Воздушная гавань

Глава 3

^{КОПЬЕ АЛЬБИОН, ХАББЛ УТРО, ЧАНЕРИЯ ТЭГВИНН}

Бриджет сидела в сумраке хранилища семейной чанерии, в густой тени в самом дальнем конце, откуда недавно вынесли треснувший старый чан. Она втиснулась спиной в самый угол и крепко обхватила подтянутые к груди колени. Здесь всегда было холодно. Только момент тишины и покоя позволил Бриджет заметить: она провела в этом зале слишком большую часть своей жизни, чтобы его холод начал вызывать раздражение.

— Бриджет? — долетел от самого входа в зал голос ее отца. — Бриджет, ты где-то здесь? Уже пора.

Бриджет съежилась еще плотнее, вжавшись в угол. Многочисленные ряды больших чанов разметали звук отцовского голоса, заставляя эхо скакать по залу. Девушка прижалась затылком к ободряюще холодной стене из пепел-камня и закрыла глаза.

Это был ее дом. Она не хотела покидать его.

Вновь послышался низкий отцовский голос, ласково произнесший:

— Посиди еще немного, дитя. Торопиться не надо. Но потом, прошу тебя, выйди наружу.

Отвечать Бриджет не стала и вскоре услышала негромкий вздох. Двери хранилища закрылись, оставляя ее наедине с нежно журчащими чанами и слабым свечением горстки рассыпанных по залу подержанных люмен-кристаллов.

Это несправедливо. Она была совершенно счастлива, продолжая делать все то, чем занималась сызмальства. Эта работа нужная и хорошая. В конце концов, принадлежащие ее отцу чаны производили лучшее мясо во всем хаббле Утро. Если оставить их без присмотра и ухода, люди начнут голодать. Или, во всяком случае, питаться менее качественным мясом, — так ей казалось. Сама же Бриджет гордилась семейным ремеслом. Она предпочтет голодать — и уморит себя, если потребуется, — но не станет есть мерзкую резиноподобную кашицу, которую делают в чанерии Камдена.

Это просто смешно. Семья Бриджет не относилась к числу Высоких Домов; с этим поспорили бы разве что особо въедливые из крючкотворов. Ради всего святого! Они с отцом оставались последними представителями линии Тэгвинн, и уж точно не выбегали еженедельно из дому за новыми нарядами из эфиршелка. Да что говорить, вообще почти не выбегали. Жили они ничем не лучше всех прочих в хаббле Утро. Бриджет не просила о том, чтобы родиться преемницей какого-нибудь чрезмерно ретивого, кровожадного флотского адмирала! И при этом не важно, насколько выдающуюся роль ее предок некогда сыграл в истории Копья Альбион. Ни она сама, ни ее отец никакими особыми привилегиями не пользовались.

С какой же стати ей подчиняться давно устаревшему, истертому до дыр обычаю?

Бриджет ощутила, как внутри шевельнулся гнев, и постаралась растормошить, раздуть эту искру в нечто большее, зовущее к решительные действиям, — но огонек затрепетал и растаял, оставив ей чувство… неловкости.

Притворяться можно сколько угодно. На самом деле Бриджет хорошо знала, почему ей не хочется провести год на службе у копьеарха.

Ей попросту было страшно.

Шорох и глухой шум заставили Бриджет приподнять голову: с крышки ближнего чана легко спрыгнуло одно из самых дорогих ей существ, беззвучно приземлившись всего в нескольких футах, и уселось, уставившись на нее большими зелеными глазами.

— Доброе утро, Роуль, — поздоровалась Бриджет. Собственный голос показался ей тонким и дрожащим, особенно в сравнении с отцовским раскатистым басом.

Большой темно-рыжий котяра мурлыкнул приветствие и, вальяжно ступая, приблизился к девушке на мягких лапах. Без долгих предисловий он забрался к Бриджет на колени и лениво, величаво развернулся там, чтобы улечься, не прекращая громогласно мурчать.

Улыбаясь, Бриджет начала легонько чесать Роулю за ушами. Его мурчание сделалось утробным, а глаза сузились до зеленых щелок.

— Я не хочу туда, — призналась она. — Так нечестно. Можно подумать, я и вправду способна кому-то хоть с чем-нибудь помочь. Все, что я знаю, — это наша чанерия.

Мурлыкать Роуль не перестал.

— У нас никогда даже не было перчатки или сабли, не считая разделочных ножей. Да мы и денег-то таких не наскребем. А если б и наскребли, я понятия не имею, как пользоваться оружием. Что мне там делать, в Гвардии копьеарха?

Пресытившись почесыванием ушей, Роуль вытянулся и перевернулся на спину. Бриджет не торопилась приниматься за дело, и он слегка похлопал девушку по руке своей мягкой лапой, чтобы та скорее почесала ему грудь и живот. Только тогда он нахально раскинул лапы, наслаждаясь оказанным вниманием.

— Но… ты ведь знаешь моего отца. Он настолько… так серьезно относится к своим обязательствам. Если дает слово, обязательно держит его. Когда ставит перед собою цель, ему мало просто достичь ее. Он непременно должен быть лучшим в своем деле. Старается изо всех сил. Он отслужил свое и говорит, что мне это тоже необходимо, — вздохнула Бриджет. — Но это ведь на целый год! Мы с ним вообще не сможем видеться. И… я не увижу никого из соседей, никого из этого коридора. А еще… ни чанов, ни лавки, и…

Бриджет низко свесила голову, чувствуя, как острый приступ тоски исказил черты ее лица. Подхватила Роуля на руки и прижала к себе, тихо раскачиваясь взад и вперед.

Вытерпев несколько секунд этой качки, кот промурлыкал:

— Мышонок, ты мнешь мой мех.

Чувство вины вынудило Бриджет ойкнуть и выпрямиться, ослабив объятия.

— Прошу, прости меня, — поспешила извиниться девушка.

Кот повернулся, чтобы уставиться в ее глаза своими зелеными, явно обдумывая просьбу. Затем кивнул и согласился:

— Прощаю.

— Спасибо тебе, — покаянно сказала Бриджет.

— Пожалуйста.

Дернув пару раз хвостом влево-вправо, кот поинтересовался:

— Хранитель Слова хочет, чтобы ты покинула его территорию?

— Он не собирается меня прогонять, — серьезно ответила Бриджет. — Он считает мой уход необходимым. Говорит, это важно для меня самой.

Роуль склонил голову набок.

— Значит, таков твой долг.

— Отец тоже так считает, — сказала девушка.

— Получается, тут и думать не о чем, — рассудил кот. — У тебя есть долг перед родителем. У него — долг перед своим вождем. Если он распорядится одолжить вождю кого-то из своих воинов, этот воин не сможет уклониться.

— Но я-то не воин! — взмолилась Бриджет.

Кот еще какое-то время смотрел ей в глаза, а потом потянулся вперед, чтобы потереться пушистыми усами о ее лицо.

— Много бывает войн, Мышонок, и все разные.

— Ты это о чем? — удивилась Бриджет.

— О том, что ты еще молода, — пояснил кот. — И не можешь тягаться в мудрости со стариками. Я мудрее тебя, и говорю, что ты обязана уйти. Это же очевидно. Следует доверять тем, у кого больше мудрости, чем у тебя.

— Ты ничуть меня не старше, — возмутилась Бриджет.

— Но я кот, — чопорно напомнил Роуль, — и это значит, что я лучше распоряжался своим временем.

— Ты невероятен! — фыркнула Бриджет.

— Конечно. Я ведь кот… — Роуль приподнялся и плавно стек на плиты пола. Уселся напротив Бриджет, обернул хвостом лапы. — Почему ты желаешь опозорить и унизить Хранителя Слова? Ты предпочла бы, чтобы его звали иначе?

— Нет, разумеется! — сказала Бриджет. — Нет, но я просто… не похожа на него.

— Это пока, — заметил Роуль. — Для этого и придумано взросление.

— Я давно уже не ребенок, — отрезала она.

Рассеянно оглядевшись по сторонам, кот вновь уставился ей в глаза.

— Вместо того чтобы исполнить свой долг, ты прячешься в самом темном углу самой темной комнаты своего дома. Это так разумно с твоей стороны. Так зрело…

Бриджет сдвинула брови, скрестила руки на животе и… промолчала. Она вела себя как малое дитя. Роуль опять оказался прав. Обычно так и бывает, но почему сейчас это вызывает у нее такое раздражение?

— Тебе страшно, — определил Роуль. — Ты боишься покинуть знакомую территорию.

Бриджет вновь ощутила, как в глазах набухают слезы. И кивнула.

— Почему? — спросил Роуль. — Чего там бояться?

— Я не знаю… — шепотом призналась она.

Роуль сидел без движения, сверля девушку внимательным взглядом.

Бриджет прикусила губу. Потом, очень тихо, выдавила:

— Не хочу остаться в одиночестве.

— Вот как? — уронил Роуль.

Кот повернулся и исчез в глухой тени зала, оставив ее переживать холод, неловкость и — даже сильнее прежнего — одиночество.

Бриджет промокнула глаза рукавом и сглотнула, избавляясь от тугого комка в горле. Затем она поднялась на ноги и еще долго стояла, не отрывая руки от холодного камня стены и стараясь думать об этом привычном чувстве, которое вливалось в нее, напитывая силой. Несмотря на самодовольный тон, Роуль все же был прав. У семьи Бриджет и вправду имелись свои обязанности. Пускай от Дома Тэгвинн мало что осталось, их семейство по-прежнему пользовалось уважением. И после всего, что сделал ради нее отец, после всей любви, которой он одарил ее после кончины матери, Бриджет никак не могла опозорить своего родителя, — даже если кроме него никто не счел бы это позором.

Всего-навсего год. Единственный… долгий… странный… пугающий год в одиночестве.

Она медленно приблизилась к выходу из хранилища.

Когда отец открыл ей дверь, Бриджет подняла на него глаза. Франклин Тэгвинн был здоровенным мужчиной; его плечи шириной совсем немного уступали дверному проему. Его руки были толще, чем ноги большинства людей, а мышцы, отлого тянущиеся к колонне шеи, были подобны каменным плитам. На нем были знакомый белый фартук и ремень с разделочными ножами чанериста. Взъерошенные волосы отливали сталью, а в глазах читались усталость и тревога.

Бриджет постаралась улыбнуться. Отец этого заслуживал.

Улыбка, полученная в ответ, показалась ей натянутой, и девушка сообразила, что отца ей не одурачить. Он ничего ей не сказал. Лишь заключил в нежные объятия. Она же обхватила его обеими руками и крепко к нему прижалась.

— Вот она, моя храбрая девочка, — тихо сказал отец. — Моя Бриджет. Твоя мама могла бы тобою гордиться.

— Вовсе я не храбрая, — ответила Бриджет. — Мне очень страшно.

— Знаю, — вздохнул отец.

— У меня там никого знакомых, — сказала она.

— Сдается мне, ты довольно быстро заведешь друзей. Мне ведь удалось.

Бриджет вымученно усмехнулась.

— Тебе так кажется, потому что у меня полно друзей в других Домах?

— Бриджет, — с мягким укором сказал отец. — Ты ведь по-настоящему никогда и не пробовала их завести.

— Еще не хватало! Все они чванливые, избалованные, сопливые эгоисты.

Негромкий, басовитый смешок отца согрел ей щеку.

— Да. Понимаю, такими они тебе и кажутся. Но когда ты сама была маленькой, на твоих плечах оказалось куда больше ответственности, чем у большинства других детей, — не говоря уже о потомках Высоких Домов. Тебе пришлось так быстро взрослеть… — Он прижался щекой к волосам дочери. — Мне и самому едва верится. Эти семнадцать лет пролетели так быстро…

— Папочка… — тихо произнесла Бриджет.

— Знаю, много внимания детям других Домов ты не уделяла, но поверь, далеко не все они так уж плохи. А большинству еще предстоит вырасти. В конце концов… Сама убедишься. — Он отстранился от дочери, не выпуская из рук. — Есть еще кое-что, о чем нам следует поговорить. Еще одна задача, которой я тебя нагружу.