Магия грез

Я понятия не имела о том, что такое жизнь и любовь.

Жизнь не кипит на солнышке в красивых местах. Жизнь пускает самые сильные корни там, где дождь льется на огромную кучу дерьма для удобрения. Да, иногда любовь растет и в мире, но закаляется она только в битвах. Папа когда-то рассказал мне — когда я обмолвилась о том, какие у него с мамой прекрасные отношения, — что мне стоило бы посмотреть на первые пять лет их совместной жизни. Они дрались, как непослушные дети, врезались друг в друга, словно гигантские камни. И вышло так, что они прогнули друг друга именно таким образом, что смогли идеально совпасть, стать единой стеной, все их острые углы и вмятины сошлись, ее силы заполнили трещины в его броне, а ее слабость оказалась прикрыта его силой.

Я начала рассказывать Дэни о своих родителях. О том, как это было — расти в счастливом доме на Глубоком Юге. О жарких днях, которые пахли магнолией, о медленно крутящихся вентиляторах и вечеринках у бассейна. Девочка застыла в моих объятиях. Через некоторое время она перестала плакать и прислонилась к спинке кушетки, глядя на меня, как бродячая кошка, подобравшаяся к окну ресторана.

Когда Дэни умчалась в аббатство, я осторожно засунула альбом, брошенный Гроссмейстером на кушетку, в свой рюкзак. Я не открыла его, потому что знала: на изучение этих фотографий мне понадобится время, а такой роскоши я себе позволить не могла.

И я зашагала в серый промозглый день в сторону «Книг и сувениров Бэрронса».