Избранные произведения

В «Гуляй Волге» Артем Веселый охотно и со вкусом описывает удалой разгул, отвагу и быт казаков, проплывших на стругах и проскакавших на конях от Дона до берегов Тихого океана и Америки. Характерен уже эпиграф к роману: «Отвага мед пьет и кандалы трет». Но тут же немало картин большого историко-социального значения, картин, дающих наглядное представление о том, какой эксплуататорский характер приобрело казацкое господство в Сибири и как казачья вольница становится орудием царя, купцов и тех же ненавистных бояр.

И над «Гуляй Волгой» писатель предполагал еще работать. Некоторые главы развернуть, другие переписать, добавить новые. «Может быть, когда-нибудь падет на меня радостных дней орлиная стая, — писал он, — с новой силой загремит и заблещет перо мое: тогда-то на роман и будут положены последние краски и жары…»

Радостное ощущение жизни, ее красок и запахов, быстроты движения, беззаветной удали составляют основной эмоциональный тон Артема Веселого. Даже в природе он не любит тишины и покоя: в пейзажах отбирает преимущественно бури, вьюги, ветровые смерчи. О них он говорит с нежностью: «На сугробах играл зачесами гребней переметчивый ветруга». Даже годы «бежали, будто стада диких кабанов». И вся история часто представляется Артему Веселому как постоянное столкновение грозных сил, как непрерывная битва. «Гремел и сверкал поток времени». «Мир плутал в кромешном разливе метелей и мятежей». О Кавказе: «В веках — земля ломилась, камень кипел под конским копытом, рев бесчисленных орд, свист каменных ядер, грохот падающих крепостных стен — сметая целые народы, вытаптывая пирующие царства, походом шла слепая кровь».

Литература была для Артема Веселого не просто профессией, даже не только любимым делом, а — служением, мечтой и неодолимой внутренней потребностью одновременно, подвигом. «Беззаветность и фанатизм в искусстве, — писал он, — так же оправданы, как и в любви».

В апреле 1935 года литературная общественность отмечала третью годовщину со дня постановления ЦК партии о ликвидации отдельных литературных организаций и создания единого Союза советских писателей. Артем Веселый, приветствуя это постановление и вызванные им перемены в литературной жизни, писал: «Последние три года были для меня творчески насыщенными и плодотворными… Мое единственное юбилейное пожелание — работать еще больше и лучше».

Но много поработать Артему Веселому уже не удалось. Его полная творческого нетерпения и труда жизнь оборвалась рано.

В историю советской литературы Артем Веселый войдет как писатель яркого и своеобразного дарования, как талантливый художник революционной бури, свободолюбия и отваги русского народа.

М. Чарный