Айриш-бой для сицилийца. Часть 2

4.

В первый момент Энди показалось, что глаза Тома за эти годы совершенно не изменились. Они и правда были по-прежнему яркими, необыкновенно зелёными, но, даже когда он смотрел на мальчика, в них читалась какая-то неизбывная тоска.

И Адриано до боли в груди захотелось, чтобы они снова засветились тем счастьем, какое он видел шесть лет назад, когда они валялись на пляже или мечтали о поездке на западное побережье.

С другой стороны, за те дни, что он наблюдал за Томом он отметил, что ожидал в глубине души другого. Совершенно не того, что он хорошо устроится. Конечно, наверняка у него были какие-то деньги, когда он сбежал, но вряд ли их хватило бы на особняк с садом и прислугу. Похоже, Том пошел по простому и проверенному пути и стал чьей-то содержанкой. Это бы объяснило все.

И именно это останавливало Адриано от того, чтобы просто взять и заявиться на пороге. Их первую встречу стоило продумать, как следует.

Выяснить, что Том выступает в чайных домах, не составило труда. А в одном из них Энди выяснил и об открытии нового.

То, что мероприятие планировалось закрытым и только для избранных его, конечно же, не остановило. Правда, поскольку действовать через нью-йоркскую триаду было бы слишком долго, свой пригласительный он просто-напросто купил – в современном, развивающемся семимильными шагами Шанхае деньги решали очень многие проблемы.

Но на представление Энди шел с тяжелым сердцем. Он представления не имел, что может скрываться под безобидным названием "чайная церемония" и, разумеется, думал о худшем.

Но в Магнолии хватало девушек и юношей для увеселения, гонорар Тому платили за церемонию, пение и игру на гучжэне. Вечер был стилизован в эпохе Тан, поэтому наряд Тома был совершенно необычным. Многослойный шелковый халат всех оттенков от светло-зеленого до темно-изумрудного красиво контрастировал с его белой кожей, подсвечивал цвет глаз и огненно-рыжие кудри. Не удивительно, что все гости смотрели только на него. Макияж подчеркивал брови и губы, и даже руки у него были напудрены. Так что, когда он устроился за инструментом и обнажил запястья, он был готов поклясться, что услышал восхищенные вздохи.

Ему пришлось освоить много нового, в том числе традиционную музыку и песни, и репертуар его варьировался от баллад до современных фривольных песенок. Но каждому клубу и чайному дому было присуще свое. Сегодня его задача была более традиционной, но в том-то и крылся невольный вызов хозяина клуба правительству с его коммунизмом и тягой к униформе и жаждой уничтожить старый уклад.

Увидев Тома, в первый момент Энди не поверил своим глазам. Он знал, что есть мужчины, которые предпочитают женские образы, а в Дании один мужчина несколько лет назад даже сделал операцию по смене пола. Но Адриано с такими лично прежде иметь дело не приходилось.

Все же костюмы, которые надевал Том в его клубе, были скорее карнавальными, а нынешний образ… он поразил Энди своей органичностью. Он помнил эти нежные руки, искусные пальцы, и, когда они коснулись струн, Адриано, кажется, затаил дыхание. Впрочем, как и все в не слишком большой комнате.

Когда Том пел, он полностью погружался в себя, и мало осознавал, что происходит вокруг, даже если его взгляд скользил по посетителям. Это помогало сосредоточиться на непростом инструменте и непривычных мелодиях. Сыграв три или четыре песни, он встал и вышел из-за гучженя, поклонился и ушел готовиться к чайной церемонии, позволяя гостям оценить его выступление. Сам он пока отдыхал за ширмой, а на сцену вышли девушки-танцовщицы в полупрозрачных шелковых струящихся платьях.

Его не покидало ощущение чужого взгляда, которое он чувствовал уже на протяжении недели.

Доступ за ширму был ограничен, туда могли попасть только работники чайного дома, чтобы помочь ведущему чайной церемонии, например. Но Энди все же подгадал момент, когда Том оказался там один.

– Привет, айриш-бой, – тихо позвал он и ловко поймал чайничек, который выскользнул из рук Тома, когда тот обернулся. – Осторожнее, вроде они дико дорогие.

У Тома едва не случился сердечный приступ. Он шагнул назад, запутался в длинных полах одеяния и упал на пол, во все глаза глядя на Адриано. Он представлял себе встречу много раз, но никогда вот так, здесь, в Шанхае, в комнате для чайной церемонии.

– Ты… – выдохнул он, не в силах сказать больше ничего. Наверное, Энди пришел сюда, чтобы убить его. Это было бы просто и понятно, и абсолютно заслуженно. Но Том перед смертью хотел насмотреться на него, понять, как сильно он изменился за прошедшие пять-шесть лет.

Как ни странно, Энди был приятен произведенный эффект, а вот видеть страх в глазах Тома оказалось неприятно.

Он шагнул ближе, и что-то больно кольнуло в груди, когда он протянул руку, а Том зажмурился, словно ожидая удара.

– Я не собираюсь убивать тебя здесь, – негромко сказал он, по-прежнему стоя с вытянутой к Тому рукой.

– Как ты вообще меня нашел? – спросил Том, совладав с собой и взяв его за руку. Та была все такой же твердой и теплой, чуть шершавой на ощупь, как он и запомнил. Энди помог ему подняться, и Том ощутил, как грохочет в ушах ток крови. – Я должен тебе все объяснить, но не могу прямо сейчас, – он вдруг вспомнил, где находится. – Я должен закончить работу.

– Долг превыше всего? – Энди не хотел использовать такой тон, но в его голосе явно прозвучал сарказм.

В конце концов, он пять лет считал себя преданным и имел на это право.

– Откровенность за откровенность. Если мне понравится то, что скажешь ты, я скажу, как тебя нашел, – пообещал он, с напускной небрежностью поправляя складки его халата, а когда понял, что в миге от прикосновения к волосам Тома, отдернул руку.

– Встретимся после твоего выступления. Надеюсь, для этого тебе не придется отменить другие планы? – наблюдая за выступлением, Адриано не мог не заметить, что некоторые посетители смотрят на Тома с откровенным вожделением.

Каждое слово Энди было хлестким, как пощечина, но Том понимал, что заслужил это. Он молчал, с болью глядя на него, и изо всех сил сдерживал дрожь. Ему хотелось, чтобы Энди снова его коснулся, но все было теперь иначе.

– Полагаю, ты знаешь, где я живу, – тихо сказал он. – Я буду ждать тебя там после выступления.

Его намек на другие планы он комментировать не стал. И едва Энди кивнул и ушел, Том схватился за грудь, сгибаясь в приступе паники, наконец-то отпуская все свои сдерживаемые эмоции. Это было физически больно, и в таком виде его нашли ассистенты, перепугавшиеся до смерти.

– Я в порядке, – проговорил он. – Принесите что-нибудь выпить и поскорее, – почти потребовал Том, жалея, что прямо сейчас не может забыться в опиумном дурмане.

Его просьбу моментально исполнили – принесли ему тонизирующий напиток. Но владельцу "Магнолии" все же доложили, так что еще какое-то время ушло на то, чтобы все окончательно успокоилось, и Том мог вернуться к гостям.

Конечно, Энди остался в зале, чтобы понаблюдать. В конце концов, ему было интересно, оправдаются ли его подозрения. Не было смысла скрывать от самого себя, как ему полегчало, когда стало понятно, что чайная церемония буквально она и есть, к тому же, довольно красивая.

Он ушел тихо, не привлекая внимание, минут за десять до окончания.

Никто не знал, каких внутренних сил стоило Тому оставаться внешне спокойным. Чай не терпел спешки, а запороть все своими нервами Том не хотел. Его репутация была ему дорога, это был его заработок. Поэтому гости насладились представлением и редкими сортами чая, а владелец Магнолии был чрезвычайно доволен. Тот надеялся, что Том останется подольше, но он сослался на то, что Тео приболел, и уехал сразу же, как исполнил свои обязанности. Фигуру Энди он увидел сразу же, как машина подъехала к дому, тот стоял в тени под глицинией.

– Идем, – сказал он, когда ворота им открыл садовник. – Это мой гость, попроси пожалуйста подать чай в кабинет, – сразу попросил он, направляясь по дорожке к дому, шурша шелковым подолом и изо всех сил сдерживая себя от того, чтобы оглянуться на Энди.

– Ты роскошно устроился, – не мог не заметить Энди и прикусил язык, чтобы не озвучить псевдодогадку о том, откуда у Тома могли быть деньги. Обида пока все равно прожигала грудь Адриано – да, Том спас его жизнь, но какой ценой.

Внутри дом тоже был сделан со вкусом, являя элегантное смешение Востока и Запада.

– Это все ради Тео, – ответил Том, когда они оказались в его кабинете. В основном он тут обсуждал дела, хранил книги и документы. Линг принесла поднос с чаем и тихонько вышла. Том устало опустился в кресло, не в силах пока даже разлить чай. Судя по тонкому аромату, Линг заварила любимый купаж Тома, позволяющий крепко и спокойно уснуть после. Так что он все же наполнил чашки.

– Я не так представлял нашу встречу, – признался Том, взглянув на Энди. – И я не был уверен, что когда-нибудь вообще тебя увижу. Но я рад. Даже если это последняя встреча.

Не дожидаясь приглашения, Энди тоже опустился в мягкое уютное полукресло, обтянутое шелком. Ему пришло в голову, что такие стулья смотрелись бы достойно и в кабинете Мазари.

По-прежнему оставаясь адептом кофе и лишь укрепившись в этой любви в годы, пока был лишен напитка, он все же взял чашку. Аромат был приятный.

– И как же ты представлял нашу встречу? – сделав глоток, Адриано чуть наклонил голову. – Учитывая, что из тюрьмы я не должен был выйти.

У него не было сил отвести взгляд от лица Тома. Тот совершенно точно стал еще красивее. С возмужанием, его черты утратили юношескую мягкость, скулы заострились, придавая чертам аристократизм. Не удивительно, что китайцы так восхищались этой непривычной для них красотой.

– Я думал, что однажды я вернусь в Нью-Йорк и навещу тебя. Или что ты выйдешь из тюрьмы и без сожалений убьешь меня. Едва ли ты бы убил меня сзади, так что, так или иначе, я бы тебя увидел, – пожал плечами Том.

– Я много раз репетировал эту речь в голове, но сейчас не могу вспомнить ни слова, – немного помолчав, продолжил он. – Если бы у меня был другой вариант спасти тебя, я бы сделал это. Ко мне пришел лейтенант Моррис и сообщил, что либо я сдаю тебя и Мазари, и вы переходите под защиту федеральных властей, но в тюрьме, либо до вас доберутся люди Давида. Тот подмял под себя несколько полицейских подразделений, насколько я понял. Был высокий шанс, что вас обоих убили бы при задержании. Я предпочел вариант, где ты живой, но в тюрьме. Прости, если я был не прав.

Что правда, то правда, стрелять в спину Энди не стал бы в любом случае.

– Без сожалений, – эхом повторил он, и в его голосе прозвучала различимая горечь.

Как о многом он сожалел эти годы, проигрывая в голове все случившееся снова и снова. И последние месяцы, когда узнал от Морриса правду.

– Тео – это ведь сын Китти? – невпопад спросил он, сделав еще пару глотков, даже не догадываясь, как велика роль чая в том, что сейчас он всерьез допустил мысль предложить Тому бросить здесь все и втроем сбежать куда-нибудь, где их не найдет ни Мазари, ни Моррис.

– Да, сын Китти. Я не смог его бросить, так как не знал, что будет после. Моррис дал мне сорок восемь часов на то, чтобы скрыться. Поэтому я бежал практически сразу. Лайнер, направлявшийся в Шанхай, был самым близким по времени. Как видишь, здесь я и остался. Тео считает меня своим дядей, и я в целом, живу только из-за него. Быть предателем не самое приятное, я должен сказать, – признался он, тоже глотнув чая.