Айриш-бой для сицилийца. Часть 2

10.

В первую очередь следовало заняться продажей дома, и спустя несколько дней после разговора, когда никакие шаги не были предприняты, Энди понял, что Том просто изо всех сил тянет с этим.

К ним на обед пришел полковник Фэй и сообщил, что нашел покупателя на дом.

– Они предлагают хорошие деньги, если затянуть еще и дождаться известий о начале боевых действий, дом придется отдать за бесценок.

Том побледнел и беспомощно посмотрел на Энди. Но тот не хотел рубить этот хвост по кусочку.

– Томми, ты понимаешь, что это вопрос безопасности? Просто прими тот факт, что мы не можем забрать дом с собой.

– А что с обстановкой? Я смогу забрать хоть что-то или они хотят купить дом с мебелью? – спросил Том, подавив тяжелый вздох.

– Они предупреждены, что покупают только дом, – ответил полковник. – Вы можете забрать все, что посчитаете нужным.

– Томми, я ведь обещал тебе, – Энди взял его за руку. – Если хочешь, увезем даже кровати и шкафы.

– Не все, но кое-что. Я хочу сохранить атмосферу этого места. Нужно договориться об отправке груза до того, как мы будем готовы ехать, – сказал Том, сдаваясь.

– Нам просто нужно будет арендовать необходимое количество контейнеров, – Энди уже обсуждал техническую сторону вопроса с полковником. – Но только ты можешь решить, что хочешь взять с собой.

– Хорошо, я составлю список, – пообещал Том, вздыхая. – Бежать с одним чемоданом из Нью-Йорка было проще, – вспомнил он.

– С одним чемоданом и младенцем на руках? – улыбнулся Энди. – Теперь мы все организуем по уму.

– Нужно еще найти дом в Нью-Йорке, чтобы это все разместить…– задумался Том. – Нельзя же оставлять все в контейнерах в порту.

– На пару месяцев вполне можно и в контейнерах оставить, – успокоил его Энди. – Я не хочу сейчас кому-то это поручать. Не думаю, что найти хороший дом будет проблематично.

– Ладно, хорошо, тебе виднее, – признал Том, и они принялись за дело.

Они выбирали, что оставить, а что забрать, но Том старался руководствоваться здравым смыслом и не забирал всю обстановку. Только уникальные вещи, дорогие сердцу. Часть вещей он решил продать на месте, чтобы иметь запас денег. Но все равно было больно наблюдать за тем, как рушится привычный за столько лет мир и уклад.

Как мог, Энди старался помогать ему, взял на себя по максимуму организационные вопросы, которые решал с полковником Фэем и иногда с Чжао, всегда был готов посоветоваться. Но он не мог не замечать, насколько вся это ситуация тяготит Тома. Ему оставалось лишь надеяться, что с переездом Томас взбодрится.

– Я вот думаю… чем я буду заниматься в Нью-Йорке? Снова выступать в твоем клубе? – спросил Том однажды вечером, когда он упаковывал в ящики дорогие сердцу книги и мелочи из кабинета.

– Я думал, да, – Энди растерянно посмотрел на него. – Можешь даже использовать те же образы, что и здесь, все будут в восторге. А что, ты не хочешь больше выступать?

– Нет, наоборот, – Том покачал головой. – Просто как раз наоборот боялся, что мои образы, к которым я привык здесь, будут неуместны там…

– Публике сейчас очень нужны положительные эмоции, а все новое воспринимается на ура, – подбодрил его Энди. – Ты станешь звездой, боюсь, не смогу позволить себе эксклюзив на тебя.

– То есть? Предлагаешь мне заключать контракты со всеми подряд? – рассмеялся Том, бережно укладывая в ящик набор для каллиграфии.

– Нет, контракт будет только со мной, но, если кто-то сделает тебе выгодное предложение о выступлении, не вижу причин отказываться, – подмигнул Адриано и огляделся. – Решил, какую посуду заберёшь?

– Посуду почти всю, – ответил Том. – Кое-что отдам на память Вэнь, кое-что полковнику… Я не думал, что так привыкну к жизни здесь, честно говоря, – признался он, взглянув на Энди и отставив пока вазу, которую собирался упаковать.

– Видимо, это первое место в твоей жизни, в которое ты вложил столько сил, – Энди пересел поближе к нему и обнял. – Твоя квартирка в Нью-Йорке тоже стала очень уютной, но все же она была съемная, да и меньше в несколько раз. Может быть, стоит тут заказать какие-то ткани, чтобы взять их с собой для оформления?

– Пожалуй, ты прав, – кивнул Том. – Позаботимся об этом заранее.

Так продолжались сборы, мало-помалу, все переезжало в контейнеры в порту. Тео с гиканьем бегал по пустеющему дому и саду. Вэнь и Линг помогали, заказывали и упаковывали китайские травы, специи и продукты, уверенные, что в Нью-Йорке этого не найти.

И чем ближе был переезд, тем печальнее становился Том. Энди даже неловко было к нему приставать по вечерам. Он мог лишь надеяться, что переезд, когда уже все свершится, вернет Тому прежний энтузиазм, ведь можно будет снова окружить себя привычными вещами. А пока он просто старался быть рядом, поддерживать и подбадривать.

Нервная обстановка грядущего переезда плохо сказывалась на Томе. Каждый день ему безумно хотелось поехать в притон и забыться, вдохнув пары опиума. Линг помогала ему держаться, заваривала специальный чай, иногда добавляла туда пару капель опийной настойки, чтобы смягчить последствия воздержания от опиума. Энди Том ничего не говорил, думая, что справится сам. Но в тот вечер, как назло, Линг случайно разбила пузырек с настойкой, пока упаковывала лекарства.

– Это последний? – глухо спросил Том, когда та сообщила о случившемся.

– Да, господин, – она тут же кинулась собирать осколки, чтобы никто не порезался. – Простите! Я завтра утром сбегаю, куплю еще. Давайте заварю вам чай, чтобы лучше спалось? – торопливо предложила она.

– У меня больше нет на него рецепта, – ответил Том, понимая, что так просто лауданум они уже здесь не достанут. Он знал, что полковник откажется помогать, и теперь не знал, как лучше поступить. Он понимал, что стоит бросить. И что он продержался несколько недель, не употребляя, потому что Энди был с ним. Но сейчас страх все больше и больше овладевал им.

Том вернулся в спальню, где Энди читал в постели. Час был уже поздний, Тео спал в своей комнате. У Энди начала болеть голова, а когда Линг появилась с чашкой успокаивающего чая, он едва сдержался, чтобы не накричать на нее.

Внимание Энди привлекли дерганые движения, когда Том раздевался. Обычно его движения были плавными, словно танцующими, а тут он из рубашки выбирался, словно та была смирительная.

– Томми, – тихо позвал он, опустив книгу на колени, – что-то случилось?

– Я нехорошо себя чувствую, – ответил Том, ощущая, как тело покрывается липкой испариной. – Все нормально, – добавил он и пошел в ванную, чтобы умыться, в тщетной надежде, что будет полегче.

Энди сел на кровати, прислушиваясь, а потом поднялся и подошел к дверям в ванную.

– Голова болит? Может, спросить у Линг лекарство? – предложил он.

– Нет, дело не в этом, – раздраженно ответил Том, потом вздохнул и открыл дверь. – Прости. У меня начинается… синдром отмены. Я слишком нервничаю в последние дни, и я давно не принимал… с того раза. Мне сейчас непросто.

– Ты про опиум? – Энди сразу помрачнел.

В тюрьме ему приходилось видеть человека, у которого была ломка из-за отсутствия доступа к наркотикам, и это было жутко.

– Томми, ты продержался уже очень долго, – он шагнул ближе и обнял Тома. – Я не позволю тебе вернуться к этой дряни. Тебе нужно просто немного перетерпеть. Скажи, что я могу для тебя сделать?

Том кивнул, с абсолютно жалким и раздавленным видом.

– Я.. я бы хотел перестать. Но это сильнее меня. Линг разбила флакон с лауданумом, который помогал смягчить… последствия. И у меня больше нет на него рецепта. Я боюсь, что я сорвусь…

– Я тебе не позволю, – Энди прижал его к себе и стал гладить по спине. – Идем в кровать, мой хороший, – он повел Тома в спальню. – Нужно немного перетерпеть, зато потом ты будешь свободен от этой дряни. Она теперь тебе не нужна.

– А если мне будет очень плохо? – спросил Том, дрожа и покрываясь мурашками. – Если я не справлюсь, что тогда?

– Сорваться я тебе не дам в любом случае, – повторил Энди. – И ты не умрешь, – у него и самого немного перехватило дыхание от такой вероятности, но если уж наркоман в тюрьме не умер, то и Том выберется.

Но ему с каждой минутой становилось все хуже, Адриано это видел и чувствовал, ему приходилось прикладывать усилия, чтобы удержать Тома в своих объятьях. А когда тот судорожно застучал зубами, стало по-настоящему страшно.

– Линг! – позвал он, надеясь, что та услышит, а вот Тео его возглас не разбудит.

Тому казалось, что он умирает. Все его тело болело, и каждый сустав словно выворачивали наружу. Его знобило, бросало в жар, он покрывался холодным потом и страдал, постанывая от боли, а потом в какой-то момент начал плакать. И хуже всего было страстное желание опиума.

– Помоги мне…– простонал он, когда ему снова стало худо. – Помоги дойти до ванной… и позови Линг, – он просто не слышал, что Энди уже звал ее

Пока Тома выворачивало над унитазом, Энди привел Линг.

– Сходи за врачом… может, он чем-то поможет. И проследи чтобы Тео ничего не видел и не слышал, – хрипло проговорил Том, лежа на полу.

– Того врача, которого посоветовал полковник. Скажи, что вопрос жизни и смерти, – добавил Энди, прежде чем Линг умчалась исполнять, позабыв о всяком достоинстве, с которым обычно передвигалась девушка.

Минуты тянулись бесконечно, пока Энди пытался хоть как-то помочь Тому – укрыть его, подложить что-то под голову, попытаться напоить водой.

– Убей меня…– простонал через какое-то время Том, когда каждую его мышцу стало сводить судорогой. – Я так больше не могу… прошу тебя…

– Потерпи, Томми… мальчик мой любимый, мой котик… мой соловей, – Энди, кажется, целую вечность шептал эти дурацкие глупости, пытаясь хоть как-то отвлечь Тома, пока, слава богам, не услышал торопливые шаги за спиной.

Доктор вошел в ванную в сопровождении Линг.

– Как давно он в таком состоянии? – спросил он сразу у Энди, опускаясь на пол рядом с Томом и осматривая его. Того трясло на полу, глаза у него закатились, а сам он был бледный, как смерть.

– Именно в таком около пятнадцати минут, а вообще все началось часа три назад, – прикинул Энди, найдя взглядом часы – у Тома они были даже в ванной. – Что-то принести, доктор?

– Что и как давно он принимал? – уточнил доктор, считая пульс Тома. – Состояние достаточно тяжелое, но попробуем обойтись без госпитализации.

– Опиум последний раз был уже почти месяц назад, – стал отчитываться Энди. – Лауданум последний раз вчера, – он переглянулся с Линг, и та кивнула в знак подтверждения. – Перенести его на кровать?

Доктор кивнул и помог перенести Тома на постель, а попутно выяснял дозировку и другие аспекты его попыток удержаться от приема опиума.

– Сейчас главное не допустить обезвоживания организма и попыток пациента к самоповреждению, – сказал он. – Боюсь, его придется привязать к кровати.

– Линг, принеси, пожалуйста, простынь из коробки с бельем, которое уже упаковали, – попросил Энди, решив, что проще всего порвать простынь на бинты, чтобы привязать Тома.

– В кладовой есть веревки, я принесу, – предложила Линг, а врач пока накладывал эластичные бинты на запястья и щиколотки Тома, чтобы веревки не травмировали кожу. Заодно он сделал инъекцию успокоительного, и Том стал меньше метаться.