Нам нельзя. Петля судьбы.

15.

Евгения.

Такое хорошее и светлое утро! Мне кажется, что я не бегу к палате, а меня несут крылышки бабочек, которые внутри устраивают настоящую феерию.

Так хорошо и легко мне никогда не было, это я могу сказать совершенно точно!

Раньше счастье концентрировалось в объятиях Ильи или папиных руках, а теперь к ним присоединился Женя. Рядом с ним меня переполняет радость!

Ловлю себя на том, что расчесываю волосы, пытаясь уложить их в красивую причёску. Совсем скоро они начнут выпадать, уже истончились… но я не даю брату их укоротить. Не могу решиться.

А пока есть возможность, мне хочется понравиться Жене.

Я даже придумываю переодеться, но боюсь, что не успею. А рука тянется к новенькой футболке, которую совсем недавно принёс брат.

На подоконнике жужжит смартфон, и я переключаю внимание на него. Очень жду результата по отправленному накануне заданию по геометрии. Я успела расстроиться, что Женя нашел ошибки, но, если честно, плохую отметку не поставят. И все же я волнуюсь.

Экран загорается, но это не письмо от учителя. В переписке светится новая ссылка от мамы, по которой я незамедлительно перехожу и очень сильно расстраиваюсь. Новый скандал на папиной работе: его конкурент ведет агрессивную борьбу и постоянно вставляет палки в колеса. Вот и сейчас: папа хотел стать спонсором баскетбольного клуба нашего региона, а оппонент его опередил.

К тому моменту, когда раздается стук в дверь и показывается улыбающийся Женя, я кусаю губы и лихорадочно строчу маме, как меня бесит тот выскочка, что лезет вперед!

Когда твой отец метит на пост мэра, достается, конечно, всем. А когда в предвыборную гонку включается новый претендент, все становится напряженным и неприятным. Вот откуда он только взялся, этот Вячеслав Евгеньевич?!

— Жень, всё нормально?

Парень подходит ближе и аккуратно берет меня за руку. Я сразу же расслабляюсь и даже выдавливаю улыбку, только глаза еще горят жаждой мести.

— Всё… хорошо. Просто дома неприятности. — Я еще не решила рассказывать или нет. Может, ему и неинтересно будет. — Давай завтракать, да? Нам вместе принесли.

Мы очень быстро устраиваем подносы на тумбочке, силами Жени придвинув её к окну, а сами присаживаемся на подоконнике.

— Люблю так сидеть и смотреть в окно, — говорю, тщательно пережевывая невкусную, но полезную овсянку. У Жени омлет, а мне его нельзя. Тошнит. Хотя я обожаю яйца в любом виде.

— Я тоже. Ты, наверное, и рисуешь часто у окна?

— Дааа. А как ты… А, та папка?

Я снова забыла её забрать. Надо сделать пометку и утащить к себе, потому что в ней есть несколько зарисовок, которые мне хотелось бы закончить.

— Она самая. А я чаще рисую в кровати. Наушники, тяжёлый рок и карандаш в руках. Но больше, конечно, люблю тренировки.

— Ты и сейчас стараешься, — замечаю. Мускулы у Жени видно даже под футболкой. А еще я видела его пробежки.

— Конечно, ведь… Слу-у-ушай, я же не рассказал тебе!

От новостей зеленоглазого красавчика кружится голова. Я безумно за него рада! Если Илья сказал, что Женя сможет забыть о своем диагнозе, значит, это железно! Брат всегда сто раз перепроверяет, прежде чем вынести своё решение.

— Я, правда, даже не верю… Столько раз подтверждали, а тут…

— Точно-точно, — спешу успокоить, — Илья не ошибается никогда. Он знаешь какой?

Я сразу хотела поделиться, но не успела. Ночью Илюшку вызвали по срочному делу: одному пациенту стало плохо. Очень плохо. Он уже старенький, но очень жизнелюбивый! Я много раз видела, как он с палочкой ходит вокруг клиники, и каждому, кто с ним знакомиться, рассказывает, что движение — это жизнь. Глядя на его пример, начинает верить не задумываясь!

— И вот Илья до самого утра почти был там, — продолжаю. — И они смогли спасти! Он еще в тяжелом состоянии, но уже точно жизнь вне опасности!

Грудь распирает от гордости. Я правда горжусь братом и есть, за что! Он столько шёл к своей мечте и теперь может заниматься спасением людей.

— Ну раз он такой волшебник, — Женя смеется, — о я, пожалуй, буду верить ему. Мне нравятся перспективы, которые он нарисовал. А ты? Что говорит про тебя брат?

Замолкаю и отвожу глаза. Я очень-очень рада Жениным хорошим новостям. Сама не могу такими похвастаться.

— Пока неопределенно, — пожимаю плечами, отпив глоток воды. — Операцию мне делать нельзя. Вот скоро начнутся неприятые капельницы.

Намеренно не произношу слово «химия», потому что оно априори в сознании омрачает весь настрой. Женя тоже сникает, но ненадолго. Глаза его остаются грустными, но он явно пытается вернуть потерянное хорошее настроение.

— Может, прогуляемся?

Качаю головой: рано. И мне же заниматься надо. Озвучиваю эту причину.

— Тогда вместе заниматься будем.

И мы усаживаемся теперь уже за столом. Зеленоглазик объясняет мне решения, показывает терпеливо, что из чего вытекает, а я внимательно слушаю.

Мы сидим до самого обеда! И нам ни капли не скучно! Женя оживленно рисует пирамиды, стрелки и подчеркивает выводы, а я даже понимаю. Рядом с ним нелюбимая геометрия и тригонометрия становится сносной и даже немножечко интересной.

— Женечка, я ваши назначения оставлю? — Знакомая медсестра заглядывает в палату, и кладет на краешек полки несколько листочков.

Я первой срываюсь и подхватываю их. Не то, чтобы я специально лезла прочитать, нет! Передаю листики Жене, а глаза уже впиваются в напечатанную и выделенную жирным шрифтом строчку: Каминский Евгений Вячеславович…