «Итаска» не могла игнорировать эту вступительную речь. Пробив ее броню, орудия кораблей Байяра проделали зияющие дыры во внешнем корпусе и устроили пожар во всех скрытых за ним помещениях. В одно мгновение едва ли не половина левого борта «Итаски» попросту исчезла, разлетелась облаками пепла и пламени, золы и обломков исковерканной, докрасна раскаленной брони.

Тем не менее экипаж «Итаски» был слишком дисциплинирован, чтобы сразу расписаться в бессилии, несмотря даже на скорость, с какой Байяр почти идеально провел свою классическую атаку. В тот самый момент, когда крейсерская дивизия открыла огонь, пушки «Итаски» взвыли в ответ — и вся мощь залпа пришлась на «Гремящего».

Крупнокалиберная артиллерия боевого крейсера легко совладала с защитным покровом «Гремящего», а плотность огня «Итаски» означала, что у него не было и единого шанса. Несмотря на то что внешний корпус «Гремящего» был обшит омедненной сталью, на таком расстоянии и против таких орудий эта броня защищала не лучше стеклянного слоя той же толщины. Энергетические разряды насквозь прошили укрепленный борт, проделав в нем достаточно крупную дыру, чтобы внутрь могла влететь яхта, и вырвались на свободу уже по другую сторону корпуса «Гремящего» — в сопровождении обломков брони, огненных струй и обугленных досок, — выпотрошив крейсер единственным мощным залпом.