Узнай меня, любимая

Глава XXXI. Странности

Далеко за полночь загорелась крыша одной из башен. Яркое огненное пятно в кромешной тьме – знак беды и грозящей угрозы. Пламя жадными языками облизывало бревна, сползая все ниже и ниже, еще чуть-чуть, и оно разбежится горящими цепочками по крепостным стенам. Колокола на торговой и надвратной церквях трезвонили, не останавливаясь, оповещая людей о новой опасности. В любой момент пожар мог перекинуться со стены на город. За забором слышались шаги и оживленные голоса. Бабы бежали, помогать делать заслон.

Я тоже было кинулась с ведром к калитке, но Богдан большой горой перегородил мне дорогу:

- Уж простите, моя пани, но второй раз я промаха не сделаю. Велено здесь сидеть, так и сидите.

- Но… – вяло начала я возражать.

- И не просите.

Оставалось только смотреть. Башня провалилась с мощный треском и грохотом, ухнула, сбивая пламя. На стенах мелькали силуэты людей, размахивающих тряпками, это воины сбивали пламя с заборола. Огонь остановили. Все погрузилось во тьму, в эту ночку даже луна не пожелала показаться над Давыдовым градом. Я прислушалась, шума боя не было слышно, все стихло, и колокола больше не звонили, люди не переговаривались. Мертвая тишина. Что она предвещает? Передышку или поражение? Слезы подкрадывались, готовясь сорваться. Я была вымотана и опустошена. Ну, что же там?

- Победа! Победа!!! – понеслось гулкой волной эха. – Победа!

- Пан Богдан, вы слышали? – я взволнованно дернула Олеся за рукав.

- Да слышал, слышал, – отозвался кметь, и его широкое лицо в предрассветных сумерках осветилось блаженной улыбкой.

- Пошли узнать про пана Яромира.

- Хорошо, моя пани.

Мне и самой хотелось полететь к стене, но, так и быть, буду послушной женой.

Яромир явился, когда солнце уже вскарабкалось на небо и заливало восток мягким зимним светом. Муж был еще более грязным и чумазым чем прежде, на закопченном лице сияла белозубая улыбка.

- Ну, вороненок, теперь не пешком, а на санях помчим. И добра больше можно прихватить.

- Как одолеть-то смогли? – подступился Богдан.

- Северяне на подмогу подошли, это из-за них вечером стрельба началась, а мы думали, что на нас опять полезли. Оказывается, Юрьевичи, когда обходили, несколько селений местных разорили. Вот вожди и решились за нас заступиться.

- А мы домой или в Романов-град? – осторожно спросила я.

- Ну, сначала в столицу заедем, – немного замялся Яромир, – пока Юрьевичи не очухались, надо дожать, мы уже за Андреем послали. Да это все ненадолго, – увидел он мое огорченное выражение лица. – Что мы бы лесом лезли пешими, что на саночках через стольный, по времени одинаково. За неделю до Романова-града доберемся, сходу возьмем, а там и домой по льду Лады поскачем. Ну, довольна?

Я не совсем была довольна, но все же кисло улыбнулась.

- Вот и славно, собирай вещи, в полдень выступаем. А я обмоюсь, да подремлю немного.

На санях – это значит, действительно, можно побольше вещей захватить, а Яромир успел здесь кое-что нажить: тяжелую крытую бархатом соболью шубу, шелковые рубахи, две пары сафьяновых сапог, какие-то странные камни: зеленые, красные, синие – которые муженек загадочно называл – минералы. Я с удвоенной энергией пережившей волнения хозяйки принялась потрошить сундуки, перебирая нужное и не нужное. В Ковалях хозяйство меня вообще не интересовало: сколько там чего в сундуках, откуда берутся дорогие вещицы и ткани. Все делалось без меня, я даже не знала во сколько обходилось годичное содержание замка, да и отчеты своих калинкинских управляющих слушала в полуха – вроде хорошо, да и ладненько. Теперь все будет по-другому, пора становиться настоящей хозяйкой. Я отодвинула легкий стеганный кожух, и в глаза ударил солнечный зайчик. Что это? Пошарила рукой. Ай! На кончике пальца сверкнула капля крови. Укололась. Да это же осколок зеркала, размером со средний лист лопуха. Я заглянула в отражение, поправила растрепавшуюся косу, улыбнулась себе.

- Фекла, а почему здесь осколок? – обернулась я к служанке.

- Да хозяин случайно на зерцала сел, они друг на дружке на лавке лежали, так и треснули на осколочки. Жалко так было. Я самый большой оставила, хозяин всегда сам темечко брил, гляделся. А остальные кусочки он велел раздарить, так мы с Лушей местным бабам разнесли.

- Зерцала? Оно, что же, не одно было?

- Два было, одинаковых, с заслонку печную размером.

Зачем Яреку два зеркала в этой глуши? Ой, не буду думать, а то опять ревновать начну.

- А откуда он их взял? – все же не удержалась и осторожно спросила, откладывая осколок в сторону.

- Так еще летом ведунья ваша принесла, – подивилась моей неосведомленности Фекла.

- Какая ведунья? – я сразу заволновалась.

- Моих годков, веселая такая. Мы то тут все больше серьезные ходим, привыкли уж так, а она то все с улыбочкой, да с прибаутками. Иванкой вроде кличут.

- Иванкой?! Иванка была здесь летом?

А мне ничего не сказала, вот почему она так уверенно говорила – Ярек жив. Еще бы, она ж его видела! Но зачем скрывать? А король тоже об этом знал, или Иванка и ему ничего не сказала? И зачем она Яромиру зеркала притащила? Вопросы, вопросы.

- А она через болота пришла?

- Лесовик ее, как и вас, провел, – Фекла подошла ко мне ближе, – а с ней собака странная была.

- Собака? – не было у Иванки никаких собак.

- Страшная такая, аж мороз по коже. Наши-то здорово все перетрухнули, уж такая мерзкая и клычищи больше медвежьих. А на спине у ней эти зерцала и приехали.

Иванка пришла с болотником?! Выходит, не только Матей и король, но и старая ведунья тоже не боится болотных тварей. Болотника она для защиты сманила, одной в диких краях страшновато, и как тягловую силу, чтобы самой не надрываться, но зачем Иванка принесла Яромиру зеркала, да еще такие большие? И опять Яромир их разбил. Случайно?

- Пойду я? – спросила служанка.

- Да, ступай.

А вот и сам Ярек, распарившийся в баньке, довольный, глаза сонные. Сейчас завалится спать. Подождать с расспросами? Ну уж нет!

Я упрямо присаживаюсь к нему на лавку. Он истолковывает по-своему, притягивает меня к себе, гладит по спине.

- Скажи, летом Иванка приходила?

Его рука замирает.

- Кто тебе сказал?

- Фекла сказала. Так приходила?

Чего он напрягся? Вон глаза забегали, как у нашкодившего кобелька.

- Ну, приходила, – все же согласился Яромир.

- А зачем приходила?

- Проведать, как мы тут, справляемся ли, – промямлил он.

- А зеркала зачем принесла?

По его лицу я видела, как он судорожно ищет ответ. Да что ж такое?!

- Так зеркала – это вроде денег, на взятки, если понадобится. Ну там подкупить кого. Это ж дорогой подарок.

- Дорогой, – обиженно надула я губы.

Почему он не хочет рассказать правду?

- А я неловко так сел, выпил лишнего, ну и не заметил. Вот, – улыбнулся Ярек, довольный, как удачно получилось выкрутиться. – Иди сюда, – обнял он меня за талию, – я куплю тебе новое зеркало, я же обещал.

Все равно выпытаю, подпою как-нибудь покрепче и выпытаю, какие у них с Иванкой секреты. Хорошо, что она уже старуха, а то б я и к ней ревновала.

- Пан Яромир! Пан Яромир! – один из воинов мялся в дверях, не решаясь войти.

Мы с Яреком разлепили сонные очи. Я даже не заметила, как провалилась в сон. Неужто проспали?

- Чего там? – лениво спросил Яромир.

- Великая княгиня помирает. Уж соборовали.

- Как помирает?! – Яромир быстро вскочил с лежанки.

Я тоже недоуменно расширила глаза. Анастасия умирает? Цветущая, полная сил баба? Быть этого не может.

- Говорят это, – замялся воин, понижая голос, – руки на себя наложила.

- Быть этого не может! – повторил мои слова Яромир, но уже вслух, сдвигая брови. – Я схожу разузнаю, – бросил он мне, натягивая кожух.

Муж спешно собрался и убежал в великокняжеский терем, а я осталась сидеть на лавке у теплой печки. В голове все крутилось: «Наложила руки». Неужели так боялась скорой встречи с мужем, что выбрала смерть? Да может и Романа уж в живых нет, чего спешить? Все как-то не сходилось. Да и сама Анастасия показалась мне сильной бабой, такие не сдаются, всегда идут до конца, цепляются за любую надежду. А тут такое.

В горницу тихо вошла Фекла, обряженная в серые одежды инокини и с маленьким узелочком в руках:

- Я проститься пришла, хозяюшка, – поклонилась она мне.

- Как проститься, ты, Феклуша, разве с нами не поедешь? – вот совсем я не ожидала от нее этого.

- Нет, в монастырь я ухожу, грехи отмаливать, – буркнула она, опуская глаза.

И я все поняла, картинка выплыла яркая и отчетливая до боли: это она, кроткая незаметная старушка, сумела сгубить грозную княгиню. Нашла с кем сговориться в тереме и всыпала отраву. Опасный это народ – тихони. Но что ей двигало – месть или желание спасти страну от нового разлада? Да какая разница.

- Прощай, Феклуша, прости тебя Господь, – только и смогла я сказать.

Она благодарственно поклонилась еще раз и исчезла из избы и из моей жизни. А нас ждала дорога на юг.