Аристократ из другого мира 4

Глава 17

Вечером сэнсэй зашел ко мне в комнату. Он всегда это делал без стука, будучи уверенным, что я всегда его жду и всегда рад видеть. Я ещё не улегся спать и пялился в телефон на очередную серию анимешного сериала, валяясь на футоне. Герой сериала — мальчик-сирота, обучался боевым искусствам и вместе с тем познавал окружающий мир. Чем-то походил на меня.

— Здарова, атец! Не спится в ночь глухую? — взглянул я на сэнсэя.

Сэнсэй прошел по комнате туда-обратно, уселся возле стены, взглянул на меня и вздохнул:

— И давно у тебя это?

— Телефон? Вроде месяца три назад купил, — ответил я. — Но точно можно на чеке посмотреть.

— Не тупи, — одернул Норобу. — Я видел, как на твоей коже появлялись синие пятна. Это что?

— Ну вот, в своей комнате уже и потупить нельзя. Куда мы катимся?

— Тень, — с угрозой произнес сэнсэй.

— Ладно-ладно, мне просто нравится видеть, как ты злишься. Ты от этого начинаешь бородкой трясти, как козел перед морковкой.

— Я тебе сейчас ноги за ушами в узел завяжу.

— Всё-всё-всё, не надо вставать, — замахал я руками в ответ и посерьезнел. — Сам не знаю откуда взялось, но… В общем, когда на меня и Кацуми напали золотоглазые, то эта хрень помогла отразить Водные Выстрелы. Я уже думал, что мне хана пришла, когда синева выступила на коже и поймала все снаряды. А потом в бассейне проступила и дала возможность дышать под водой.

Сэнсэй вздохнул. Он помолчал, глядя в стену напротив, а после произнес:

— Это родовая техника ниндзя из деревни разящих капель. Похоже, что когда ты развлекался с дзёнином Нисикава, то перенял от неё эту возможность. Хм… Весьма интересно. А если… Водяной Кинжал! — вскрикнул сэнсэй и выставил в мою сторону руки, которыми быстро соорудил мудры.

С кончиков пальцев сорвался небольшой всплеск, как будто сэнсэй скрывал в рукаве бутылочку с водой. Брызгалку, ту самую, которую делали детьми, протыкая крышку в нескольких местах, а потом сжимали бутылку с водой и направляли на друзей.

Вот только вряд ли у кого из детей получалось сформировать из воды кинжал!

А это оружие весьма успешно преодолело разделяющее нас расстояние и вонзилось в мою ляжку!

— Ты что! — выкрикнул было я, когда лезвие водяного кинжала пропороло ткань на шортах.

Уже приготовился к боли, когда лезвие скользнуло по коже прочь, как будто нога была в стальном доспехе. Кинжал взметнулся вверх и, повинуясь движению пальцев сэнсэя, распался в воздухе на капли воды.

— Вот что, — кивнул сэнсэй, показывая на мою ногу.

Я успел заметить, как там пропадает синева.

— Это что, у меня теперь будет вместо Доспеха Духа?

— Возможно, это только реакция на нападение воды. А вот если напасть чем-то другим? — задумчиво погладил бородку сэнсэй.

— Эй, а может не надо?

— Надо, Тень, надо, — вздохнул сэнсэй. — Да что ты бздишь? Если вдруг пораню, тогда сам и вылечу.

Он начал создавать мудры.

— Не, ни хрена себе ты экспериментатор! А если вдруг завалишь ненароком?

— Да ладно, подумаешь. Дело-то житейской, — махнул рукой сэнсэй.

— Какое на хрен житейское? Я ещё слишком молод, чтобы… Да твою же мать!

От взмаха сэнсэя с его пальцев сорвались золотистые искры. Эти искры бешеными мотыльками пролетели по воздуху и вонзились в мои икры!

Мне показалось, что я упал на мангал, а раскаленные шампуры удачно вонзились в ногу! Боль была несусветная. Аж в глазах потемнело!

— Ну да, так я и думал, — проговорил сэнсэй, пока я отгонял боль и пытался не заорать. — Защита ниндзя из деревни разящих капель ориентирована только на стихию воды. Что и требовалось доказать.

Я во все глаза на него уставился. Он что, собирался на мне ещё и другие стихии использовать? Где мои вещи? Я должен смыться от этого старикана, пока он меня молниями херачить не вздумал!

— Да чего ты так вылупился? Не буду я больше, не буду… Давай сюда ногу… Дыхание Жизни! — после этих слов от пальцев старика полился синий свет.

Прохлада коснулась горящих мест. Небольшие ранки начали затягиваться, а боль уходила прочь.

— Что же, могу поздравить тебя ещё с одним приобретением, — сказал Норобу. — Странно, что раньше никак не проявлялось…

— А может раньше не было нужды? Ну, как нет нужды в спасательном круге, пока яхта пустует на причале. Но стоит только появиться какому-нибудь косяку, так сразу же нужен спасательный круг.

— Может быть, — вздохнул сэнсэй. — Может быть… Кстати, если ты уж упомянул про золотоглазых, то я непросто так был в гостях у оябуна Сато. Мы вместе пытались найти те коридоры, по которым скользят эти таблеточки. Хотели выяснить — откуда тянутся веревочки?

Сэнсэй вздохнул так, что стало понятно — не нашли они не коридоров, ни поставщиков. Он закончил врачевать раны, от которых не осталось и следа. Только безволосые участки там, где входили искры. Я улыбнулся, чуточку напрягся и волосяной покров на ноге восстановился полностью.

Да, иногда тело ноппэрапона имеет свои преимущества.

— А зачем вам с оябуном это понадобилось? Вроде бы Казено-тсубаса не занимается наркотой.

— Не занимается, — кивнул сэнсэй. — Зато и не дает возникать на своей территории рассадникам наркоты. Ведь сам знаешь, что это за дерьмо — золотоглазые вообще не отдупляют, что с ними и где они. Переберут и давай дрова ломать. Нет, такого оябун на своей территории не может позволить.

— И не получается отследить?

— Не получается, — помотал головой сэнсэй. — Заказ идет через интернет, а передачи… В общем, их нет. Таблетки словно по волшебству оказываются у наркоманов. Якудза следили за наркоманами, но никакой передачи не было.

Я вспомнил Питер, места, где закладочники любили околачиваться, и спросил:

— А есть такие места в парках, где можно что-нибудь спрятать, чтобы потом другой нашел спрятанное? Или такие парки? Где больше всего прогуливаются люди?

— Что? Что ты имеешь в виду?

— Скажи, те, за кем вы наблюдали — они останавливались, чтобы завязать шнурки?

Сэнсэй уставился на меня. Похоже, что в его мозгах начало проясняться.

— А после они закидывались и снова уходили в свои туманы?

— Да… Похоже, что ты знаком с этим делом, Тень?

— В прошлой жизни я жил в таком городе, где много молодежи употребляло или пробовало эту дрянь. И поставщики на какую только хитрость не шли — лишь бы передать товар и не попасться полицейским. Так что лучше всего снова проследить за потребителями и зафиксировать места, где они «поправляют обувь». Там, под камешком или под куском дерна и будет находиться то, что вы ищете. Или так можно поймать тех, кто это закладывает. А уже от них вы выйдете на более крупную рыбу.

— Хм, Тень, это так просто, что мы не смогли даже об этом подумать. Видимо, ты сам был в своё время распространителем…

Я покачал головой:

— Нет, до такого не опускался. Пусть я и не ангел, но такую дрянь толкать не стал бы никогда.

— Ладно, тогда скажи — что ещё в твоём мире творилось с этими наркотиками?

— А что там творилось? Это весьма прибыльный бизнес. Замешаны там были огромные деньги. И за эти деньги дрались между собой различные картели. Иногда сдавали полицейским тех мелких сошек, которых не жалко — для отчетности. Стреляли и убивали. В общем, вели культурную жизнь обычных бандюганов.

— Мда, и полиция это позволяла делать?

— Знаешь, сэнсэй, иногда старшие полицейские чины и руководили поставками. Да-да, не смотри на меня так. Комиссар Мацуда тоже не был святым, но он был полицейским.

— А вот недавно умер один из сутенеров района Кабуки-тё… Говорят, что от передоза, но несколько человек утверждают, что видели симпатичную тяночку, которая зашла к нему вместе с другими юдзё. И юдзё вышли, а эта самая тяночка осталась у сутенера. И говорят, что она ему сломала позвоночник…

— Тяжела работа сутенера, — деланно вздохнул я. — Никогда не знаешь — где запнешься и сломаешь позвоночник.

— Ты всё ещё Идущий во тьму? — спросил Норобу.

— Я уничтожаю плохих, отец, — ответил я. — Я для этого был воспитан, так что…

— Я беспокоюсь за тебя, Тень, — покачал головой сэнсэй. — Слишком опасны игры со тьмой. Там выигрывает только одна сущность.

— Не волнуйся, я проигрывать не собираюсь, — отозвался я на это.

— Вот и Казимото говорит, что тебя не сломить. Но, Тень…

— Отец, я в любом случае пойду до конца. Я не убиваю обычных людей. А что до плохих — они знают, на что идут.

Норобу снова вздохнул. Он покачал головой, а я положил руку ему на плечо:

— Сэнсэй, при любом раскладе, даже если я умру, то заберу с собой на тот свет таких лютых утырков. Да что говорить? Ты бы сам их завалил, если бы знал, что они натворили.

— А что они натворили?

— Ты в самом деле хочешь это знать? — поднял я бровь.

— Да, хочу. Люблю, знаешь ли, послушать на ночь страшные сказки. Всё-таки интересно — какие силы Оива дает своим слугам, чтобы те выполняли её указания…

Я хмыкнул и начал рассказывать. Старик сначала слушал с усмешкой, когда я начал говорить о биолаборатории под Фудзиямой, но потом посерьезнел. Он слушал, не перебивая. Возможно, что-то отмечал в мозгах.

— И всё-таки нам нужно будет поговорить с главным оммёдзи.

— Да, как только пройдут военные игры, так сразу же и поговорим, — отмахнулся я. — Мне же пока что спешить не надо.

— Не надо? А может быть мы уже опоздали? — спросил Норобу.

— Даже если и опоздали, то я всё равно не жалею ни о чем. Эти утырки заслужили смерть, и они её получили. Она пришла к ним пораньше, чем было отмеряно. Так что же в этом плохого?

Сэнсэй подошел к моему столу, взял пару карандашей и линейку. Он положил на концы линейки карандаши, а саму линейку укрепил на вытянутом пальце. Пластмассовая планка чуть покачнулась, но сэнсэй чуть повернул палец и сбалансировал её.

— Что ты видишь, Тень?

— Как сэнсэй занимается хренью, — пожал я плечами.

— Выключи зрение дурака и посмотри нормально, — парировал сэнсэй. — Что ты видишь?

— Я вижу, что ты положил на разные концы линейки карандаши.

— Да, всё правильно, — кивнул сэнсэй.

— Так я первый раз так и сказал!

— Ты совсем невосприимчив к метафорам? Смотри, этот карандаш олицетворяет зло, а этот добро. В нашем мире всё так задумано, чтобы соблюдался великий баланс между добром и злом. Если будет много зла… — сэнсэй положил ещё один карандаш на левую сторону линейки. Понятное дело, что тот край перевесил и карандаш, олицетворяющий добро, скатился тоже влево. — Тогда весь мир рухнет в зло.

— А если зло убрать? — спросил я, чтобы убыстрить метафору.

— Тогда… — сэнсэй снова поднял линейку, но на этот раз положил только один карандаш. На правую сторону.

Понятное дело, что карандаш сразу же ушел влево.

— Тогда мир рухнет в добро? — спросил я, чтобы поддразнить сэнсэя. — Разве это плохо?

— Нет, не в добро. Тут всё иначе. Мир пропадет, поскольку трудные времена рожают сильных сыновей. Сильные сыновья делают времена лучше. А хорошие времена выпускают слабых сыновей, которые создают трудные времена. Если зло исчезнет, то от добра люди расслабятся, распустятся и вообще прекратят существование.

— Чой-то? Вроде всё же будет в шоколаде?

— Нет, друг мой. Если у людей всего будет хватать, то… тогда мужчины перестанут желать женщин и начнут искать страсть у других мужчин. Женщины тоже перестанут хотеть мужчин, заменять их ласками других женщин или игрушками. У человечества не возникнет желания расти и развиваться — ведь всё же есть! А от этого финал будет один — полное вымирание.