Архивы Дрездена: Ведьмин час

– Зубов нет, – заметил я. В горле у меня пересохло. – Просто из болезненного любопытства: что будет, если они… гм… доберутся до нас?

– Утащат в какой-нибудь угол, – сказал Эбинизер. – И уволокут туда, откуда пришли.

– А дальше? – Я снова сглотнул.

– Не знаю. – Вид у деда был слегка встревоженный.

Еще бы. Для чародея сказать «не знаю» – все равно что выругаться в неподобающей обстановке, причем самым наигрубейшим образом.

– Ого. – Я в очередной раз сглотнул, оторопело уставился на старика и понял, что глаза у меня так широко раскрыты, что я даже моргнуть не в состоянии. – Здоровенные сволочи. Даже не знаю, справимся ли со всеми одновременно.

– Сволочь здесь одна, – поправил меня Эбинизер, – но разгуливает по нашему миру в нескольких телах. Это оптовый товар, Хосс. Нельзя изгнать одного углопса, не изгнав всех остальных.

Я взглянул ему за спину – туда, где стоял единственный старенький пикап, – кивнул на него и сказал:

– В таком случае надо добавить жару.

– Кольцо огня? – уточнил дед.

– Кольцо огня, – подтвердил я. – Проклятье. Вот бы мне вед…

Чиханье застало меня врасплох. Налетело ни с того ни с сего, к тому же получилось непристойно громким, и я не успел договорить. За волной напряжения последовал головокружительный взрыв магической энергии, непроизвольно извергнутой из моего организма, и из носа у меня вылетел невероятно большой комок эктоплазмы.

На бетонный пол брякнулось оцинкованное пятигаллонное ведро. Эбинизер с руганью остановил его посохом в паре дюймов от царапины на полу. Еще чуть-чуть, и магический круг оказался бы нарушен, а мы с дедом мертвы.

– Вед… ро, – договорил я, запнувшись. Нос был полностью забит эктоплазмой. Мерзкое ощущение. – Извините. Через секунду оно исчезнет.

– Адские погремушки… – Старик в изумлении смотрел на ведро. – Призварит? В твоем-то возрасте?

– Призва…что? – не понял я.

Старик поднял правую руку, пробурчал какое-то слово и сложил пальцы в несколько замысловатых фигур подряд. Созданный им волевой поток окутал ведро; вместо того чтобы задрожать и превратиться в эктоплазму, оно сохранило форму. Эбинизер наклонился и поднял его.

– Призварит. Я же рассказывал.

– Нет, сэр, не рассказывали, – возразил я.

– Уверен? – Старик покосился на меня. – Может, просто не слушал? Ворон считал, как и в тот раз, когда речь шла о вампирах?

– Да ну? Серьезно? – Я указал на щупальца подбиравшихся к нам чудовищ. – Вы считаете, что этот разговор уместен?

– Всякий раз, когда связываешься с вампирами, ничем хорошим это не заканчивается. – Он выпятил подбородок и потряс ведром. – Мальчик, когда же ты за ум возьмешься?

Я раздраженно выхватил у него ведро.

Вдруг, не издав ни звука и не руководствуясь никакими сигналами, псы разом приникли к полу. Их позы были идентичны, а щупальца одновременно завибрировали.

– Давай! – скомандовал Эбинизер. – Бегом!

Вот именно. Пришло время включиться в игру. Допустим, углопсы не могли добраться до нас физически, но когда они басовито загудели, мое тело заходило ходуном, и я пришел к выводу, что мы с дедом не выйдем из этого гаража.

В идеальном мире я бы скрылся за вуалью, покинул пределы защитного барьера и незаметно начертил еще один круг, в то время как дед отвлекал бы углопсов.

Но по факту придется обойтись розыгрышем, который я приготовил Баттерсу на день рождения.

Прежде всего выйти из круга.

Как только я переступил царапину на бетоне, углопсы напряглись. Их мускулы и щупальца задрожали пуще прежнего.

В то же время Эбинизер стал пятиться, пока не уперся спиной в ближайшую колонну из тех, что уходили под потолок, после чего создал перед собой еще одну стену невидимой энергии и выкрикнул:

– Ну давайте, вы, зверье поганое!

Щупальцеголовые создания негодующе потянулись к деду своими отростками. От вездесущего урчания, вибрации и инфразвуковых раскатов грома у меня закружилась голова.

Я вытянулся во весь рост, собрался с силами, поднял правую руку с растопыренными пальцами, чтобы увеличить диаметр энергетического луча, и провозгласил:

– Consulere rex!

Не сказать, что это невероятно сложное заклинание. По сути, оно имитирует рупор мегафона. Но довольно большой. И из него льется мелодия.

Ладно, просто примите мои слова на веру: тираннозавр, ревущий во всю глотку «С днем рожденья тебя», – это, черт возьми, вполне подходящий подарок для Уолдо Баттерса.

Но рев, заполнивший подземное пространство, некорректно сравнивать со звучанием мегафона, военного оркестра или паровозного гудка, поскольку в нем было сто шестьдесят децибел. Я пробовал сто шестьдесят пять, но на кухне лопнули стаканы, а на голове у меня загорелись волосы, и я пришел к выводу, что ста шестидесяти будет вполне достаточно.

Про стаканы и волосы я не шучу.

Просто для справки: примерно с такой громкостью взлетает пассажирский самолет. А теперь представьте, каково выслушивать этот рев в относительно маленьком замкнутом пространстве со звукоотражающими стенами.

Нет, даже не пробуйте. Если не оказывались в такой ситуации, представить не получится.

Этот звук даже не походил на звук. Такое чувство, что весь гараж мгновенно наполнился вазелином, и дышать полной грудью стало невозможно. Кожа съежилась под давлением, а в ушах заболело, как при нырянии к самому дну глубокого бассейна. Я выронил посох и зажал уши ладонями, но это не особо помогло: громкость была полновесная, военного образца, и просто чудо, что мне хватило присутствия духа, чтобы не бросить ведро на пол.

Чуть раньше я планировал добежать до грузовика, но не учел, как громко – чертовски громко! – прозвучит это заклинание. Поэтому к пикапу я не бежал, а шел пошатываясь, спотыкаясь и с немалым трудом придерживаясь прямой линии.

Углопсам пришлось еще хуже, чем мне. Под напором моей «динозавровой серенады» они съежились от невыносимой боли. Боковые щупальца замолотили по воздуху, а головные бешено задергались, как дергается капюшон плащеносной ящерицы, которую из раза в раз ударяют электрическим током. Псы уже не выли, а если и выли, этот звук терялся за всепоглощающим ревом моих чар.

Бывает, что лучшая защита – это тираннозавр.

Шел я как пьяный, хотя по пути к машине упал всего лишь пару раз, но теперь мне предстояла задача потруднее.

Пришлось отнять ладони от ушей, и, э-э, музыка хлынула в них так, что я едва не лишился барабанных перепонок. Я поставил ведро, присел рядом с пикапом и воззвал к Зиме.

Быть Зимним Рыцарем не так уж приятно. Я ношу мантию на постоянной основе, а это значит, что каждый день мне требуется драка или другая физическая нагрузка, чтобы хоть в какой-то мере сохранить собственное «я». Эта чертова мантия заставляет меня думать о том, о чем вовсе не хотелось бы думать, и желать того, чего я предпочел бы не желать. Должность Зимнего Рыцаря не помогает быть образцовым отцом или жарить вкусные оладьи, как и постигать философские концепции, копить знания или создавать прекрасные произведения искусства.

Зато, если на тебе мантия, в драке ты будешь не ты, а сущий дьявол.

Я схватился за раму грузовичка, защитив руки подолом зачарованного плаща, напряг мускулы ног и спины, а затем выпрямился.

Это было непросто. И адски больно, когда края рамы впились мне в ладони. Плащ помог, но не слишком. Все мышцы протестующе завопили, но разум и тело наполнились абсолютным холодом Зимнего льда, и эти контрмучения то ли приглушили физическую боль, то ли своей интенсивностью низвели ее до несущественного уровня.

Под моим натиском грузовичок дрогнул и заскрипел. Я напружинил плечи и ноги, сменил хватку и опрокинул пикап на бок.

Пошатываясь под натиском неуемной «динозавровой серенады», я стиснул правую руку в кулак, всмотрелся в поверхность грузовика, нашел пластмассу топливного бака и пробил ее с одного удара, после чего извлек руку, а другой поднес к отверстию вычихнутое мною ведро, в которое брызнула струя горючего, попав отчасти мне на рубашку. Если в топливном баке имеется дыра размером с кулак, наполнить пятигаллонное ведро – дело нехитрое, и вскоре бензин уже переплескивался через край. Я развернулся и, шатаясь, побрел обратно в круг.

Тут «динозавровая серенада» подошла к концу, и наступила внезапная тишина, такая оглушительная, что меня словно дубиной шарахнули. Я охнул, упал на колено и едва не выронил ведро.

В этот момент мне вспомнилось, что в гараже полно углопсов. Почти все они собрались вокруг Эбинизера, защищенного таким количеством слоев энергии, что его очертания были искажены, как в кривом зеркале. Но одно из мерзких созданий стояло слева от меня – в трех футах, если не ближе.

А до того, что стояло справа, было от силы дюймов шесть.

На мгновение мы замерли от неожиданности. Весь мир превратился в отзвук колокола размером с небоскреб. А затем тишину, наступившую в финале заклинания, нарушил мой до прискорбия немузыкальный голос:

– С днем рожденья тебя-а-а-а!

Возбужденно задергались щупальца.

Агрессивно вздыбились головные отростки.

Расплескивая бензин, я сорвался с места и крикнул:

– Сэр!

На меня прыгнула тысячефунтовая махина из мускулов, когтей и щупалец.

Я пригнулся. Рефлекс сработал мгновенно, четко и ясно, как звук выстрела тихой зимней ночью.

Когти оцарапали мне спину, но защитные чары выдержали удар, и я понял, что не зря весь вечер покрывался испариной под гнетом своего плаща.

Тем временем Эбинизер пережил последний инфразвуковой вопль, вырвавшийся у стаи незадолго до того, как стихло мое заклинание, и времени даром старик не тратил. Он промолвил единственное слово, указал вниз, и в воздух идеальным кругом взмыли мелкие и колючие осколки бетона, а на месте царапины образовалась траншея глубиной дюйма два, а шириной все четыре.

Трое псов набросились на него – только что неподвижно стояли на месте и вот уже двигаются по-змеиному, подчиняясь чьей-то ужасной воле, – но от одного старик отмахнулся направленным снизу вверх ударом посоха, и детонация кинетической энергии вмяла Иного в потолок, с которым он разъединился в дружной компании новых бетонных осколков. Растопыренные когти второго пришлись деду в грудь, и я услышал гулкий щелчок высвобождаемой энергии, похожий на треск электрической мухобойки размером с трансформатор Теслы[22]. Иному опалило лапы, и он отскочил от старика. Но третий углопес зацепил ногу Эбинизера, и, хотя щит закрыл старика от когтей, в дело вступил первый закон Ньютона: когда из-под человека неожиданно выбивают одну ногу, ему весьма непросто устоять на второй. Эбинизер охнул и упал, и новая тройка атакующих углопсов метнулась к основанию колонны.

Орудуя щупальцами и когтями, Иные загнали старика в угол. Пространство наполнилось вспышками света, гулом электричества, басистыми стонами и вонью горелого мяса. Старик отбивался как лев, и по сравнению с его броней из чистой энергии, помноженной на силу воли, мои защитные заклинания казались верхом примитивного убожества.

Я бросился на помощь деду, но тут же почувствовал, как в спину шибануло инфразвуковой волной. Ощущение такое, словно сквозь тело с умеренной силой проходит поток жидкости.