Воздушная гавань

Глава 40

^{КОПЬЕ АЛЬБИОН, ДОКИ ХАББЛА ПЛАТФОРМА, ТОРГОВОЕ СУДНО «ХИЩНИЦА»}

Когда спасательный отряд пустился в обратный путь, возвращаясь на борт «Хищницы», у Гримма возникло чрезвычайно неприятное ощущение, будто за ним кто-то пристально наблюдает. Он шагал рядом с совершенно пьяным мастером Ферусом, поддерживая его под руку. Пожилой эфирреалист едва был способен ковылять прямо и всю дорогу бормотал под нос отрывки из какой-то донельзя похабной песенки.

— Капитан, — окликнул Гримма сэр Бенедикт. Он поддерживал Феруса под вторую руку, направляя старика в нужную сторону и не позволяя отстать от матросов «Хищницы». При этом боерожденный волок за собой на веревке тележки, груженные пожитками мастера Феруса. — Еще две юные особы из нашей экспедиции направились в…

— Я оставил пару своих матросов в «Черной лошади», чтобы дождаться их и доставить на судно, — оборвал юношу Гримм.

— Что, если они не вернутся? — напряженно переспросил Сореллин. — Они как раз собирались…

— В таком случае я отправлю отряд на поиски, — быстро сказал Гримм, вновь обрывая его. — Не станем обсуждать подробности, здесь нас могут услышать. Надо проявлять осмотрительность.

Молодой человек состроил кислую мину, но затем, подумав, разгладил лоб.

— Конечно, капитан. Вы совершенно правы.

Гримм коротко ему кивнул и ощутил, как напряжение понемногу стало ослабевать. Молодой Сореллин был боерожденным, высокого к тому же происхождения. В свое время Гримм водил знакомство с самыми разными особами из высшего общества — совершенно ничем не выдающимися, в большинстве своем. И напротив: те из них, что больше прочих гордились своим положением, могли показаться самыми омерзительными представителями человеческого рода, причем Гамильтон Рук был среди них наихудший. Гримму нелегко бы пришлось, будь Гамильтон боерожденным, — но этот молодой человек, кажется, был более приличного сорта.

Остаток пути до корабля они прошли молча, после чего доктор Бэген и матросы, несшие носилки с мисс Ланкастер, немедля отправились в лазарет.

Неуверенно взойдя по трапу на борт, мастер Ферус тут же повернулся к Бенедикту:

— Мой посох, если позволите, мастер Сореллин.

Сореллин повел плечом, сбрасывая лямку чехла. Трость эфирреалиста с обмотанным кожей навершием путешествовала в особом чехле, и Бенедикту пришлось извлечь ее оттуда, чтобы протянуть старику.

— Я только переброшусь парой слов с вашим судном, хорошо? — невнятно выдавил мастер Ферус.

Приподняв бровь, Гримм ответил:

— Как вам будет угодно, сэр.

Старик расплылся в радостной улыбке, осторожно развернулся и пошел, отчасти возмещая нетвердость ходьбы стуком трости о доски палубы.

— Отлично, — произнес Гримм, поворачиваясь к Сореллину. — Что там случилось?

Гримм выслушал от молодого человека рассказ об атаке шелкопряда, изложенный короткими и емкими фразами. Заканчивался этот рассказ так:

— И тогда Гвен приняла стойку для стрельбы прямо перед этой скотиной, когда та рванула к мастеру Ферусу, и снесла шелкопряду половину его крохотной башки. Инерции было достаточно, чтобы зверь врезался в Гвен, вбил ее в стену и укусил по крайней мере один раз, но моя кузина его прикончила.

— Поразительно, — пробормотал Гримм. — Это потребовало от нее немалого мужества.

Сореллин ответил ему короткой улыбкой.

— У моей дражайшей кузины весьма занятные отношения со страхом, хотя по большей части она бывает слишком занята, чтобы вспоминать о нем.

— Рад, что остальные остались целы. Враг совершил первую ошибку…

— Сэр? — недоуменно склонил голову Сореллин.

— Разумнее всего с их стороны было бы не предпринимать ничего, — пояснил Гримм. — Ничем не выдать перед нами своего присутствия. Вместо этого они напали на мастера Феруса.

— Используя… шелкопряда, сэр? — с сомнением в голосе переспросил Сореллин. — Их ведь так и не удалось одомашнить.

Задрав подбородок, Гримм вгляделся в лицо рослому юноше.

— А эта тварь показалась вам совсем ручной?

Сореллин сдвинул брови, раздумывая.

— Враги открыто заявили, что Ферус представляет для них угрозу, — продолжал Гримм. — Таким образом выходит, мы выбрали верное место для поисков.

— Если только это не случайное нападение зверя с Поверхности, сэр, — уточнил Сореллин. — Это ведь могло быть простым совпадением.

— Лично я в такие случайности не верю, — заметил Гримм, безотчетно поводя раненой рукой на перевязи. — Впрочем, вы правы. Такую возможность тоже не стоит отбрасывать. Но, как по-вашему, часто ли большие твари беспокоят людей в самом центре хаббла Платформа?

— Можно уточнить в Гильдии зверодавов, наверное.

— Прекрасная мысль! — объявил мастер Ферус, шаркая по палубе к ним навстречу. — Если здесь творится что-то неладное, если в хаббле появились вражеские силы, в центре их действий окажутся туннели вентиляции и технические проходы. Зверодавы будут вторыми, кто наверняка заметит подвох.

— Кто же первые, сэр? — спросил Гримм.

— Кошки, само собой, — ответил Ферус. — И ваша «Хищница» настроена довольно беспечно, знаете ли.

Гримм едва успел подобрать готовую отвиснуть челюсть.

— Просто ужасает, — мрачно процедил мастер Ферус. — Но, мне кажется, она осознает необходимость координации усилий.

— Вот как? — выдавил Гримм.

— Что ж, мне предстоит проследить за тем, чтобы жертва храброй юной леди Ланкастер не была принесена зря, — объявил мастер Ферус. — Мастер Сореллин, пожалуй, нам с вами следует хорошенько расспросить зверодавов.

— Но, сэр… — возразил Сореллин. — Бриджет с Чудачкой еще не вернулись.

— Чудачка вполне способна защитить их обеих, если потребуется, — сказал мастер Ферус, — а нас к тому же подгоняет время. Но, полагаю, если вы предпочтете начать поиски…

— Я не должен ни на шаг отходить от вас, сэр, — остерег его Сореллин.

Мастер Ферус раздраженно отмахнулся:

— Командовать нашей миссией копьеарх поручил именно мне, верно?

— Возможно, вы слыхали о моих прошлых трениях с властями… — сказал Гримм. — Мастер Ферус, полагаю, вам было бы слишком рискованно разгуливать по хабблу Платформа, не приняв строжайших мер предосторожности. И я считаю, что мастер Сореллин определенно прав, отстаивая свой долг повсюду вас сопровождать.

— Что? — удивился Ферус. — Почему бы это?

— У дверей «Черной лошади», пока мы пытались их вскрыть, я повстречал кое-кого, — объяснил Гримм. — Женщину, которая показалась мне странной и в некотором роде опасной. Непонятно, что такая женщина могла делать на улице так поздно, ее манеры и костюм не выдавали в ней случайную прохожую. Сопровождал ее боерожденный мужчина, и их обоих чересчур интересовал результат бойни в «Черной лошади» при полном отсутствии догадок, что там могло случиться. Подозреваю, это могли быть шпионы Авроры или нанятые ими агенты.

Ферус зажмурился.

— Вы назвали свою новую знакомую странной. Отчего же?

— Если она и впрямь связана с аврорианцами, действует в Альбионе как их агент, то нужно иметь ледяную воду в жилах и быть слегка не в своем уме, чтобы появиться у всех на виду рядом со сценой нападения, — ответил Гримм. И с осторожностью добавил: — Эта женщина казалась такой же странной, как и вы сами, сэр, не сочтите за грубость.

— Не сочту, — заверил его Ферус. И с мрачным видом уставился на кристалл на конце своей трости. — Иначе не бывает. У кого-то из шпионов Авроры просто обязан был обнаружиться талант. Я надеялся, что этого не случится, но…

Старый эфирреалист горестно покачал головой.

— Вы человек с необыкновенно сильной интуицией, капитан Гримм. Что еще вы можете поведать мне об этой женщине?

Гримм пожевал губами.

— Кажется, она чересчур зациклена на правилах этикета. По правде говоря, у меня создалось впечатление, что, дай я единственную промашку, она тут же набросилась бы на меня с кулаками — или попросила бы своего спутника обучить меня хорошим манерам.

— В этом у меня мало сомнений, — с задумчивым видом ответил Ферус.

— И она назвала свою фамилию — Кэвендиш.

Эфирреалист скривился.

— Вот как? Значит, теперь она называет себя так.

— Сэр? — вздрогнул Гримм. — Вы с ней знакомы?

— И небезосновательно, подозреваю, — кивнул Ферус.

— Тогда вы наверняка должны ясно понимать, что лучше оставаться тут, ради собственной безопасности, — с жаром сказал Гримм. — Если однажды она уже участвовала в покушении на вашу жизнь, что остановит ее теперь? Придется действовать открыто. Если где-нибудь в переулках хаббла на вас выскочит боерожденный убийца, даже мастеру Сореллину придется нелегко, чтобы защитить вас.

— Я понимаю, что вы имеете в виду, капитан, — ответил Ферус.

— При всем этом, — продолжал Гримм, — я нахожу примечательным, что за считаные часы перед нападением флота Авроры на Копье Альбион в туннелях вентиляции на меня напали неизвестные существа — твари, оставившие в моей крови свой яд, как сделали бы и шелкопряды. В тот раз вы помогли мне. Коль скоро вам это, очевидно, по силам, мисс Ланкастер нуждается в подобной же услуге.

Взгляд насупившегося Феруса бесцельно скользил по сторонам.

— Да… да, нам и правда стоит сделать все возможное ради мисс Ланкастер. Значит, на разведку отправитесь вы с Сореллином.

— Мм, сэр… — вмешался Сореллин. — Мне запрещено покидать вас.

— Э, но я же буду прямо здесь, и в полнейшей безопасности в окружении команды сурового капитана и бортов его корабля, — улыбаясь, возразил Ферус. Он склонил голову на сторону и всмотрелся в лицо Гримма. — Поправьте, если я ошибаюсь, но мне припоминается, что однажды я спас вам жизнь, капитан. Было дело?

Гримм вздохнул.

— Спасли, сэр.

— И это делает вас в какой-то мере мне обязанным?

— Верно.

— Вам надлежит довериться мне. Я вполне сознаю, что делаю…

Старик повернулся и решительно зашагал в сторону лазарета доктора Бэгена. Затем он остановился, оглянулся на Сореллина и сказал:

— Любезный юноша, вы не повернете для меня дверную ручку? В жизни не мог обучиться этому трюку.

Сореллин ответил на просьбу долгим невозмутимым взглядом. А после с дружелюбной, хоть и чуть усталой улыбкой зашагал вслед за стариком, чтобы через несколько секунд вернуться.

— Пообщаемся со зверодавами? — спросил у него Гримм.

— Как, сейчас? Среди ночи?

— Матриарх шелкопрядов этой ночью расправилась с несколькими их друзьями, — покачал головой Гримм. — Слухи наверняка уже разошлись по всему хабблу. Сомневаюсь, чтобы кто-то в Гильдии смог спокойно уснуть в ближайшие ночи.

Сореллин хмыкнул и кивнул, после чего они вдвоем сошли по трапу. Подняв на полпути к причалу голову, Гримм уперся взглядом в возвращавшегося на борт «Хищницы» Штерна. Жилистый молодой человек был одет в отвратного вида изодранные лохмотья и с ног до головы покрыт смазкой, маслом и копотью. При виде сходившего по трапу Гримма он сделал шаг в сторону, чтобы дать пройти капитану.

— Мистер Штерн, — обратился к нему Гримм. — Чем это вы так основательно вымазались? На миг я принял вас за собственную тень.