Узнай меня, любимая

Глава V. Другой замок

- Пан Казимир, пан Казимир, она пришла в себя! – сквозь пелену сумрака до меня долетает писклявый женский голосок. – Госпожа, вы меня слышите?

Я медленно приоткрываю глаза. Надо мной склонилось с десяток голов: женщины, мужчины в карнавальных одеяниях; средневековые наряды смотрелись на них вполне органично. Реконструкция?

- Янина, тебе больно? – это произносит седой подтянутый мужчина под шестьдесят с острой бородкой, на его черном бархатном камзоле сияет широкая золотая цепь, а шею обрамляет идеально-белый воротник. – Ты узнаешь меня?

В последнее время все хотят, чтобы я их узнала. Я всматриваюсь в подернутое морщинами, но сохраняющее красоту, мужское лицо. А ведь я его уже видела, определенно видела. «Пан Казимир!» – всплывает в сознании. Или я это только-что услышала?

- Вы пан Казимир, – шепчут губы.

- Отец, я просил вас называть меня отцом, – седой мужчина недовольно морщится.

- Извините, отец, – на автомате исправляюсь, и никакого удивления.

Я не удивилась! Резко сажусь, озираясь по сторонам. Большая комната кружится, и из этого кружения за спинами собравшихся по очереди выплывают: старинный комод на тяжелых ножках, овальное зеркало в позолоченной раме, обитый жестью сундук, распахнутые настежь ставни небольших окон, каменная кладка нештукатуренных стен, гобелен с фруктами и цветами, ваза из синего стекла с колючими ветками синеголового бессмертника. И я ничему не удивляюсь, я это уже видела… раньше видела. В Мирском замке? Нет. Давно, в прошлой жизни… Где?!!

- Где я? – ощупываю меховое покрывало большой кровати, на котором сижу.

- Госпожа, мы перенесли вас в вашу комнату, – пищит маленькая пухленькая служанка, – вы в обморок упали. Помните?

- Нет.

- Янина, – Казимир берет меня за руку, – мы все надеялись, но этот странник оказался обманщиком, он не видел Ярека, а просто вымогал у меня деньги. Его уже вздернули.

«Ярек». Кто такой Ярек? И что значит «вздернули», повесили?! Что происходит? Небытие стало отходить. Я чувствую чужую руку, мех одеяла, вдыхаю запах свежей побелки, кто-то недавно освежил меловой потолок. Я где? Мама, папа, Женька?! И почему я все помню? Вот эта пухлая писклявая девчонка с румянцем во всю щеку – Граська. А этот седовласый мужчина – мой свекор? Свекор, значит есть и муж, должен быть. Он сказал: «Ярек». Кто такой Ярек? Вот его я не помню, если бы увидела, может и вспомнила бы.

Я пролетела сквозь зеркало, и оно не разбилось. Перевожу взгляд на небольшое овальное зеркало. Нет, там было другое. Меня толкнул Ярослав! Он меня отправил сюда. Или это розыгрыш? Но почему я тогда многое помню: если Граська и вот эта старуха Иовита (Иовита!) отойдут в сторону, там на столе, кроме синей вазы с бессмертником, стоит шкатулка. Я приподнимаюсь, заглядываю Граське через плечо – малахитовая шкатулочка с серебряной застежкой на месте!

- А что с Яреком? – осторожно спрашиваю пана Казимира.

Тот удивленно расширяет глаза.

- Я же вам говорил, ясновельможный пан, пани сильно ударилась головой, последствия могут быть непредсказуемыми, провалы в памяти, – всю эту тираду произносит узкоплечий старик с большой серебряной бородой; его я не помню. – Но главное, она очнулась. Ясновельможная пани, тошноты нет, голова не кружится, затылок не болит?

На все вопросы я отрицательно качаю головой.

- Ей нужен покой, в остальном я бессилен.

- Все прочь! – рычит Казимир, с очень знакомой интонацией. – И вы пока свободны, – машет он лекарю.

Мы остаемся со свекром одни.

- Янина, ты нас очень напугала сегодня. Ты же знаешь – я тоже верю, что Ярек жив. Я запретил читать за упокой его души, но надежда тает, – мужчина вдруг сгорбился и сразу превратился в старика, в его пепельно-голубых глазах сверкнули слезы.

- Простите, отец, но я не помню, что случилось с Яреком, – виновато опускаю взгляд.

Хочу к маме! Хочу домой! Да и никакого Ярека я тоже не помню. Сейчас засну, а потом проснусь и вернусь назад. Так и должно быть. Наверное, я ударилась головой об зеркало и потеряла сознание. Может я в коме, а это бред. Ярослав убил меня! Зябко тру плечи.

- Тебе холодно? – беспокоится свекор, – Эй, принесите шубу госпоже!

В комнату влетает Граська с белоснежной шубкой, невесомое чудо ложится мне на плечи. Казимир присаживается на край кровати.

- Твой муж уплыл на восток, к восточным ладам. Его послал король.

Мой муж? Ярек – это мой муж.

- А зачем он посла его туда?

- Ну, женщине навряд ли это все будет понятно.

«Похоже, он считает меня слабоумной».

- И все же, – наверное я жутко грублю, здесь, возможно, не принято девицам настаивать, да я, похоже, уже и не девица.

- У него было срочное дело, – не пожелал «расколоться» свекор, – но почти три года от него нет вестей, ни он, ни его отряд не вернулись. Король трижды посылал в Лесоградье. Там бесконечная война, князья делят земли, им не до нас. Все три вестника вернулись, но… – Казимир не выдержал и всхлипнул, – Ярека никто из них не видел, он туда даже не доехал, а может восточные лады врут. Янина, я в отчаянье!

- Может он в плену, в порубе, – вспоминаю древнерусское значение слова темница.

Свекор непонимающе поднимает на меня глаза.

- Такой деревянный сруб, там может пленник сидеть годами… Так делают… иногда.

- Ну да, ты же ладка, тебе лучше это ведомо, – соглашается Казимир.

- Мы будем ждать и надеяться, – пытаюсь подбодрить убитого горем отца.

- Ждать! Мы не можем больше ждать! – вдруг злится Казимир, вскакивает и начинает метаться по комнате. – И это твое падение, так некстати. Не признавайся никому, что у тебя провалы в памяти.

Кому, интересно, я могу здесь признаться?

- Янина, через три месяца истекает срок. Яромира объявят мертвым, а тебя вдовой. Моим наследником станет Чеслав. Помнишь Чеслава?

- Нет.

«Ярек – это Яромир?»

- Как некстати, – со вздохом повторяет Казимир и снова присаживается на край кровати. – Если Ярек не вернется, а со мной что-то случится, Хеленку с Басей некому будет защитить. Чеслав вышвырнет их, не раздумывая. Я составил завещание и отписал им кое-что, не в ущерб, конечно, Яреку, – свекор вконец разволновался. – Да сын был бы не против, я в этом уверен. Но без высокого покровителя завещание превратится в пепел. Янина, защити их, уговори нового мужа выступить в защиту завещания, сама поговори с королевой, вы же подруги. Хеленка не должна погибнуть в нищете или еще хуже, – Казамир побледнел. – Я тебе не говорил, щадил тебя, но время поджимает. Лекарь сказал, мне долго не протянуть… не перебивай, это так. Не хочу, чтобы за мой грех расплачивалась она. Защити ее!

- Конечно, отец, я все сделаю.

- Поклянись.

Как клясться, если я ничего не помню. Хеленка? Красивая белокурая девушка в нарядном бархатном платье, с младенцем на руках. Она стояла поодаль. Любовница Казимира, ну, конечно, кто же еще. А ребенок – это прижитая ими дочка Бася.

- Почему вы не женитесь на Хеленке? – еще один не тактичный вопрос с моей стороны, прикусываю язык.

Вся моя беседа, непонятно с кем и непонятно – где, кажется абсурдом. У меня бред, однозначно.

- Разве ты не помнишь, кто такая Хелена? – свекор злится, дергает золотую цепь, словно к ней прикован.

- Нет, – искренне смотрю ему в глаза.

- Бедное дитя, – он гладит меня по голове. – Ладно, отдыхай. Позже поговорим.

Казимир медленно, совсем по-стариковски шаркая ногами, идет к двери. А ведь он действительно болен.

- Отец!

Он поворачивается.

- Я клянусь вам.

- Спасибо, – дарит он печальную улыбку.

Я одна.

Медленно съезжаю с кровати, голые ступни утопают в ворсе ковра. Шуршит подол. Разглядываю свое одеяние: длиннополая сорочка, а поверх накинуто что-то вроде халата без рукавов. Халат бархатный, спокойного темно-зеленого цвета, по краю бежит вышивка – гроздья и листья калины. Подхожу к зеркалу, вглядываюсь в немного замутненное изображение. Передо мной девушка, и это определенно я – мои светло-карие, а при ярком дневном свете кажущиеся зелеными глаза, мои упрямой дугой темно-русые брови, но только без коррекции, такие, как были у меня еще в школе, мой курносый нос, овальное лицо, как когда-то смеялась Женька, читая статью в модном журнале: «У тебя правильный овал, красотка ты наша». Это она поднимала мою самооценку. «А бывают неправильные?» – отшучивалась я, но было приятно. А вот волос таких у меня никогда не было, нет цвет тот же, русый с каштановым отливом, но длина: я всегда носила локоны чуть ниже плеч, а здесь две длинные толстые косы, ниспадающие чуть не до колен. Наваждение какое-то.

А лицо у этой зеркальной незнакомки растерянное, даже испуганное. Протягиваю руку к зеркалу, касаюсь холодного стекла. Твердь. Не пробить.

Рядом окно манит порывом свежего воздуха. Подхожу и ахаю, прижимая руку к груди. Горы! Солнце большим розовым шаром медленно ползет за покрытые лесом покатые горы! Внизу темнеет лента небольшой реки, перекрытая запрудой, и разливающаяся широким водоемом у самого подножия замка (а я в замке, это определенно). А трава темная, почти бурая, горит синими огоньками цикория. Здесь уже лето на изломе. Ласточки с писком проносятся мимо распахнутых ставень, чуть не задевая те крылом, и тут же уходят в синее бездонное небо. Такой красоты я еще не видела!

Бред, но романтичный.

Возвращаюсь к кровати, заворачиваюсь в шубку и закрываю глаза. Завтра я очнусь и окажусь дома. Ну, или, на худой конец, в больничной палате где-нибудь в Беларуси. Надо просто быстрее заснуть. Спать.