Нам нельзя. Петля судьбы.

13.

Евгения.

У меня перехватывает дыхание от всего, что происходит. Голова кружится, но это головокружение можно назвать приятным и неопасным.

Женя придерживает меня за талию, пока я мысленно ахаю от подарка. Маленькая хрупкая фея переливается в лучиках солнышка, когда я приподнимаю её, чтобы лучше рассмотреть.

Неловко соглашаться принять подарок, но я не нахожу аргументов, чтобы отказаться. К тому же, если заглянуть в моё сердце, мне очень-очень хочется оставить украшение, которое зеленоглазый блондин надел мне на шею.

В этот момент моя кожа покрылась мурашками, а сердце застучало на сверхзвуковых скоростях.

Мама не так давно сказала, что мне нельзя влюбляться. Если чувства будут взаимны, а что-то «пойдет не так», я разобью жизнь тому гипотетическому молодому человеку. Илья, узнав про этот разговор, несколько дней не общался с мамой, а мне пришлось долго успокаивать брата.

Мы оба знаем, что она не со зла, а просто… Ну она такая… Говорит, и не думает, что может ранить человека. Чаще всего она формулирует мысли без подтекста, но они могут раздавить собеседника. Мы привыкли, а Илья злится. Он-то думает, меня ранило, а я не стала зацикливаться, ведь о чувствах не думала совсем.

А сейчас думаю…

Мне очень хочется влюбиться в Женю. Глупое желание?

Я не знаю…

Когда я рисую его, мне кажется, что я уже… еще там, в процедурной, увидев глаза невероятного оттенка.

А потом я начинаю анализировать и понимаю, что сама себе придумываю.

И вот снова… Я запуталась. Очень запуталась!

И не знаю, кто помог бы мне распутать то, что происходит сейчас внутри.

Душа, как котёнок, сворачивается мурчащим клубком, и довольно жмурится, когда Женя берет мои руки в свои большие ладони и начинает нас покачивать в такт плывущей мелодии.

Потрясающая музыка Бетховена приподнимает нас над землей и заставляет парить. Окутывает глубиной, объемом, переходами… Я смотрю на Женю и тону, тону, тону…

Его поцелуй не становится неожиданностью. Мне самой хотелось прикосновения. Я лишь рвано выдыхаю и размыкаю губы, говоря немое «да».

Невесомое, словно крылья бабочки, и мощное по своему сокрушительному воздействию, касание заставляет мелко дрожать. Я сильнее вцепляюсь в ткань футболки Жени и прикрываю глаза, растворяясь в ласке.

Как хорошо…

Воздушным облачком окутывает нас окружающий мир. Даже не так. Мы попадаем в мыльный пузырь, который отсекает абсолютно все внешние звуки и цвета. Остаёмся в вдвоём. И я…

Я чувствую, как в душе расцветает радость, как зарождается счастье, как трепетно и робко пробивается росток нового и неизвестного… запретного? — вряд ли… Скорее, желанного и ожидаемого чувства. Я влюбляюсь…

***

Весь вечер улыбаюсь. Илья заговорщицки подмигивает, когда приходит перед сном пожелать спокойной ночи.

— Я сегодня дежурю. Может, посмотрим какой-нибудь фильм?

Я занята своими мыслями и не слышу вопрос брата. Ему приходится повторить трижды, прежде чем я отмираю.

— Ой, да. Да, конечно!

— Или у моей младшей сестрёнки другие планы? — Илья ловко подхватывает цепочку и рассматривает подвеску. — Медсёстры шеи посворачивали, пока подсматривали за вашими танцами.

— Но…

Я знаю, что тот кусочек парка видно только с этажа, где проводят операции.

— Вот-вот. Отделение еле вынесло наплыв посетителей. Вы в следующий раз куда-нибудь подальше отходите.

Я краснею и бледнею, пока братец шутит. По-доброму, естественно. Он очень ценит позитивное настроение и положительные эмоции. Это его идеей было превратить палаты в подобие гостиничных номеров и полностью исключить белый привычный цвет.

Даже форма у врачей разноцветная, а анестезиологи все, как один, носят смешные шапочки с мультяшными героями.

— Так что с фильмом? Смотрим?

— Да. — Отнимаю кулончик и прячу под одежду. — Не говори маме, ладно? Она не поймёт.

Илья как—то странно на меня косится и обещает молчать.

— Отцу тоже, думаю, знать не стоит.

— Что? Почему?

— Да так… Ты пока фильм выбирай, а я закажу что-нибудь вкусненькое к просмотру. Что хочет моя любимая сестричка?

— Сестричка хочет пиццу, но ты же не разрешишь.

— Не хватало, чтобы тебе опять стало от неё плохо.

— Это из-за сыра, — спорю.

— Это потому, что пока в пицце отказать. Я сам придумаю. Обещаю, что тебе понравится.

Пока я принимаю положенные таблетки, умываюсь и переодеваюсь, Илья оформляет заказ.

— Через полчаса приходи, я как раз разгребу всё, посидим спокойно.

Это тридцать минут я трачу на уроки. Быстро делаю упражнение по русскому, посмеиваясь, что нам задают домашку вместо обычных заданий для подготовки к экзаменам.

Выписываю необходимые слова, произвожу разбор и подписываю карандашом требуемые пометки.

Фотографирую, чтобы утром отправить учительнице.

Потом подтаскиваю тетрадь с геометрией, но, посидев с минуту, отодвигаю от себя. Женя предлагал помощь? А я вот возьму и… и не откажусь! Мне очень хочется, чтобы он пришёл и своим красивым голосом объяснил мне теоремы или формулы. Я даже готова послушать про ужасные и страшные интегралы, которые я вижу в кошмарах и совсем не понимаю, как люди могут их решать.

Высидев время, накидываю халат и пересекаю пустой холл, чтобы подняться к брату. У лифта встречаю знакомую медсестру и приветливо ей улыбаюсь. Она мне очень нравится, потому что добрая и всегда-всегда ободряет.

— Ах, Женечка, как красиво вы сегодня танцевали! Очень хороший мальчик! Очень! Умница наша! — Нахваливает меня, пока мы поднимаемся на нужный этаж.

Я расправляю плечи и к брату попадаю, уже светясь от счастья.

— Ослепишь, мелкая.

— Всенепременно.

Устраиваюсь на диване и нетерпеливо тяну руки к контейнерам, которые умопомрачительно пахнут.

— Запеканка?! Моя любимая? — Это пищу с набитым ртом. — Обожаю!

— Меня, надеюсь, — смеётся братик, ловко настраивая просмотр.

Я выбрала новые серии про Джона Уика и мы сосредоточено наблюдаем за происходящем на экране. Фильм близится к завершению, когда в кабинет врывается та самая медсестра и срочно зовёт брата…