Замки роз: нерассказанные истории

Глава 21

Так повторяется снова и снова, каждую ночь, целую неделю подряд.

Королям не положен медовый месяц, и его дни наполнены королевскими обязанностями… но каждый вечер он отсылает стражу дежурить подальше, и за нами закрывается дверь супружеской спальни.

И с каждым разом всё более нетерпеливы его губы. И всё жарче и жарче отзывается моё тело на жгучие поцелуи. До мурашек на обнажённой коже моих плеч, с которых медленно и томно стягивают очередное платье, которых теперь у меня много, и все по-настоящему красивы, и все мне очень нравятся.

И я начинаю терять голову и забываться, и вспыхивать огнями на коже, которые он зажигает поцелуями на моей шее, плечах, ключицах…

Но вся сжимаюсь и леденею, как только мой супруг собирается перейти дальше.

Он останавливается и долго держит меня в руках, оставляет неохотно, как будто с нечеловеческим усилием воли заставляя себя разжать объятия. И мне хочется порой даже, чтобы он взял силой то, на что теперь имеет полное право, и что я так боюсь ему дать. Переломил моё дурацкое сопротивление. Но он, конечно же, слишком благороден, чтобы меня заставлять. А потому молча уходит в другую спальню – а я до утра рыдаю в подушку над своей глупостью.

Уснуть не могу до зари. Кляну себя по чём свет. Ну почему ты такая идиотка, Николь? Понятно же, мужчине трудно без женщины. Неужели не могла закрыть глаза и сделать вид, что всё нравится? Махнуть рукой на стыдливость. Все равно рано или поздно это случится, и он увидит тебя без одежды. Зачем же откладывать свой позор? Лучше узнать все сразу.

К тому же, на тебе долг. Ты обязана подарить своему королю наследников, и желательно поскорее.

Наверное, он поэтому так нетерпелив. Все-таки, этот долг и на нем тоже. Продление одного из самых древних, могучих и славных родов. Он старший сын. Младший принц, ходят слухи, после неудавшегося бунта стал пиратом и про него говорят, что это гнилая ветвь. Других братьев у Хьюго нет. Значит, только он. Если мой муж умрет бездетным, род Стратагенетов прервётся…

Нет, нельзя о таком думать.

Всё получится.

Завтра же я пойду к нему и скажу, что готова.

Хотя, конечно же, какое там готова… поджилки трясутся при одной мысли о том, чтобы обнажиться перед ним.

И каждое утро я обещаю себе, что вот сегодня непременно смогу.

И каждый вечер всё повторяется снова.

***

В конце концов, в мой воспалённый бессонницей разум приходит гениальная идея.

Я же просто должна похудеть!

И я перестаю есть.

За завтраком у меня всё получается, тем более, что завтракаю сегодня одна – у моего мужа сегодня ранняя проверка в полку гвардейцев.

К обеду он так и не успевает вернуться, так что и обед тоже незаметно от слуг выбрасываю в цветочный горшок, чтоб не было лишних разговоров.

А вот к вечеру становится совсем худо.

Всё-таки, я никогда не отличалась силой воли. И теперь всё, о чём могу думать, это корзиночки с кремом. И ещё эклеры – с кофейной начинкой, которые он специально для меня приказывал готовить королевским поварам… И маленькие песочные пирожные в форме сердечек, посыпанные кокосовой стружкой и с шоколадными каплями внутри, тающие на языке…

Боже.

Я схожу с ума.

И как назло, своё возвращение домой после долгой отлучки мой любимый супруг решает отметить совместным чаепитием в своём рабочем кабинете, где только что заслушивал дневной доклад статс-секретаря.

Это место до сих пор вызывает во мне особенно тёплые воспоминания. Как и уютный кожаный диван в углу. На котором мой нетерпеливый супруг недавно чуть было не уложил меня на лопатки, когда явилась к нему как-то среди дня. Едва вырвалась в тот раз. Но солнце в тот день светило особенно ярко. И даже мучительное томление во всём теле от дерзких ласк мужа не перечёркивало этот упрямый факт.

И вот сегодня – особенно мучительная пытка.

Потому что на журнальном столике перед нами – целый поднос вкусностей. Мясо и закуски для моего оголодавшего супруга. И гора пирожных для меня.

- Спасибо, я не голодна. Лучше на тебя посмотрю пока. Соскучилась! – двигаюсь ближе и трусь щекой ему об плечо.

Он торопливо целует меня в губы и приступает к трапезе. Накидывается на еду, как голодный волк, и я понимаю, что с утра был на ногах и не успел поесть. Наверняка торопился вернуться домой. А я ужасно ждала и изнывала весь день…

По разным причинам, правда, изнывала.

Душа томилась от одних. Тело… ему сегодня особенно досталось.

Хьюго перехватил мой голодный взгляд на поднос и перестал жевать.

- Ешь. Немедленно.

- Не буду, - упрямлюсь я и отвожу глаза.

Я почти никогда не отваживалась ему перечить. Да и причин особенно не возникало, если честно.

И вот теперь я чувствую, что моё непослушание его не на шутку заводит.

- Та-ак.

Он откладывает мясо, и у меня по спине бежит дрожь странного волнения.

Хьюго придирчиво оглядывает поднос, а потом безошибочно берёт с блюда мой любимый кофейный эклер.

Подносит к моим губам, не отрывая от них пристального взгляда.

- Ешь. Это королевский приказ.

Когда моих губ касается округлый край пирожного, я приоткрываю их и слышу прерывистый вздох совсем рядом.

Делаю первый укус. От наслаждения прикрываю глаза.

Это божественно…

Проглатываю тающий на языке крем, наслаждаюсь вкусом, чуть не стону в голос от блаженства.

Если бы я не любила так сильно своего мужа, что больше уже просто некуда, вот в этот момент, наверное, полюбила бы ещё сильнее.

Забираю из его рук эклер и, жмурясь от восторга, доедаю всё до крошки под неотрывно следящим тёмным взглядом.

А потом горячие пальцы тянутся к моей щеке и медленно проводят по ней. Я замираю.

- У тебя крем… остался… - хрипло поясняет муж. – И здесь тоже.

Берёт мою ладонь.

И проводит языком по пальцам.

Меня бьёт в виски приливом крови так, что я закусываю губу. Жар вспыхивает во всём теле сразу. Он никогда ещё не делал так, и я не уверена, что это вообще прилично. Творить такое с руками леди.

А потом, глядя на меня в упор немигающим тёмным взглядом, он берёт мой указательный палец в рот и облизывает кончик, оставляя влажные следы языком.

Я, наверное, сейчас умру. Вспыхну как феникс и осыплюсь горсткой пепла к его ногам. Потому что нельзя же так…

- Что вы… делаете, Ваше величество? – от смятения снова перехожу на «вы», когда он языком чертит горячую линию меж моих пальцев, до самого чувствительного промежутка.

- А на что похоже? Соблазняю свою жену, конечно же. Скажи, у меня получается?

Повторяет снова. Теперь между средним и безымянным. Дерзко трогая по дороге кончиком языка моё обручальное кольцо. Без слов напоминая, что я теперь его жена и обязана подчиняться. Даже таким сумасшедшим идеям.

Что-то падает и разбивается, когда он тянется ко мне и пересаживает к себе на колени.

Оттягивает мои волосы назад и покрывает горячечными поцелуями горло. Я откидываю голову и больше не могу сдерживать рвущиеся наружу стоны.

- Какая же ты сладкая… самая сладкая женщина на свете… моя женщина… скажи, Николь, ты ведь моя?..

Всё, что я могу, это лишь простонать:

– Да, мой король…

Его широкая ладонь тяжело и властно ложится на мою грудь, сжимает через платье. Я уже дрожу всем телом, как пойманная лань в лапах хищника. Там он меня ещё не трогал никогда, и я понимаю, что мне безумно нравится эта новая, такая бесстыдная ласка. Когда между костяшками указательного и безымянного зажимает мой напрягшийся сосок, одновременно прикусывая мочку уха, вскрикиваю от неожиданности. Между ног тянет и хочется сдвинуть колени, чтобы унять это чувство, но не помогает.

Мне больше ничего не помогает.

Тяжело дыша, муж тянет лиф платья вниз, трещит кружево под нетерпеливыми пальцами.

А потом подхватывает с подноса ещё одно пирожное. Кажется, это была та самая корзиночка… и неотрывно глядя мне в глаза подчиняющим взглядом, пачкает мне кремом и малиной ложбинку на груди.

С моих приоткрытых губ срывается неверящий выдох… он же не собирается?..

Изгибаюсь вся навстречу с протяжным стоном, вцепляюсь ему в плечи, когда опускает голову и принимается слизывать с моей кожи тающую сладость.

А потом тяжёлая ладонь ложится мне на живот.

И я дёргаюсь, как от удара.

Отталкиваю его руки, спрыгиваю с колен.

Отворачиваюсь и поспешно привожу платье в порядок, глотая злые слёзы. Какая же я жалкая! Сама себя ненавижу в этот момент. Особенно, когда, оглянувшись у самого порога, вижу непонимание на лице Хьюго. Я ведь пообещала, что принадлежу ему! И клятвы брачные давала. И вот теперь… отказывает своему мужу в том, что его по праву. Но ничего не могу с собой сделать.

Слёзы обиды падают из моих глаз. Всхлипываю, вытираю ресницы. Говорю сквозь прорывающиеся рыдания:

– Я… я не могу, простите! Просто не могу это выдержать. Простите… что не оправдала ваших надежд. Я пойму, если вы захотите… подать на развод.

Убегаю в слезах в комнату. Которая пока ещё моя.

Даже не хочу смотреть на выражение его лица. Или дожидаться того, что он скажет, когда первое изумление пройдёт.

***

Меня долго трясёт, и чтобы успокоиться, принимаю ванну.

К моему возвращению слуги всегда готовят для меня горячую воду, и в этот раз она почти не успела остыть.

Долго и тщательно сушу волосы полотенцем.

Ты же чувствовала, что эта сказка не навсегда, правда, Николь?

Надеваю ночную рубашку. Всегда выбираю самую скромную и неприметную из всего огромного гардероба, который для меня нашили и накупили.

Забираюсь под одеяло, ложусь на самую середину кровати – она слишком широкая для меня одной, такие кровати не рассчитаны на то, чтобы в них спали в одиночку.

Укрываюсь до самого подбородка. Все движения машинальные. В голове после долгих слёз пустота.

Завтра, скорее всего, он объявит о разводе.

Ничего, как-нибудь переживу.

Ты ведь сразу понимала, что это место не для тебя – правда, дурочка Николь? Рядом с ним. Ты заняла не своё. Оно не было предназначено для такой, как ты. К чему теперь эти слёзы.

…Почти не удивляюсь, когда скрипит дверь.

Наверное, подспудно весь вечер этого ждала, поэтому и не стала запираться. Значит, он решил не откладывать трудный разговор до утра. Вся внутренне сжимаюсь – как сжимается тело перед ударом ножа.

А потом ужасно удивляюсь всё-таки.

Потому что Хьюго входит в свою бывшую спальню в каком-то совершенно непривычном мне виде. В тёмно-зелёном бархатном халате на голое тело. У него влажные волосы, прилипшие к вискам. А ещё он босиком.

Смотрит молча на меня задумчивым тяжёлым взглядом.

А потом решительно толкает створку дверей, и они со стуком захлопываются.

Поворачивает ключ в замочной скважине.

Опирается спиной на створку и скрещивает руки на груди. Я сглатываю, когда замечаю в распахнувшемся халате обнажённую грудь. Мощные мышцы. Потрясающе красивое и притягательное тело, которого мне мучительно сильно хочется коснуться. Но я сама, своими руками разрушила свой шанс на счастье. Нечего теперь кусать локти.

А Хьюго отрывается, наконец, от безмолвного созерцания моей сжавшейся фигуры под одеялом, и начинает говорить. От первых слов у меня всё внутри сжимается болезненным спазмом боли.