Узнай меня, любимая

Глава IV. Замок

Я с трудом проснулась в восемь, голова раскалывалась, веки опухли. Через час выезжать на экскурсии по замкам. Холодный душ немного взбодрил. В столовую на завтрак идти не хотелось, вдруг столкнусь с кем не нужно. Нашла в шкафчике электрический чайник, заварила пакетик фруктового чая из матушкиных запасов, достала мятую шоколадку. Подоконник прекрасно справился с ролью открытой террасы. А город уже пробудился, гудел машинами, спешил пешеходами и призывал взбодриться и жить дальше.

Зеркало отразило унылое помятое лицо. Срочно привести себя в порядок! Чтобы ни одна любопытная Варвара не догадалась, как мне паршиво. Немного тональника, немного румян, реснички подкрасить – другое дело! Нельзя в музей идти в джинсах, так уж приучила мама: на кровать легло легкое изумрудное платьице, из глубин чемодана извлечены туфли на шпильке. Накину куртку, волосы соберу в хвост и… улыбнусь. Мир прекрасен. Весна. Май.

Я зря так тщательно готовилась, пытаясь кому-то что-то доказать, краснодарские пацаны всей толпой экскурсию «прокинули». Никто из своего номера не вылез.

- Пьянствовать приехали, – зашушукались старушки, – чего перлись, могли так же и дома поддать?

- Дома матери, жены на мозги капают, а здесь воля, – поддакивали другие.

- Это точно, – влез в обсуждение дедок, – вчера в коридоре шумели, я уж хотел на ресепшн звонить, но вроде потом угомонились, – дед скосил на меня любопытный взгляд.

- Ждать никого не будем, – немного обиженно заявила Наталия Степановна, – кто хотел – пришел. И не пожалеет.

И я действительно не пожалела. Мирский замок пленил мое сердце с первого взгляда, с первого возгласа: «Вау!» Его грозная эстетика средневековья манила, затягивала и включала воображение. Да, я знала, что многие элементы являются репликами, что подлинные интерьеры были утрачены, что реставраторы проделали титаническую работу, чтобы поднять усадьбу Радзивиллов из руин. Но, отбросив эти знания, я погрузилась в мир ушедшей эпохи, с упоением представляя, как могли жить люди под этими сводами: радоваться, печалиться, любить. И хорошо, что рядом нет Ярослава, я не смогла бы сосредоточиться на экскурсии, и многое прошло бы мимо.

Но магия Мира рассеялась, как только автобус припарковался на стоянке Несвижа. Мирский замок позволил на краткий миг забыть мои беды и несчастную любовь, а вот в Несвиже я ни о чем больше не могла думать, как только о разбитых чувствах. Я не могла понять, почему так происходило, но уже в костеле, сидя на лавочке и слушая рассказ экскурсовода о фамильном склепе Радзивиллов, о скромности погребальных нарядов одной из самых богатых семей Речи Посполитой, я все время улетала мыслями: в Адлер, в поезд, в коридор отеля.

Рядом с замком стало еще хуже. Почему? Необъяснимо. Потерянная шла я со всеми вдоль аллеи могучих деревьев, рассеянно глядела на голубые пруды и, кажется, уже совсем не слушала экскурсовода. Внутри замка я отделилась от группы и пошла бродить в одиночестве. Где-то рядом девушка, дирижируя небольшой указкой, рассказывала замершим туристам историю несчастной любви Барбары Радзивилл и Сигизмунда Августа. Я чуть ли не бегом полетела оттуда прочь. Ворвалась в зал с охотничьими трофеями, тут меня охватил подлинный ужас – застывшие мертвые глаза убитых животных, рога – головы, рога – головы, снова рога и какой-то неприятный запах, запах тлена. Да что ж такое?! Замок словно гнал меня куда-то, загонял как несчастного оленя, кричал: «Ату ее, она хочет разрушить чужую любовь! Влезть и забрать чужого жениха! Чужого!»

- Девушка, вам плохо? – сердобольно обратилась ко мне старушка-смотрительница.

- Н-нет, – быстро отвела глаза.

Сквозь распахнутые двери я вошла в Белый зал: из больших окон лился яркий свет, изящные пилястры, играя золотым декором, тянулись к потолку, два зеркала в тяжелых рамах висели напротив друг друга, расширяя пространство, дополняли обстановку хрустальные люстры в десятки «свечей».

Я немного отдышалась, успокоилась, прошлась по сверкающему паркету, светлые тона действовали умиротворяюще. Зал почти пустой, в углу две ценительницы разглядывали мраморный бюст, да смотрительница дремала на стульчике. Сила любопытства потянула меня к одному из зеркал. Я заглянула в замутненное от времени стекло: бесконечно повторяясь в нем отражалось зеркало напротив и вместе с ним моя спина, словно я уходила, измельчаясь, в противоположную от себя же сторону. Такое может быть? Жутковато. Давно пора было отойти прочь, а я все смотрела и смотрела в зеркальный омут.

- Яна, нам надо поговорить.

Я вздрогнула.

За спиной вырос Ярослав, в белой рубашке, застегнутой на все пуговицы, и в нелепых очках.

- Ты как сюда попал? – выплеснулось раздражение.

- Приехал на такси. Давай поговорим.

Я продолжала, не поворачиваясь, смотреть на его отражение, хотелось стащить с него эти дурацкие очки и расстегнуть верхнюю пуговицу.

- Когда ты собирался мне сказать про свою свадьбу?

- Ну, если честно, то никогда.

Вот это наглость! Он и не скрывает, что просто хотел со мной развлечься.

- Зачем ты за мной ходишь? – кинула я его зеркальному отражению.

- Потому что ты меня зовешь, – он тоже посмотрел в мои зеркальные глаза.

- Тебе кажется, я не звала тебя.

- Нет, мне не кажется. Ты меня любишь.

Я задохнулась от возмущения.

- Молодые люди, заинтересовались зеркалом? – к нам подошла седая женщина – туристка. – Существует легенда, что эта пара зеркал – свадебный подарок короля Сигизмунда Барбаре Радзивилл. Поговаривают, что именно из этого зеркала колдун Твардовский вызвал призрак Барбары обезумевшему от горя королю.

- Зеркала оформлены в стиле ампир, девятнадцатый век, – рассеянно пробормотала я.

- Девушка историк? – улыбнулась старушка, ничуть не смутившись.

- Будущий учитель истории.

- Похвально, – еще раз растянула она улыбку и оставила нас в покое.

- Раму могли и поменять, – пожал плечами Ярослав.

- За четыреста лет зеркало сильно помутнело бы, и реставраторам не справиться, наверное, впрочем, я в этом плохо разбираюсь, – я опять перевела взгляд в отражение. В глубине убегающего коридора рам появилась искра.

Ярослав снял очки и начал задумчиво крутить их в руках.

- Она подарила, сказала «ультра-модные». Дурацкие, конечно, но не хотел обижать и носил.

А девочка не дура, специально выбрала уродство, чтобы меньше на ее красавчика соперницы заглядывались. «Не хотел обижать», – бережет ее чувства, у них все серьезно. Я лишняя, что же ему нужно?

- Ярослав, что тебе от меня нужно?

- Поцелуй меня смело и нагло, как тогда, в первый раз.

Смело и нагло?! Я его поцеловала? Да это он первым полез. Что он вообще обо мне думает?! А искорок в зеркале уже несколько, они хаотично движутся, оставляя светящиеся шлейфы как у комет. Это еще что? Я обернулась, в зеркале напротив бегающих искр не было. Снова перевела взгляд. Искорки собрались в одну яркую звезду. Я потерла глаза – звезда не исчезла.

- Ты это видишь? – указала на зеркало.

- Ну, вижу, – равнодушно ответил Ярослав.

- Ничего ты не видишь! Одень очки!

- Не хочу, – буркнул он, – тебя хочу.

Звезда начала слепить, увеличиваясь в размерах. По телу пошло волнение и страх.

- Ярослав, что это?! – я повернулась и взглянула на ненавистного и одновременно любимого мужчину и вдруг с легким вскриком попятилась.

Кто это? На меня в упор смотрели насмешливые и злые глаза, тонкие губы растянулись в наглой холодной усмешке, ямочку скрывала недельная щетина. Небритое лицо было жестким, даже диким. Это был он и не он одновременно, какой-то другой, неизвестный мне Ярослав.

- Ярик, что это? – беспомощно повторила я.

- Узнаешь, – он медленно протянул ко мне руку и вдруг резко толкнул в грудь.

Раскинув руки, я полетела назад… нет не в стекло, в слепящую пустоту[1]. Я провалилась в свет, в холодное всепоглощающее сияние, и сознание померкло. Что это? – последняя осознанная мысль. И все…