Замки роз: нерассказанные истории

17.2

17.2

Очень красивая комната. Синие ткани, слоновая кость в оттенках ковров и стен. Эту комнату хочется рассматривать, как произведение искусства, как картину, каждую деталь интерьера. Но чувствую себя здесь как в чужом храме. Прийти, восхититься, уйти.

Слишком чисто. Слишком аккуратно. Тёмно-синее покрывало на кровати заправлено так, что ни складочки. И абсолютно пустой круглый столик с двумя креслами у окна.

Ни единой детали, которая бы говорила, что тут живут. Сама себе кажусь лишней. Соринкой на идеальном паркете.

И взгляд невольно приковывает дверь. Потому что я знаю – стоит ее распахнуть и сделать всего несколько шагов… и я снова увижу комнату, в которой я была счастлива, как никогда за всю свою не слишком радостную жизнь. Вот только у меня теперь нет ни единого предлога туда вернуться.

Терять это оказалось больно. Впрочем, я не ожидала другого.

Но выяснилось, что можно сколько угодно готовиться к боли. Всё равно не подготовишься.

Я устало огляделась и увидела саквояж со своими вещами, заботливо поставленный в углу. Что ж… не знаю, на сколько ещё дней мне велено задержаться. Но, по крайней мере, теперь смогу с чувством выполненного долга улечься в кровать и поспать в горизонтальном положении впервые за долгое время.

Я повернула ключ в двери и принялась, вздыхая, выискивать в саквояже свою ночную сорочку.

Легла ровно посередине слишком большой для меня кровати и уставилась в потолок. В голове теснились образы, ощущения, слова… всё быстрее и быстрее, и никак не желали останавливаться и складываться в целостную картину.

«…хотел ещё побыть наедине с моей маленькой пугливой целительницей и ее нежными руками».

Да, точно… в этом всё дело. У меня, наверное, талант к врачеванию. Ему понравилось, как я его лечила. Может, попроситься к мэтру Аурелиусу в ученицы?..

На этой обнадёживающей мысли я провалилась в глубокий сон.

***

Разбудил меня тихий, но настойчивый стук в дверь.

Сначала я испугалась, что разбудят моего пациента, и удивилась, кто может в такую рань ломиться в дверь королевской опочивальни… а потом сообразила, что я ведь уже не в ней. И ужасно расстроилась. Все события вчерашнего вечера навалились разом и ещё больше испортили настроение. Даже несмотря на то, что через большое в пол окно в комнату проникал удивительно чистый и яркий свет разгорающегося солнца. День обещал быть чудесным. А у меня на душе полнейший раздрай.

После небольшой паузы стук повторился.

- Николь, вы спите? – заинтересованный голос из-за двери заставил меня подскочить в постели, как разжатую пружину.

Я вскочила и принялась судорожно искать, куда ж я вчера с расстройства задевала платье. Особой аккуратностью я, увы, не отличалась, за что регулярно получала выволочки от сестёр в Обители. И вот теперь понимаю, как они были правы. Я зачем-то понадобилась Его величеству, а не могу найти, во что одеться!

В конце концов, пришлось спешно вытаскивать из саквояжа запасное чёрное.

- Нет-нет! Я уже не сплю! Подождите… всего минуточку…

Кое-как застегнувшись и оправив платье, я пригладила волосы и бросилась к двери. Конечно, этикет категорически запрещал джентльменам врываться в покои леди, тем более, когда леди ещё спит. Я бросила быстрый взгляд за окно и убедилась, что только-только занялся рассвет.

Таким образом, поведение Его величества лучше всяких слов говорило, что меня за леди, видимо, не считают и на равных не относятся – ну да и ладно. Служанок и сиделок стесняться не положено. После ночей, проведённых наедине с мужчиной в одной комнате, всё равно на моей репутации крест, отец назад ни за что в жизни не примет, а в Обители не впервой принимать блудниц на исправление. Интересно, что же понадобилось Его величеству от меня ни свет ни заря?

Я пару раз глубоко вздохнула, попыталась успокоить дыхание. Ничего не выходило. Ну да и ладно. С трудом повернула ключ в замочной скважине, распахнула дверь… и обомлела.

- Доброе утро. Почему вы так удивлены, Николь? Мы же с вами условились вчера на завтрак.

Отодвинув меня плечом, Его величество прошёл в комнату, сапогом захлопнул за собой дверь.

Потому что руки были заняты. В них оказался поднос, даже по виду тяжеленный, потому что на нём, помимо кофейника и двух чашек, была ещё гора тарелок, накрытых серебряными крышками.

Высокий, подтянутый, свежий, в ослепительно белом мундире. Со слегка влажными, тщательно зачёсанными назад волосами, и пахнущий какой-то умопомрачительно вкусной туалетной водой.

Я даже глаза протёрла на всякий случай.

- То есть… как завтрак? Я думала… имелось в виду какое-то светское мероприятие…

Снова смеющийся взгляд искоса при абсолютно серьёзном, непроницаемом лице человека, привыкшего держать бесстрастную маску. Но мне уже довольно было и глаз, я прекрасно научилась читать по ним все нюансы его настроения.

- Завтрак – это завтрак. Время для утреннего приёма пищи, - пояснил король мне, как ребёнку. Деловито расставляя посуду на круглом столике. – И прошу прощения, что так рано. У меня уже через полчаса первое совещание. Потом весь день не будет времени головы поднять от документов. За время моего отсутствия накопилось столько срочных дел, что мои министры уже ждут-не дождутся, чтоб вцепиться в меня намертво.

Он уселся в кресло, закинул ногу на ногу. Блеснули эполеты в рассветном солнце. До блеска начищенные чёрные лаковые сапоги тянули посмотреться в них, как в зеркало.

- А вы ещё спрашиваете, почему я изображал болезнь.

Он кивком предложил мне присаживаться напротив, потому что я стояла как столб и не знала, куда деть руки. А сам принялся скупыми и идеально точными движениями разливать кофе по чашкам. Себе – абсолютно чёрный. В мою чашку, не спрашивая, налил сливок и бросил два куска сахара. Учтиво пододвинул блюдце ко мне.

Нет, определённо под словом «завтрак» мне в последнюю очередь представлялся вот такие посиделки наедине.

Но потом я сообразила, что Его величество наверняка стесняется показаться при дворе с такой непрезентабельной девушкой, и немного успокоилась. Аккуратно уселась на краешек кресла. Чинно сложила руки на коленках.

Решила просто наслаждаться моментом. Можно даже вообразить у себя в голове, что у нас свидание. Как в романе.

Я покраснела и смутилась под внимательным взглядом короля.

- Вы обещали не влезать мне в голову! – проговорила слегка нервно.

Он приподнял бровь с тем самым непонятным весельем, которое я у него категорически не могла понять.

– Я и не влезаю. Но при виде вашей паники мне теперь нестерпимо хочется узнать, о чем же вы думали, мадемуазель де Тремон.

И по слишком пристальному взгляду я отчётливо поняла. Он не забыл ни единого слова. Судорожно попыталась припомнить, что же там я вчера такого надумала. С точностью вспомнить не удаётся, но даже того, что смогла восстановить в памяти довольно, чтоб понять – ничего хорошего для моего душевного спокойствия.

А потом вдруг осознаю, что слишком долго отвечаю на взгляд короля. Почему-то он тоже его не торопится отводить или продолжать светскую беседу.

Вздрагиваю и опускаю глаза.

Машинально тянусь за пирожным… их целая гора на блюде в центре стола, и все выглядят как идеальное лекарство моим расстроенным нервам.

Ругаю себя, останавливаю руку. В ушах звучат эхо обидных слов Сесиль. Про свинью, которая вечно позорит её при людях. И что только невоспитанные девицы объедаются в гостях. От воспоминаний о сестре становится как-то пусто и тошно на душе. Отдёргиваю руку и вместо этого хватаю кофе.

- Спасибо тебе.

Моя рука застывает с занесённой чашкой.

Снова пропускаю момент, когда и почему Его величество вдруг начинает называть меня на «ты».

- Мне доложили обо всём, что ты для меня сделала. Ты спасла мне жизнь. Если подсчитать, уже несколько раз за это время. Даже не знаю, чем смогу отплатить. Есть кое-какие мысли на этот счёт. Но, пожалуй, пока несколько преждевременно их озвучивать.

С громким звяканием опускаю чашку обратно на блюдце, так и не отпивая. У меня руки дрожат, поэтому проливаю коричневые капли на белоснежную скатерть. Ну вот, точно поросёнок…

Прячу взгляд, не знаю, что ответить на такое.

- Я… не стоит. Я не сделала ничего такого. Спасибо вам. Очень мило было с вашей стороны устроить этот прощальный завтрак.

Его величество достаёт из нагрудного кармана кителя золотые часы на длинной цепочке, бросает на них беглый взгляд и мимолётно хмурится.

- О каком прощании идет речь, мадемуазель де Тремон? Вы никуда не уезжаете. – А потом очень буднично интересуется: - Какое пирожное на этом блюде вкуснее всего, на ваш взгляд?

Даже не знала, что ему посоветовать. Слишком была растеряна вот этим бескомпромиссным «Вы никуда не уезжаете». И как же это понимать? Король ждал ответа, и я заторможенно объяснила, что вон та корзиночка со сливочным кремом и свежей малиной выглядит идеально подходящей к кофе.

Его величество кивнул и переложил пирожное в мою тарелку.

Решительно встал и поправил за собой кресло, пока я оторопело смотрела на него снизу вверх.

- Увы, трапезу вам придётся завершить без меня. Время летит незаметно, даже королям не под силу остановить стрелки часов. Как бы ни хотелось. Встретимся за ужином. Пожалуй, пора представить двору мою очаровательную гостью.

Я умоляюще сложила руки перед грудью в молитвенном жесте:

- Не надо, прошу вас!

В светло-голубом взгляде заплясали лукавые искры.

- Вы предпочтете ужин наедине? Я тоже думаю, что такой вариант лучше. Договорились. Фрейлины помогут вам собраться и проводят. Хорошего дня, Николь! Ешьте пирожное.

Дверь за Его величеством захлопнулась, а я оторопело перевела взгляд на призывно манящую кремовым облаком корзиночку.

Тёплые солнечные лучи грели мне левую щёку. Чем выше солнце поднималось из-за горизонта, тем ярче становился свет.

Разгорается новый день.