Пусть каждый исполнит свой долг

2. У полтавских валов

«Я и вся моя армия — мы в очень хорошем состоянии. Враг был разбит, отброшен и обращен в бегство при всех столкновениях, которые у нас были с ним. Запорожская армия, следуя примеру генерала Мазепы, только что к нам присоединилась. Она подтверждает торжественной присягой, что не переменит своего решения, пока не спасет своей страны от царя… Положение дел привело к тому, что мы расположились в окрестностях Полтавы, я надеюсь, что последствия этого будут удачны».

Так писал Карл XII в апреле 1709 года своему польскому союзнику Станиславу Лещинскому. Что бы ни делалось в душе у шведского короля, на людях он был спокоен и уверенно говорил о скорой победе.

Армия его сократилась чуть не в половину и очень нуждалась в подкреплении. Но крымские татары не являлись. И турки и крымский хан были устрашены азовскими приготовлениями Петра. Да и сомневались уже они в победе шведов.

Станислав Лещинский не приходил со своими отрядами, потому что мало кто в Польше пошел бы за ним, да и тех, кто пошел бы, русские войска перехватили бы по дороге.

Шведская армия была накрепко отрезана от всего мира.

Даже отступление за Днепр было теперь невозможно для Карла.

Многие из шведских генералов понимали, в каком страшном положении оказалась армия. Они не одобряли осады Полтавы.

Генерал-квартирмейстер Гилленкрок, главный шведский специалист по осадным работам, прямо спросил у фельдмаршала Реншильда, во всем поддерживающего короля:

— Объясните мне, ради бога, зачем нам осаждать Полтаву? С нашими силами мы уже не можем продолжать войну. Зачем же нам терять людей и время у этой крепости?

— Король хочет развлекаться в ожидании поляков Лещинского, — ответил, улыбаясь, Реншильд.

— Но это развлечение потребует многих человеческих жизней! — резко сказал Гилленкрок. — Поистине король мог бы найти себе лучшее занятие.

Реншильд перестал улыбаться.

— Если такова воля его величества, — так же резко сказал он, — то мы должны выполнить его желание!

Но доведенный до отчаяния Гилленкрок отправился к королю.

— Даже если бы господь бог послал ко мне своего ангела с повелением отступить от Полтавы, — ответил Карл, — то я все равно остался бы здесь!

— Но у нас нет достаточной артиллерии, чтобы разбить укрепления. Придется пускать вперед пехоту и нести страшные потери! Мы останемся без пехоты, ваше величество!

— Ну, Гилленкрок, вы совсем заговорились, — нахмурился Карл. — Наши пушки разбивали бревна потолще, чем эти палисады.

— Конечно, но тогда у нас было вдоволь снарядов! А здесь нужно разбить несколько сотен столбов!

— Ну, раз можно разбить один столб, значит, можно разбить и несколько сотен.

— Можно, ваше величество, можно! — вне себя закричал генерал. — Но когда падут эти палисады, то у нас не останется пороха даже на выстрел из карманного пистолета!

Лицо Карла стало холодным и неподвижным. Ему надоел этот спор.

— Мы все время совершаем дела необыкновенные. Совершим и на этот раз.

— Я боюсь, — пробормотал Гилленкрок, уходя, — что это необыкновенное предприятие будет иметь и конец необыкновенный…