Узнай меня, любимая

Глава IX. Неприятное знакомство

Я увидела себя в скромном траурном платье среди пестрой толпы королевских вельмож. Все эти люди мне не знакомы, я еще никогда не бывала при дворе. Отец поддержал господаря в борьбе за власть и помог войсками, но в светской жизни из-за тяжелой болезни не участвовал, дочь некому было вывозить, и я ограничивалась дружескими визитами к ближайшим соседям. Меня нельзя назвать дикаркой, но в королевском замке было неуютно и очень хотелось развернуться и убежать. К тому же за пределами двора мне пришлось оставить не только войско охраны и слуг сопровождения, но даже личного телохранителя отца пана Богдана. Я казалась себе одинокой и беззащитной. Вот молодые панночки, мои ровесницы, пробегают мимо бойкой стайкой, им весело. Вечером будет пир и балл с танцами. Девушки обсуждают наряды и молодых шляхтичей. Король Карл Первый часто устраивает торжества, он хочет быстрее сплотить крульскую и ладскую знать, чтобы уния двух государств была не только на бумаге, но и в головах. Если ладский шляхтич брал в жены крулку или наоборот – крул просил руки ладской панны, король отваливал хороший подарок, а бесприданниц даже одаривал землями. «Хитер наш господарь, дай ему Бог здоровья», – так говорил мне покойный отец.

Что занесло меня в дни траура и скорби на этот праздник жизни? Острая необходимость. По своей воле я никогда бы не поехала после похорон на балл. Но мне пришлось покинуть имение, переплыть на левый берег Лады, протруситься в карете по горной дороге и явиться в Дарницу, где наш господарь недавно сел королем. После смерти отца я осталась сиротой и единственной наследницей обширных земель. Юная незамужняя девица не может сама распоряжаться имуществом. Надлежало не только как можно скорее принять наследство, но и узнать, кого король назначит мне опекуном. От этого зависело мое будущее. Возможно, Карл Первый сразу выдаст меня замуж. У отца было несколько женихов на примете, но сосватать дочь он не успел, теперь это должен сделать либо опекун, либо сам король.

Куда же теперь идти и к кому обратиться? Я все больше жалась к стенке.

- Пани Янина! Какая встреча! – ко мне, радостно сверкая глазами, через весь зал летела пани Яровая, ближайшая наша соседка. Всегда недолюбливала эту старую сплетницу, но как же я сейчас ей обрадовалась.

- Пани Ева, благослови вас Бог, – хотелось от избытка чувств приобнять ее за широкую талию.

- Янина, наслышана: такое горе, Царствие Небесное твоему батюшке, а мы вот загостились при дворе и на похороны не попали. Так неудобно, – она с сочувствием пожала мне руку. – Приехала получить опеку? Мы с паном Яровым будем рады взять тебя под крыло. Хочешь, я перекинусь словечком с королевой?

Расточительные Яровые в роли опекунов совсем мне не улыбались, но надо как-то пробиться к королю.

- Опекуна должен назначить государь, – неуверенно произнесла я, – но как попасть к нему на прием? Я только приехала, вещи в трактире, и, если честно, уже кружится голова от всей этой суеты.

- Бедная моя девочка. Король до вечера занят, но и королева София может тебя принять. Пойдем, я договорюсь. Она тебя встретит, выделит тебе покои, пошлешь за слугами, поживешь немного в королевском замке, пока уладятся все формальности. Это не займет много времени. Увидишь, жизнь в столице – рай для молодежи, еще и домой не захочешь возвращаться, – пани Яровая кружилась надо мной как пчела над цветком, надеясь собрать нектар.

Без умолку болтая, она вывела меня из заполненного людьми просторного зала в небольшой узкий коридорчик, заканчивающийся двустворчатой дверью, украшенной резным орнаментом сцен охоты и жатвы: вверху деревянные господа травили медведя, а внизу селянки серпами жали хлеб, укладывая его в снопы.

- Янина, подожди меня здесь, – махнула мне пани Яровая и скрылась за рассказывающей истории дверью.

Я осталась подпирать стену. Потянулось неприятное ожидание.

Наконец, дверь скрипнула. Но к моему разочарованию, это была не пани Яровая, а трое молодых шляхтичей. Они что-то бурно обсуждали, ржали как кони над своими же шутками, и, кажется, были навеселе. Я плотнее придвинулась к стене, чтобы они меня не заметили. Но не тут-то было, один из шляхтичей, коренастый, в крикливо-красном жупане, долго бегал пьяными глазками, пока не остановился на моем лице.

- О, к нам залетела пани ворона! – загоготал он, намекая на мой черный наряд.

- Ладская ворона прилетела за женишком, – подхватил второй, высокий смазливый брюнет с острой бородкой, – бедняжка, это платье монашки, наверное, все ее приданое? – и они оба опять загоготали.

С такой откровенной грубостью я никогда не сталкивалась, и пораженно молчала.

- Ну, что вы, други мои, панна совсем не ворона, – это к разговору подключился третий, высокий голубоглазый красавец с рассыпавшимися по плечам белокурыми волосами.

Он выглядел благороднее, а самое главное – чуть трезвее дружков. Вот сейчас этот голубоглазый защитит меня от грубиянов, я с надеждой перевела на него взгляд.

- Ну, что вы, какая же она ворона, это же желторотый вороненок, – подмигнул он мне, нагло скалясь. И тут страх пересилила злость.

- Ну я может и ворона, а вы кто? Никак не пойму по вашим безделушкам, – я указала на россыпь камней, украшающих зеленый жупан голубоглазого, – вы петухи или фазаны?

- О-у, у вороненка уже есть коготки? – сощурился голубоглазый, опираясь рукой о стену и тем самым отделяя меня от своих дружков. – Ждешь приема у королевы, чтобы выхлопотать приданое и подыскать себе мужа?

- А то Ярек у нас еще холостяк, – остробородый по-приятельски похлопал голубоглазого по спине.

Ярек набрал воздуха, чтобы ответить что-нибудь по остроумнее, но я поспешила его опередить:

- У вашего петуха и без меня полный курятник, того и гляди от самодовольства лопнет.

- Курятник – то да, – загоготал остробородый. – Отвергла тебя, пан Ковальский, эта монашка, недостоин.

Когда они уже от меня отстанут, да где же пани Яровая? Я тревожно поглядывала на дверь.

- Так что, вороненок, в мужья не гожусь? – Ярек продолжал нависать надо мной, сверля насмешливыми глазами и обдавая винным запахом.

- Нет. Паны, вы куда-то шли, так не смею задерживать, – я отвернулась от развеселой компании.

- Да, паны, у вас женки уже есть, а я тут еще поженихаюсь, может вороненок оттает.

Приятели со смехом поспешили прочь, оставляя Ярека со мной наедине. Я по-прежнему стояла лицом к двери, разглядывая деревянных охотников. Что ему от меня нужно? Он явно думает, что я захудалая шляхетка, поэтому хочет поразвлечься.

- Смотри, вороненок, – Ярек протянул открытую ладонь, на ней лежал небольшой рубин.

Тоже мне удивил, я равнодушно фыркнула.

- Через этот камень я могу читать будущее, – лицо у него стало таким серьезным и загадочным, что я не выдержала и хихикнула. – Не веришь? – приподнял он бровь.

- Пан, вы небось крепко выпили.

- Зря не веришь, а вот я тебе сейчас скажу, что там. Смотри внимательно и ты увидишь, – Ярек махнул, чтобы я приблизилась.

Он поймал солнечный луч из небольшого окошечка, и рубин в его руке заиграл россыпью искр.

- Видишь? Вон ты, – шляхтич указал на камень.

- Ничего я не вижу, – попыталась я отойти.

- Куда? Самое интересное начинается. Вот вы, панна, молитвенно складываете ручки и просите: «Пан петух, возьмите меня замуж, хочу быть вашей курочкой», ой, смотрите, передо мной на колени падаете. Видите?

- Вижу, – выпрямила я спину и посмотрела на него ненавидящим взглядом, – вижу, что сейчас на коленях придется ползать вам, – и резко толкнула его распахнутую ладонь снизу, рубин подпрыгнул и улетел куда-то в угол. – Ну? – подражая Яреку, ехидно приподняла я бровь.

- Откуда ты взялась-то такая отчаянная? – пробормотал он.

- Пан, что вам от меня нужно? – ответила я вопросом на вопрос.

- Не могу сказать, приличной девице этого слушать не пристало.

Я покраснела и побледнела одновременно, да, и так оказывается можно.

- Пан Ковальский, у вас совсем стыда нет?

- Простите, панна, хлебнул лишнего за здоровье короля, до танцев я просплюсь, не отдавайте никому первый танец, – и Ярек широкими шагами, сильно пошатываясь, побрел прочь.

Не зря отец не хотел, чтобы я выезжала ко двору. Какое-то гнездо разврата и бесстыдства.

- Королева ждет, – вылетела пани Яровая.

Вот где она раньше была?

- Подождите, я кое-что обронила, – я быстро метнулась в угол, пошарила глазами и подобрала рубин.

Отдам кому-нибудь, пусть передадут петуху.

Я очнулась от видения, тряхнула головой. Как продолжение скалы, большой серой глыбой на меня смотрел родовой замок Ковальских, за ним в отдалении на более пологом склоне ущелья и в долине пестрели домики Ковалей – некогда скромной деревушки, а теперь почти города: с церковью, торговой площадью и ратушей. А дальше глаз натыкался на россыпь хуторов, виноградные поля, пастбища. Благодатный край! Место, которое я очень хотела назвать своим домом, но не получилось.

Я забыла предупредить охрану, и они выболтали Казимиру все о скандале в церкви.

- Почему ты сразу не позвала на помощь. А если бы эта чокнутая пырнула тебя ножом?! – заорал он, увидев меня на пороге.

- Я не знала… не помнила, что она сумасшедшая.

- Одни беды от этой семейки, давно бы прогнал их прочь, если бы не Ярек, не желаю ссориться с сыном снова, хочу уйти в мире, – свекор говорил скорее себе, не замечая, что делает мне больно, но, наверное, я сильно изменилась в лице, потому что Казимир тут же поспешил добавить, – Янина, ты зря тревожишься из-за этой девицы, все что было в том письме – ложь, и если я узнаю, кто подкинул тебе эту дрянь – велю казнить! Слышали! – крикнул он в пустоту стен. – Я еще жив и смогу укоротить и ваши языки, и ваши головы!

Опять это письмо. С него начала рушиться наша семья. Не могу его вспомнить.

- Янина, Ярек своеволен и упрям, ему никто не указ, если бы он хотел быть с ней, он был бы с ней, но он выбрал тебя. И этого достаточно!

- Но он все же попросил их не выгонять, – не сдержалась я и напомнила.

- Да, попросил. Эту дурочку вытащили из петли, он сильно переживал, корил себя. Ты не замечала, он скрывал от тебя, но ему было очень несладко, – Казимир жадно глотнул воздух, хватаясь за сердце.

- Отец, вам дурно? – подлетела я к нему.

- Да если бы можно было вернуть все назад, да разве я встал бы поперек дороги моему мальчику, пусть бы женился на своей панночке, да хоть на ее мамашке чокнутой, это такая мелочь… лишь бы был жив, – Казимир оттолкнул мою руку почти с ненавистью, будто это я внесла разлад в их устоявшийся мир, а может так и было, я не помню.

И Моника, и пан Казимир слаженно твердят – лишь бы был жив, а я эгоистично желаю – лишь бы был моим. Наверное, они любят Яромира больше чем я, моя любовь удушливая и не настоящая. Любовь злой ведьмы – разлучницы.

Я с опущенной головой побрела в спальню, снова никого не хотелось видеть, это уже становится болезнью. У винтовой лестницы меня нагнала Граська, лицо ее было в слезах, она тревожно оглядывалась.

- Госпожа, не погубите, я не виновата, я же ничего не знала, я и читать-то не умею, не погубите, – глотая слезы, она приготовилась бахнуться передо мной на колени.