Нам нельзя. Петля судьбы.

49.

Евгений.

Карта меня тревожит.

Меняет её расклад.

Не так вдруг подытожит,

И рай упадёт в ад?

Аркан не с одним значеньем,

И в комбинации есть

Лазейка для отвлеченья,

И рока жестокого месть?

(© автор — Ева Ветрова)

— Чувствую себя примой, — ржёт Игнат, скалясь в объектив.

Мы стоим на фоне баннера с эмблемой Кубка и рекламой спонсоров, щурясь от вспышек.

— Рано, — кто-то из команды сзади подхватывает шутку, — когда займём первое место, клянусь, станцую партию маленького лебедя!

— С твоими габаритами только переростка танцевать!

Нацеленные на победу, скрываемся в выделенной раздевалке.

Пока парни придуриваются, отхожу в сторону и отправляю Женечке фотографию. У Дворца спорта заметил купающихся в луже воробьёв и не удержался, сделал несколько кадров.

Ответ не приходит, но я сразу и не жду. Знаю о том, что она собиралась в зеленый уголок дорисовать эскиз. Малышка переживает за нас и успокаивается, как умеет. Я ведь предлагал, чтобы приехала моя мать, но… Безусловно, Женя права, что знакомство должно состояться не так.

Многое у нас странно, так пусть традиции будут соблюдены! Приеду и сразу отпрошу невесту у брата, чтобы официально представить семье. Отец тоже будет, обсудили с ним момент.

Вот, кстати, и он. В сопровождении тренера входит в раздевалку, заполняя собой максимум пространства. Уверенность в себе и умение идти, широко расправив плечи, давит на людей, но вместе с тем и вызывает доверие.

— После игры разговор есть, — подмигивает мне и переключается на речь для команды.

Не даёт обещаний, не зачитывает надоевшие установки. Настраивает и мотивирует примерами и делами, а не словами, которые ничем не подкреплены.

Мы заряжаемся уверенностью и сбиваемся в кучу, чтобы обняться. Наш предыгровой бессменный ритуал, помогающий почувствовать поддержку каждого.

Прогоняем роли, тактику, выслушиваем последние наставления тренера.

— Готовность десять минут, парни, — слышим напоследок и остаемся одни.

— Пацаны, нам нужна победа, — заводится Орёл. — Прикиньте, моя написала, что пойдёт на свидание, если я привезу кубок. Как вам?

— Мила умеет мотивировать, чувак! Только ради этого надо выложиться!

— Я матери обещал серьги подарить. На свои, так сказать, — смеются сбоку.

У каждого свой стимул и свои ожидания, но все мы — каждый — верим в первое место, к которому шли упорно и долго.

— Пора, — услышав звуковой сигнал, встаю со скамьи.

Мне предстоит провести всю игру на такой же, но в непосредственной близости от поля.

Смартфон беру с собой, машинально засовывая в карман. По правилам личные вещи остаются в раздевалке, но я действую на механике.

***

Илья Светлов.

Раннее утро. Привычные к размеренной жизни тельавивцы ещё спят. Город погружён в предрассветную дымку, и лишь редкие автомобили, проезжающие под окнами отеля, напоминают о то, том, что за окном находится большой город.

Звонок в пять утра ещё никому не приносил радости. Не сразу реагирую на звук вибрации, забыв, что уронил накануне смартфон, и он начал жить собственной жизнью. Видимо, стандартная мелодия слетела. Тапаю (прим. — тап — касание, нажатие на сенсорный экран; чтобы открыть любое приложение на смартфоне — мы тапаем на его иконку) экран, делая мысленную пометку приобрести новый: в телефоне содержится гигантская часть жизни и аппарат должен безукоризненно работать.

— Илюх, показатели упали до критической отметки. Или решаемся, или... — собеседник выдерживает долгую паузу. — Или сам знаешь. Нет гарантий, что снова сможем поднять все цифры до нужных. Вчера она по стеночке уехала, соседка шум услышала. В себя быстро пришла, очень просила не сообщать никому. Мы на контроле держали, но…

Знаю. Это то, чего я боялся. То, из-за чего не хотел уезжать и оставлять сестру одну.

Но также я объективно понимаю, что это могло произойти в любой момент.

Её должен был оперировать я, хоть это и не приветствуется. Мол, «родственники», «рука может дрогнуть»... Нет!

В нашем случае всё иначе. Мы вместе с Жекой шли к этому, я знаю наизусть все слабые места и знаю, что сестра верит только мне.

— Решайся, Илюх. Женька сейчас спит, а дальше…

— Перезвоню, — перебиваю, — как заброню билет. Готовьте на завтра, Сев.

Без уверенности, что будет время на сбор вещей, кидаю в сумку ноут, планшет и флешки. На остальные шмотки не смотрю, никакой ценности они не несут сейчас.

Нервно постукивая по столешнице, открываю сайт авиакомпании.

Выкупаю первый же с вылетом после обеда. Раньше нет ни одного рейса, а с пересадками я доберусь через сутки.

Делаю дозвон Всеволоду.

— Билеты взял, в районе одиннадцати буду.

— Ждём, — коротко отвечает друг и коллега, не распыляясь на обещания.

Мы оба и без слов понимаем.

Вызываю такси, сдаю номер и еду в аэропорт, обзванивая по пути коллег. Ждать целый день в городе не смогу, а на месте у меня будет иллюзия того, что я вот-вот стану ближе к сестре.

Колеблюсь, сообщать ли Каминскому. С одной стороны должен, с другой...

С другой… У парня решающая игра, а у меня пока нет чёткого понимания и плана действий. Буду на месте, сообщу. Либо же перед самым вылетом. Это видится мне оптимальным. Тем более, я прекрасно знаю, как мелкая ждёт победы жениха. У них своя волна, видеть которую уже счастье: сестра расцвела в этих отношениях.

Надеюсь, что сам пересмотрю показатели и добьюсь лучших результатов, хотя в глубине души понимаю, что Севка тысячу раз перепроверил, прежде чем набрать. Сейчас не самое благоприятное время, а подготовка... Страховка...

"Это просто страховка, — твержу сам себе".

Как бы ни было, сейчас все принятые меры только плюс к шансу.

Осознаю, что второго может не быть. Это не пугает, а на части рвёт! Но к этому я тоже готов. И себя, и сестру я настраиваю исключительно на победу. Вот только Жека в последние дни замкнулась и впала в настоящую депрессию.

Это состояние оправдано побочкой принимаемых препаратов. Да и химия прошла сравнительно недавно, от неё тоже упадок сил и настроения может сохраняться.

Что пошло не по плану? Неизвестно. Каждая мелочь важна. Как в цепочке — убери звено и она порвётся. Да, её можно собрать заново, удалив сломанную часть, но вещь не будет уже цельной, изменится длина. А если заменить… Впрочем, объяснения не нужны.

Чем медленнее текут минуты, тем больше я заливаю в себя литров кофе. Начинает тошнить, но я заказываю еще одну порцию, загоняя сердце. Мне необходим выплеск энергии, чтобы при взлёте уснуть и не дергаться и подгонять пилотов. Несколько часов сна позволят встать за стол собранным и готовым бороться.

За полчаса до вылета выдержка дает сбой: сначала объявляют задержку рейса на несколько часов в связи с ухудшением погодных условий. Затем звонит Сева…

Чашка выпадает из рук, а недопитый кофе уродливым пятном растекается на светлой плитке аэропорта…

***

Игнат Орловский.

За десять минут до начала игры мы с кэпом (прим. — капитаном) соперников подтверждаем свое согласие, проверяя списки фамилий и соответствующих номеров членов своих команд, расписываемся в протоколе. Затем указываем по пять игроков, которые начинают игру.

Пожав друг другу руки, возвращаемся к своим, быстро отдавая последние указания. Жду не дождусь, когда Женёк вернётся, чтобы передать ему права обязанности капитана. Если честно, достало! Парни явно расслабились, а давить на людей одним взглядом я не умею. Походу, у Каминского это семейное. Батя у Женька́ мировой, хоть и с придурью конкретной, но в целом мужик адекватный.

Бросаю взгляд на друга, поднимая вверх большой палец и не сразу врубаюсь. Наш кэп с лицом белее мела, пошатываясь, стоит и что-то говорит отцу.

Сразу понимаю: дело труба. Случилось что-то серьезное и первой на ум приходит Настя, сестра Женьки. Бедовая девчонка, вечно влипающая в неприятности.

До свистка есть минута, и я срываюсь к противоположному краю поля.

— Жень? Что?

Безумные остекленевшие глаза и молчание. Это молчание выбивает моментом. Вопросительно смотрю на тренера, на отца друга.

Вячеслав Евгеньевич отрывисто отдаёт приказы, но его рука, держащая трубку, трясется. Клянусь, невозмутимый и непробиваемый Каминский трясётся.

Из обрывков складываю картинку. Анализируя, понимаю: Каминский уезжает.

Оба.

— Жек? — ещё одна попытка достучаться до друга, который вдруг ровным голосом, лишённым эмоций, чётко проговаривает «прости» и срывается в проход между болельщиками.

Стартую за ним, но меня цепляет тренер.

— У девчонки его беда. Срочная операция понадобилась.

Принимаю.

В груди жжёт сразу от боли: Облачко, как зовёт свою невесту Женёк, мне нравится.

— Я понял, — поворачиваюсь и на негнущихся ногах возвращаюсь к команде.

Парни не обращают внимания на шум, на окрики судьи. Ждут. У самого инфы почти ноль, но нам её хватает.

На решение — мечта или дружба — уходит доля секунды.

По очереди срываем майки, разворачиваясь к тёмному коридору.

В спину несутся крики, свист, маты, но мы свой выбор сделали. Ни один не колебался, хотя для каждого из нас сегодняшний матч значил многое.

Пробежав через начищенную до блеска игровую зону, тренер остановился у разъяренного судьи. Пятёрка команды соперников в недоумении топталась рядом, не имея объяснения, куда свалили бравые ребята, обещавшие надрать им задницы.

Капитан с ухмылкой мысленно называл Орла трусом. Его личный враг, которого он мечтал сегодня «сделать».

Пожевав губу, тренер вытер пот рукавом пиджака и дал краткое обоснование поведения пацанов. Отвечая на вопросы, чувствовал, как плечи его расправляются, а грудь распирает чувство гордости. Они многое ставили на победу, но оставаться людьми, оставаться настоящими друзьями важнее, чем первые места. Он был счастлив, что не ошибся, когда брал под крыло непослушных сорванцов.

Никто из мальчишек, как он мысленно называл двухметровых подопечных, не видел, как на огромный экран стадиона организаторы вывели неизвестно откуда взявшуюся фотографию Каминского с его девушкой. Никто из покинувших стадион игроков не слышал аплодисментов, которыми каждый болельщик выражал поддержку.

И конечно мчавшимся в автобусе парням было невдомек, что их соперники подали заявление на перенос игры.

Старый тренер потёр кулаком грудь и хрипло откашлялся, скрывая истинные эмоции. А потом, наплевав на этикет и церемонии, сжал в объятиях того самого кэпа, который мечтал «порвать» Орла.