Жизнь творимого романа. От авантекста к контексту «Анны Карениной»
![Жизнь творимого романа. От авантекста к контексту «Анны Карениной»](/uploads/covers/2023-07-11/zhizn-tvorimogo-romana-ot-avanteksta-k-kontekstu-anny-kareninoj-201.jpg-205x.webp)
- Автор: Михаил Долбилов
- Жанр: История: прочее
- Дата выхода: 2023
Читать книгу "Жизнь творимого романа. От авантекста к контексту «Анны Карениной»"
***
В историческом контексте 1870‐х опрометчивость, а с тем и смелость отставки Вронского оттеняется его заметным положением в молодой императорской свите (напомню о таком нерядовом поручении ему, как сопровождение иностранного принца, явно принадлежащего к одной из главных европейских династий). Как уже говорилось в главе 1, Александр II щедро раздавал флигель-адъютантское звание, но не относился к нему как к чему-то вроде жалуемой табакерки — от молодых флигель-адъютантов требовалась не только политическая, но и эмоциональная лояльность, как бы сыновья чуткость к движениям души облагодетельствовавшего их монарха и командира.
Автор АК, скорее всего, помнил историю, приключившуюся в 1860‐х годах с его троюродным братом, ровесником, приятелем молодости, сослуживцем по Севастополю князем Д. С. Горчаковым[831]. Родной племянник командующего армией, долго служивший тем не менее в небольших чинах в не самом престижном гвардейском полку (гусарском Павлоградском — кстати, увековеченном вскоре «Войной и миром»: в нем служит Николай Ростов), Горчаков был отправлен в Петербург уже накануне сдачи Севастополя летом 1855 года с депешами о неминуемой сдаче порта. Последовавшее награждение его званием флигель-адъютанта было вполне в сентименталистском духе Александра II: храбрый офицер, первым разделивший с царем горечь известий о грядущем поражении, заслуживал знака личного доверия и благоволения. Однако Горчаков оказался слишком «шероховатым», недостаточно своим для придворной среды, и некоторые его высказывания диссонировали с утвердившейся к началу 1860‐х риторикой любовного восхваления монарха за даруемые благодетельные реформы. Вот как выглядит закат этой карьеры в трактовке С. Д. Шереметева: «В сношениях к нему государя много интересных эпизодов, по ним можно судить о постепенном усилении в государе враждебного чувства к дворянству <…> Самостоятельность в сочетании с древним историческим именем всего менее прощалась государем. Горчаков понял, что конец неизбежен, и, не дождавшись неприятности, сам подал в отставку. Отставка флигель-адъютанта почиталась государем личным оскорблением. Они расстались навсегда»[832].
И еще один штрих: отставку Горчаков получил все-таки с пожалованием в придворное звание шталмейстера — своего рода суррогат производства офицера при отставке в следующий полноценный воинский чин[833]. В том же или аналогичном придворном звании, условно соответствующем чину 3‐го класса, но действительного служебного веса не имеющем, вышел в отставку полковник Вронский, как становится ясно из дальнейшего повествования в АК: в одном случае он назван в своей несобственно-прямой речи «егермейстером без службы», в другом — упоминается одетым в мундир шталмейстера (393/5:9; 549/6:29). Вполне достижимое для Вронского в самом скором времени боевое генеральство, прими он назначение в Туркестан, заменяется мишурным шталмейстерством, что лишний раз подчеркивает утрату им прежнего положения в свете. Двусмысленность этого внешне престижного статуса можно проиллюстрировать деталью из повести «Марина из Алого Рога» (1873) любителя великосветских сюжетов Б. М. Маркевича: шалопай-аристократ генерал Солнцев, оказавшись не у дел, находит утешение в сугубо номинальной почести, полученной при отставке: «Полная независимость, — я в придворном звании»[834].