Огонь под пеплом

Обедали во флигеле напротив господской усадьбы: там жила пассия графа, Настасья, — еще молодая, но сильно располневшая женщина в черном платье, довольно приятной наружности, смуглая, черноволосая, с бойкими карими глазами под дугами густых бровей; похоже, в ее жилах текла цыганская кровь. Аракчеев представил ее императору как хозяйку Грузина, и тот позволил ей приложиться к своей руке. Все знали, что любовь к бывшей крепостной крестьянке — единственная страсть, оживлявшая механическое сердце неутомимого министра, который выгнал из дома свою жену через несколько месяцев после свадьбы, уличив ее то ли во взятках, то ли в непослушании. Настасья же Минкина вертела своим любовником как хотела, особенно после того как родила графу сына, которого тот записал дворянином Михаилом Шумским; вся дворня была уверена, что Настасья ведьма и напустила на барина туман.

Крестьяне благословляли приезд императора: в этот день на конюшнях не свистели ни розги, ни кнут, а сидевшим в железах в Эдикюле (граф назвал свою тюрьму именем константинопольской темницы) даже дали похлебать жидких щец.

В седьмом часу вечера государь отбыл в Петербург, и Алексей Андреевич бросился писать радостные письма родным и друзьям об оказанной ему великой чести. Известие о посещении императором «своего подданного» в селе Грузино было напечатано в «Санкт-Петербургских новостях и „Северной почте“, иностранные дипломаты уведомили о том свои дворы.