Замки роз: нерассказанные истории

Глава 20

С суровой реальностью меня сталкивает нос к носу пошив свадебного платья.

Главная портниха королевской столицы долго и придирчиво оглядывает мою фигуру, тщательно снимает мерки, и от каждой озвученной цифры я всё больше и больше впадаю в уныние и стыд.

Потом она с помощницами долго обсуждает, какой фасон бы подошёл, с учётом, как она деликатно выражается, «особенностей фигуры». А мне уже провалиться сквозь пол хочется.

И огромное зеркало, перед которым я стою на табурете в одних панталонах и короткой нижней сорочке, никоим образом не помогает справиться с охватившим меня отчаянием.

Это абсолютный кошмар! Не существует такого фасона, который исправит ситуацию – разве что внутрь платья запихнуть другую невесту.

- Может, потуже затянете меня в корсет? – спрашиваю нерешительно. И прикидываю, сколько минут человек в состоянии не дышать. – И что-нибудь… как можно более закрытое, пожалуйста!

Портниха, седовласая строгая дама с королевской осанкой, подаёт мне прохладную руку и помогает слезть с табурета, пока я сама не свалилась. Смотрит на меня хитро.

- Ну зачем же прятать такое роскошество? У вас великолепная грудь! Да, вы не худышка. И рост, пожалуй, маловат. Но мы поставим вас на каблуки!

Я начинаю паниковать.

- Тогда я непременно с них упаду! Хотя, я и без каблуков упаду, если вы мне сделаете шлейф такой длины, как обсуждали с помощницами!

- Его будут нести ваши пажи! – возразила мне портниха столь категорическим тоном, что я совершенно сникла и поняла, что спорить бесполезно.

Кое-как влезаю обратно в своё привычное чёрное платье, которое портниха подаёт мне двумя пальцами с таким брезгливым видом, будто это половая тряпка.

- Помилуйте, но отчего же вы себя так не любите? – она вздёргивает тщательно прорисованную бровь с изысканным изломом.

Я торопливо застёгиваю пуговички на лифе, а она продолжает, пока её помощницы собирают в корзинки отрезы ткани и нитки:

- У вас ровные брови, не требующие выщипывания, чистая нежная кожа, очаровательный румянец, – чтоб повторить такой цвет лица, светские красавицы тратят тонны косметики! Редкий оттенок голубых глаз, природные пушистые ресницы. А ваши чудесные светлые кудри… почему вы постоянно прячете их в таких нелепых старушечьих пучках? На свадьбу я непременно сделаю вам локоны! И цветы в волосах, да, уверена Его величеству понравится…

- Но вы только посмотрите на то, что у меня вместо талии! – в ужасе восклицаю я.

Портниха фыркает и косится на стайку своих помощниц.

- Ну вы же не виноваты, что сейчас в моде сушёные воблы! Родились бы вы на три века раньше, и о ваших изгибах благородной гитары слагали бы песни придворные трубадуры. Подите, посмотрите на портреты в фамильной королевской галерее! Впрочем, подождите немного, и так будут слагать.

Я уже чуть не плачу.

- Вы просто льстите мне, чтобы я не сбежала с примерки.

Портниха с отчаянием вздыхает. Хватает меня за руку и тащит поближе к зеркалу.

– Ну же, посмотрите на себя повнимательнее! Что вы видите?

- Жирную корову… нет, учитывая мой рост, скорее свинью! – отчаянно, сквозь подступающие слёзы отвечаю. Мне скоро перед всей столицей выходить на обозрение огромной толпы… нет, перед всем королевством… боже, да там и из-за моря гости наверняка явятся! Рядом с самым великолепным мужчиной по обе стороны океана я буду смотреться нелепо и смешно.

- А я вижу прелестную молодую особу с очаровательными припухлостями как раз в тех местах, что так нравятся мужчинам. Зато с вашими широкими бёдрами будет легко рожать детей! Вы подарите вашему королю много наследников.

- Наследников? – растерянно говорю я.

- Ну конечно! Ведь в этом главная обязанность всякой королевы, не так ли? Наследников должно быть много, и уж простите мою циничность, но с запасом. Ибо жизнь – непредсказуемая штука, и если с некоторыми из них что-то случится, всегда должна быть гарантия, что драгоценная королевская кровь, которая передавалась из глубины веков, не исчезнет. А в вашем случае, еще и магическое наследие, что возлагает особую ответственность на ваши плечи. Поэтому королев всегда и заставляют рожать и рожать без конца. Предыдущая королева от этого и померла, светлая ей память, добрая была женщина. Тощенькая была, слабая телом и здоровьем, роды давались ей ужасно трудно. Так вот запомните моё пророчество – вам это не грозит. Вы сильная. Вы подарите нашему королю много детей и проживёте с ним долгую и счастливую жизнь.

Она с такой уверенностью это сказала, что мне стало не по себе.

А от тяжести свалившейся на мои плечи ответственности перед королевским родом, которую я только сейчас в полной мере осознала, слегка хрустнул позвоночник.

Почему-то до этого я совсем не думала о детях.

***

На свадьбе сбылись мои самые худшие опасения.

Народу было не просто много – столько людей сразу я никогда в жизни не видела!

Когда мой жених вывел меня за руку на балкон дворца в ослепительно красивом, но безумно тяжёлом белом платье, повсюду, куда глаза глядят, простиралось многоцветное людское море. Которое кипело, волновалось, кричало, славило, кидалось цветами, монетками и крупинками белого риса.

На саму церемонию, которая по давней королевской привилегии проходила во дворце, пустили, конечно же не всех.

Только самых знатных и именитых гостей, среди которых мне знакомы были лишь граф и графиня Винтерстоун, которые словно светились изнутри и не размыкали переплетённых пальцев. Да ещё начальник Тайного сыска, мистер Шеппард, под руку с которым была худая и измождённая, очень некрасивая женщина с очень счастливыми огромными глазами на бледном лице. За её юбку цеплялся перепуганный белобрысый мальчишка лет десяти. Кажется, не только одной мне некомфортно при таком количестве народу.

Остальные были все незнакомыми.

Мой отец и моя сестра на мою свадьбу не явились. Хотя приглашение, конечно же, получили.

Это отозвалось внутри какими-то странными чувствами. Уколом незаслуженной обиды. И в то же время неловким облегчением. Пожалуй, я бы не хотела, чтобы всё время торжества меня преследовал злобно-завистливый взгляд сестры, который без слов говорил бы: «на этом месте должна была стоять я! И разумеется, смотрелась гораздо более уместно. Ты – воровка. Ты украла у меня мою судьбу. Поэтому никогда не будешь счастлива».

А я очень хотела быть счастливой.

Потому что единственное, что хоть как-то заставляло меня держаться весь день и не хлопнуться в обморок, тем более что по моей просьбе меня-таки затянули в тугой корсет – это рука любимого человека. Он был моим якорем. Моей надёжной опорой. Обещанием, что я смогу всё-всё преодолеть. Ведь я больше никогда не буду одна.

***

Я – в белоснежном кружеве.

Он – в таком же белом офицерском мундире, которому не изменил даже в день нашей свадьбы.

И его поразительно серьёзные глаза менталиста. Которые обещали мне верную любовь и преданность до конца наших дней, защиту от всех тревог и свою силу в качестве опоры, чтобы ни случилось. И эта клятва была намного более крепкой и нерушимой, чем те слова, которые повторяли сейчас наши губы.

Что – слова. Слова значат слишком мало в этом мире.

***

Моя нервозность возрастает до критической отметки по мере приближения ночи.

Шумный пир уже завершён.

Как ответственный король и хозяин, мой муж лично провожает каждого из гостей, стоя у подножия трона, и выслушивает длинные и цветастые пожелания счастья, здоровья и благополучия. Слишком часто звучат пожелания скорейшего прибавления в семействе и здоровых наследников. Я каждый раз дёргаюсь и сглатываю комок в горле. Стою позади мужа, почти спрятавшись за его спину, и прячу лицо. Меня сегодня весь день разглядывают с головы до ног. Наверное, скоро прыщи пойдут по всему телу от настырных изучающих взглядов.

Всем было интересно, кто же та чаровница, что заставила всегда такого серьёзного короля потерять голову от любви до такой степени, что он позабыл о своих обещаниях и разорвал одну помолвку, чтобы тут же объявить вторую.

Уверена, что во многих взглядах вижу недоумение.

Но все гости слишком хорошо воспитаны, и в лицо говорят только комплименты. Я не верю ни одному из них.

Мне на голову уже водрузили корону – это фамильная драгоценность, которую носила ещё его покойная мать. Узкий обруч с короткими зубцами белого золота, украшенный бриллиантами и рубинами. Специально под меня подгоняли лучшие столичные кузнецы и ювелиры. Неожиданно тяжёлый, и очень давит на виски. Теперь понимаю Хьюго, почему он никогда не носит свою. Правда, сегодня надел.

И наконец, поток гостей, который казался неиссякаемым, вдруг как-то неожиданно заканчивается.

Сонные слуги, падающие с ног, уже суетятся вяло, расставляют стулья, убирают остатки трапезы.

Мой муж бросает на меня такой взгляд, что подкашиваются ноги.

- Наконец-то всё. Я уж думал, лорд Болерон никогда не угомонится! Он бы такой дар красноречия на заседаниях парламента демонстрировал. Только и умеет, что швыряться в оппонентов чернильницами. Устала?

- Немного! – признаюсь я и отвожу взгляд, не в силах выдержать того огня, которым меня ласкает Хьюго в ответном взгляде. Это пламя уже обжигает каждый участок моей кожи, которого касается.

Меня начинает слегка подташнивать от волнения.

- Тогда, пожалуй, пора отдохнуть. И вы отдыхайте, друзья мои! – обращается к слугам. – На сегодня достаточно. Всё доделаете завтра. На половине прислуги вас ждёт бочонок вина и трапеза с королевской кухни.

Просиявшие лакеи в ливреях славят милостивого короля, наперебой выпаливают очередные пожелания нам счастья – и быстренько покидают зал брачного торжества.

Я цепенею.

Отворачиваюсь от мужа, делаю вид, что поправляю ближайший стул, который стоит криво…

Ойкаю, когда меня без лишних слов хватают в охапку и поднимают на руки.

А потом так же молча несут прочь.

Я прячу пылающее лицо у мужа на груди.

Сердце бьётся так, что мне кажется – я его слышу. А Хьюго своим молчанием никак не помогает справиться с тревогой. Я чувствую расходящиеся от него волны ментальной магии. Тугой воздух нагревается и плывёт вокруг нас, я промокаю насквозь в своём тяжёлом, плотно затянутом платье. Портниха вняла моей просьбе и сделала кружевной воротник-стойку с рядом жемчужных пуговиц по всему лифу. Длинная фата и огромный шлейф платья, кажется, совершенно не мешают моему мужу. Он просто перекидывает их через плечо и продолжает молча тащить всю эту невероятную тяжесть – меня плюс платье – без малейших следов усталости.

Я впервые переступаю порог знакомой спальни с того времени, как ухаживала здесь за Хьюго.

В этот раз огромная кровать с шёлковыми простынями расстелена. И усыпана лепестками пурпурных роз.

Всё так же мерцают свечи. Но на столике вместо лекарств – фрукты и шампанское.

По-моему, я сейчас упаду в обморок. Рановато меня Хьюго на пол спустил, чтобы запереть за нами дверь.

Он всё так же молча подходит сзади и кладёт руки мне на плечи. Я вздрагиваю.