Воздушная гавань

Глава 59

^{КОПЬЕ АЛЬБИОН, ХАББЛ ПЛАТФОРМА, ХРАМ ПУТИ}

Когда Бриджет нырнула вслед за Бенедиктом в горящее здание Храма, ее беспокоило не бушевавшее там пламя и не перспективы сгореть свечой или задохнуться насмерть. Вместо этих опасений она сожалела о том, что не успела подвязать волосы, — те развевались за спиной, подобно знамени, готовые поймать случайную искру и, вспыхнув, оставить девушку совершенно лысой.

Прямо на глазах у Бенедикта.

Хотя в том, что такой вариант очень даже реален, сомневаться не приходилось, переживать о чем-то подобном казалось огромной глупостью. В конце концов, другие опасности с лихвой перевешивали угрозу для ее самолюбия. Вероятно, однако, что эти смехотворные мысли были способом отвлечься от настоящих переживаний. Несколько недель тому назад Бриджет было страшно покидать стены отцовской чанерии. Если теперь позволить сознанию впитать страшную правду происходящего, она сбежит прямо сейчас, вся в слезах и истошно крича.

Поэтому свою тревогу насчет волос Бриджет встретила с распростертыми объятиями. Она позволит девушке сохранить рассудок при столкновении с куда более ужасными вещами.

Первую опасность, встретившую их с Бенедиктом сразу за порогом, представляла собой густая завеса дыма, ограничившая зону видимости футов до десяти-пятнадцати, не более, — и по мере их продвижения вперед эта завеса начала набухать тускло мерцающим свечением: огонь уже перекидывался из библиотеки в другие части здания. Помеха для зрения сбивала с толку, и в считаные секунды Бриджет перестала понимать, где находится и в какую сторону нужно идти. А что будет, подумалось ей, если они заблудятся в этом дыму? Что, если она начнет метаться, перебегать из зала в зал в тщетных поисках выхода, в то время как воздух будет становится все горячее и удушливее, пока не…

— Бенедикт! — крикнула она, сиплым от дыма голосом. — Где мы?

— Не сходи с тропы! — прохрипел он в ответ.

А, ну конечно. Бриджет опустила взгляд под ноги. Спеша догнать Бенедикта, она только сейчас заметила, что боерожденный юноша шагал, твердо придерживаясь незначительного, петляющего углубления в полу, которое вело их к цели. Прикрыв рукавом рот и нос, Бриджет последовала его примеру.

С каждым шагом делалось все жарче, а тусклое красное свечение продолжало прибавлять в яркости, пока они не вынырнули из объятий дыма, чтобы оказаться в пылающем аду. Запнувшись, они встали как вкопанные, и обжигающе горячий ветер, словно пышущий из огромной печи, принялся играть волосами Бриджет.

Великая Библиотека была объята сжирающим ее пламенем.

Повсюду ревели грандиозные огненные языки. Жар был настолько силен, что по большому залу кружили, извиваясь, настоящие вихри из искр, срок жизни которых не превышал, впрочем, и нескольких секунд.

На полу неподалеку от входа в библиотеку лежал рухнувший книжный стеллаж. Под его непомерной тяжестью, на груде тлеющих книг, распростерся человек в одеянии горчичного цвета и с ободранными в кровь кончиками пальцев — так, словно он пытался своими силами выбраться из-под гигантской конструкции, да так и не сумел. От бушующего вокруг пламени кожа бедняги успела побагроветь и покрыться волдырями ожогов.

Монах приподнял голову. Один глаз исчез с его лица, растворился в огромном лиловом кровоподтеке, который раздул висок и скулу до чудовищных размеров — похоже, следствие скользящего попадания энергетического разряда перчатки. Монах всмотрелся в них мутным взглядом единственного глаза, жутко кривясь от муки.

— Винсент! — с болью в голосе вскрикнул Бенедикт. И сразу же прыгнул в эту палящую печь, выставив перед собой обе руки в попытке защитить лицо. Рукава его куртки моментально начали дымиться.

— Бросьте меня! — прохрипел монах. Слабо шевеля рукой, он искал что-то в складках своей мантии. — Возьмите это!

— Никто никого не бросит, — отчеканил Бенедикт. После чего встал на колено, надежно оперся второй ногой и протянул руки вперед.

Бриджет смотрела на это с растущей оторопью. Один только металл, из которого был сделан стеллаж, не мог весить меньше тонны — и к нему стоило прибавить вес книг, оставшихся на полках обращенной вверх стороны. И ведь в этой комнате металл должен был раскалиться чуть не докрасна.

Бенедикт просунул ладони под край стеллажа, рядом с придавленным телом брата Винсента. Стиснув зубы, ухватился за металл.

Послышалось шипение, подобное звуку запекающегося мяса.

Бенедикт издал львиный рык, который на самом деле был криком боли.

Стройное тело боерожденного юноши напряглось и выгнулось луком в попытке поднять этот огромный шкаф. Прошла секунда, две — не изменилось ровным счетом ничего, — но затем его ноги задрожали, а вся огромная масса стеллажа пришла в движение и приподнялась, пусть на какие-то несколько дюймов.

Бриджет одним прыжком подскочила ближе. Жар плотно окутал ее давящим, колючим одеялом, — и с каждой секундой оно кололось все больней. Она схватила брата Винсента за запястья и вытянула монаха из-под стеллажа.

— Держу его! — крикнула Бриджет, подтягивая брата Винсента к дверям, чтобы вытащить в коридор.

Бенедикт выпустил стеллаж, и тот рухнул на прежнее место, взметнув ввысь снопы искр.

Вместе они вывалились из библиотеки, и от внезапного отсутствия яростного жара Бриджет бросило в дрожь, словно она вбежала в ледяную пещеру.

Лишь когда девушка нагнулась, чтобы бережно опустить раненого монаха на пол, она смогла увидеть, насколько искалечены спина и плечи Винсента. Его трясло от боли, руки ходили ходуном.

Но только не ноги.

Все его тело ниже плеч было совершенно, пугающе неподвижным.

Оглянувшись, Бриджет увидела, что Бенедикт в ужасе смотрит на брата Винсента.

— О Творец Пути… — выдохнул юноша. И рухнул на колени рядом с монахом, будто это зрелище вмиг подсекло ему ноги. — О Винсент…

— Нет времени, мальчик, — тихо сказал Винсент. Монах пару раз коротко, резко кашлянул, и его губы, окрасившись вдруг кровью, растянулись в легкую улыбку. — У меня его точно мало.

— Черти… — прошипел Бенедикт. — Будь они прокляты, эти аврорианские подонки. Всех перебью, до последнего.

На лице брата Винсента появилось выражение досады, и он недовольно хлопнул ладонью по ноге юноши:

— Бенедикт. На эти глупости совсем нет времени… — Монах снова порылся в складках своего одеяния и с гримасой боли вытащил книгу в очень простой коричневой обложке. — Возьми это.

Озадаченный, Бенедикт принял книгу из его рук.

— Что?

— Возьми, — повторил брат Бенедикт. Из его рта сбежала струйка крови. — Доставь копьеарху. Это последний экземпляр. Остальные она сожгла.

— Что это такое? — спросил Бенедикт.

Брат Винсент снова закашлялся, морщась от боли. Бегущая с губ кровь окрасила его зубы ярко-алым.

— То, за чем они явились, — сказал он. — «Указатель».

— Я вытащу тебя отсюда, — твердо сказал Бенедикт. — Ты сам сможешь его передать.

Еще не залитый кровью уголок губ брата Винсента изогнулся в улыбке:

— О Бен. Смерть всего лишь еще один Путь. Пройти им предстоит каждому, и куда скорее, чем мы думаем.

Он приподнял руку, и Бенедикт крепко сжал ему ладонь.

— Не позволяй своей боли выбрать твой Путь вместо тебя самого, — негромко произнес монах. — Ты прекрасный человек, лучше, чем…

И тут монах умер. Бриджет ясно видела этот момент. Прямо на полуслове свет и жизнь внезапно покинули его глаза, подобно отражениям огонька задутой свечи. То, что только что было братом Винсентом, стало вдруг… чем-то неодушевленным.

— Винсент? — тихо окликнул Бенедикт. — Винсент?

Его голос сорвался, захлебнулся отрывистым всхлипом.

— Винсент…

Подойдя, Бриджет встала рядом с ним и опустила ладонь на его плечо.

— Бенедикт, — с тихой настойчивостью позвала она. — Нужно уходить.

Юноша согласно кивнул. Неловко двигая обожженными пальцами, Бенедикт мягко вернул руку монаха ему на грудь и уже начал вставать с колен… но внезапно качнулся вперед и неуклюже растянулся поверх лежащего тела монаха.

— Бенедикт! — вскрикнула Бриджет. Она схватила его, перекатила на бок. Тело юноши билось в ритмичных судорогах, в уголке рта появилась пена. Глаза его, закатившись, остались пусты.

Боже небесный! Это яд шелкопряда.

Бриджет трясла боерожденного юношу, пыталась привести в чувство пощечинами и криками, — но он не ответил ей и даже не шевельнулся. Что же теперь делать?

Двери Великой Библиотеки вспыхнули на своих петлях, щедро взметнув искры и языки пламени.

Бриджет стиснула зубы. Она не была уверена, что сможет отыскать дорогу обратно, но, если не предпринять совсем ничего, они оба погибнут за считаные секунды, а то и быстрее. Она встала, покрепче ухватила Бенедикта и принялась тянуть вверх, чтобы перекинуть через плечо. Совладать с весом его безвольного тела оказалось не просто, но в этих обстоятельствах девушке не приходилось выбирать. Она кричала и тужилась, пока наконец не сумела справиться с задачей.

Потом, тяжело шаркая ногами, побрела к выходу — и поняла вскоре, что забыла книгу, ради сохранности которой брат Винсент пожертвовал жизнью. Присесть, чтобы поднять ее, оказалось довольно сложно, но выпрямиться затем под весом Бенедикта на плече было намного, намного сложней.

Затем девушка снова направилась к выходу, медленно следуя извилистой колеей, оставленной в камне бессчетным количеством ног, прошедших здесь прежде нее. Двигаться скорее не получалось. Груз на плече был слишком тяжел для нее, — но оставить Бенедикта здесь, чтобы сбегать за помощью, Бриджет не решилась. К тому времени юноша может задохнуться в дыму. Поэтому Бриджет с угрюмой настойчивостью шаркала дальше, автоматически переставляя ноги и понемногу двигаясь все дальше.

Аврорианского десантника она вообще не видела, пока тот не выбежал на нее из бокового прохода и не сбил с ног. Бриджет с воплем полетела на пол, стараясь не позволить обмякшему Бенедикту удариться головой о камни. Удар был болезненным и внезапным. Аврорианец рухнул рядом с девушкой, и что-то металлическое лязгнуло об пол.

Бриджет с удивлением оглядела лежащего врага. Этот парень был ранен. Форменная куртка густо залита кровью, как и штанина на ноге, — а на виске вздулся кровоподтек размером с кулачок ребенка. Взгляд мутный, зрачки расширены. Может, в смятении схватки товарищи забыли о нем, сочтя погибшим? Само собой, аврорианцам не терпелось поскорее покинуть горящий Храм. Раненый смотрел на девушку, едва ли видя ее. Между ней и аврорианцем лежала его омедненная сабля.

Бриджет вновь вскинула глаза, встретилась с аврорианцем взглядами и ощутила, как ее охватывает внезапная волна ужаса, замешательства, осознания того, что случайное столкновение только что обернулось схваткой не на жизнь, а насмерть, — и во взгляде раненого врага увидела отражение тех же чувств.

«Милостивые Строители! — ахнула про себя Бриджет. — Мне все-таки не удалось отвертеться от той дуэли».

Вот только в этом поединке не будет ни правил, ни распорядителя, ни дружеской поддержки, ни толпы зрителей.