Маленькие камчатские истории

25 июня в Авачинскую губу вошел отряд боевых кораблей в составе «императорского военного судна «Кошу» и 9-го отряда миноносцев», прибывший «с единственной целью охраны рыбалок и японских подданных, проживающих на территории Камчатской области». Кроме них, на побережье находился крейсер «Нийтака», которым командовал капитан 1-го ранга Хиеда Личи Арита.

Имевшиеся во Владивостоке русские охранные суда и корабли Сибирской военной флотилии вполне могли самостоятельно обеспечить порядок на рыбалках. Поэтому появление на Камчатке, давно находившейся под пристальным вниманием Японии, военного флота расценивалось как подготовка к захвату полуострова. Любая провокация по отношению к японским подданным теперь могла стать поводом для вооруженного выступления непрошенных гостей и оккупации области.

О причинах появления японских кораблей командир «Кошу» капитан 2-го ранга М. Хара заявил следующее: «Охранять нужно русские берега. Партизаны Николаевска и в других местах причинили большой ущерб народу…». На это местные власти отвечали, что «Камчатку сравнивать с Николаевском, Москвой и охоты нет. Здесь иная борьба за существование, иные труженики и иные политические воззрения. Здесь партизан нет, и в них нет надобности… Партизаны появляются вслед за появлением семеновцев, колчаковцев, розановцев и вообще элементов, которым насилие милей идей гуманных».

5 июля городская Дума в ответ на заявление капитана Хара выработала и вручила японскому консулу резолюцию, в которой отмечала, что горожане «все время стремились и стремятся к мирному сожительству с Японией, не нарушая ее интересов, а тем более не имели и не имеют стремления посягнуть на жизнь и имущество японских подданных, проживающих в городе Петропавловске». Дума уверяла консула в том, что она не задается «никакой целью к сепаратным выступлениям, нарушающим права японско-подданных».

Особое внимание японцев думцы обращали на предотвращение проникновения в город спиртного. В связи с этим консульство извещалось об имевшихся случаях продажи спирта некоторыми матросами японских судов, на почве чего «может развиться усиленное пьянство малосознательных граждан города, а также вызвать помимо воли всего городского населения нежелательные недоразумения». Со своей стороны дума также приняла «решительные меры к прекращению всякой продажи спирта в городе Петропавловске, привлекая виновных к строгой ответственности».

7 июля японского консула посетила делегация областного исполнительного комитета в составе председателя И. Е. Ларина, члена комитета И. И. Гапановича и секретаря А. И. Бабкина-Байкалова. Она также вручила ему ответ на заявление М. Хара. В нем, в частности, говорилось:

«1) Население, зная о целях прибытия японских судов, соблюдает полное спокойствие и ни в чем не нарушает интересов японских граждан; почему для вооруженного выступления японского флота на Камчатке для ограждения интересов Японии не может представиться надобности.

2) Японское командование не должно сверх охраны японских рыбалок обременять себя заботами о покровительстве рыбопромышленности вообще, так как это лежит на обязанности центральных русских органов рыбного управления, а для областного комитета интересы камчатской рыбопромышленности являются предметом внимания, конечно, не менее, чем для японского командования.

3) Полагая, что международные отношения основаны на взаимности, областной комитет надеется, что соответственно жизненные права камчатского народа не будут нарушены Японией, и наше национальное достоинство не будет унижаться, чего не может допустить ни один патриот хотя бы временно слабой страны».

Консул, ознакомившись с врученным текстом, заметил, что заявление командира «Кошу» не было «вызвано какими-нибудь недоразумениями на Камчатке, которых здесь не было. Оно есть только обращение японского правительства к населению тех мест, где интересы русских и японцев встречаются».

Взаимоотношения между местными властями и жителями с одной стороны и японскими моряками с другой постепенно наладились. 13 июля 1920 г. командиры «Нийтаки» и «Кошу» в сопровождении консула и многочисленной группы офицеров посетили Петропавловское высшее начальное училище. Гостей встречал его инспектор П. Т. Новограбленов, показавший им помещения и все учебно-вспомогательные службы. Командир «Нийтаки» пригласил воспитанников училища побывать на крейсере. Утром 14 июля 1920 г. Х. Арита и М. Хара нанесли официальный визит в областной исполнительный комитет и в свою очередь «испросил разрешение на высадку для прогулок в пределах города Петропавловска экипажу крейсера».

15 июля председатель исполнительного комитета И. Е. Ларин и его сотрудник В. И. Ольгин посетили крейсер с ответным визитом. «Беседа длилась очень продолжительно, в которой выражались искренние намерения и побуждения Японии помочь России в целом и по возможности оказывать поддержку организациям… Капитан Арита предложил три пуда сахару, который будет направлен несчастным больным в колонию прокаженных…».

17 июля из Паланы пришло известие о конфликте местных жителей с рыбопромышленником Эккерманом, ловившим рыбу в устье реки японским неводом и силами японских рабочих, не имея на это разрешения. Хищнический лов вызвал недовольство населения, у которого этим отнималось основное средство его существования. Волостное собрание создало комиссию, арестовавшую промышленника и конфисковавшую невод. На защиту Эккермана выступили работавшие с ним японцы. Конфликт мог закончиться кровопролитием. Паланцы просили областную власть распорядиться о закрытии промысла, прислать рыболовный надзор для расследования происшествия и предотвратить японское вмешательство в их дела.

Местная газета выступила с пространным комментарием этих событий в котором, помимо возмущения беззаконием, явно сквозило опасение возможного вмешательство в конфликт японских моряков.

«Не диво, конечно, что русский негодяй, продававший совесть и честь за японские иены, смеется над русской слабостью и с радостью ждет, чтобы столкновение русских и японских рыбаков завершилось вмешательством японского флота, который, как нам заявлялось, немедленно примет меры, коль скоро японские интересы будут хоть немного затронуты. Неудивительно, что японские граждане, которые хотят только жить в мире с нами, которые так возмущены нападением на японцев в Николаевске, выступают союзниками в заведомо преступном деле и вызывают жителей на кровавый спор там, где благодаря миролюбию народа и осторожности областной власти, не было ни малейшего повода для применения оружия…

Интересно, что скажет о действиях своих соотечественников здешний японский консул, и любопытно, что сделает японское командование, которое держит в Петропавловске четыре судна для «охраны японских рыбалок» — очевидно от русских насилий, что будет оно делать, когда на русской реке насильничают японцы? Оно, быть может, скажет, что так и должно быть: японское право — на борту японских миноносцев. Но тогда не надо предупреждающих деклараций: нас, японцев, вынуждает посягательство на наши интересы… мы, японцы, покровительствуем рыбопромышленности… Тогда и мы, русские, будем знать, что ваши интересы — расхищение камчатского достояния, а ваше покровительство — голод камчатского жителя. Действуйте открыто, раз здесь ваша сила, а честных патриотов мало: идите на берег, ставьте ваши флаги, берите наши учреждения и обратите Камчатку в свое губернаторство.

Но хочется верить, что японское командование, которое здесь находится — честные солдаты, не говорящие раздвоенным языком; придя сюда для охраны мира, они окажут содействие областной власти, которая также не хочет вражды; мир нарушен японскими гражданами, и японское командование должно наказать сеющих бурю. Что до Эккермана — предателя родной страны, рассчитывающего пожать барыши во время бури, которая может вспыхнуть, он не должен встретить ничего, кроме презрения в японском офицере и солдате, если только они знают, что такое любовь к родине, как принято думать о японцах».

Ради объективности следует отметить, что столь бурное выражение эмоций являлось отражением шедшей идеологической борьбы: газета выражала интересы областного руководства, имевшего просоветскую направленность, а поэтому явно не симпатизировала ни отечественным рыбопромышленникам, ни тем более японцам.

Впрочем, о том, что японцы не собирались уважать решения русских властей, свидетельствовал, например, вот такой, ставший известным на Камчатке, факт. 22 сентября 1920 г. крейсер «Лейтенант Дыдымов» арестовал в заливе Посьет за незаконную ловлю устриц несколько японских кунгасов. Японцы явились на крейсер, произвели на нем обыск и учинили допрос о причине ареста. Когда им пытались объяснить, что разрешать лов могут только местные власти, выяснилось, что они сами позволяют промышлять устриц и трепангов в территориальных водах России.

При возникновении же критических ситуаций морское братство было превыше всего. 7 июля 1920 г. уполномоченный областного военно-революционного комитета М. П. Воловников от лица местной власти выразил благодарность японскому командованию за помощь экипажу и пассажирам охранного крейсера «Командор Беринг», севшего 14 июня на камни возле мыса Лопатка. Люди, никто из которых не пострадал, высадились с него на берег, где пробыли до 24 июня. На следующий день японские миноносцы доставили их в Петропавловск. «Русское спасибо японским морякам!».

Акватория Петропавловского порта и прилегающая к ней территория активно использовались японским командованием для проведения учений. Так, 5 августа они проходили на портовой кошке, а на 25 августа было намечено осуществить «против судейских домов в бухте японский маневр, куда войдет один характерный номер». В связи с этим городские обыватели извещались о предстоящей минной атаке, во время которой японцы намеревались взорвать некий «кораблик». Событие не предвещало, «кроме ощущений слуховых, никаких иных опасений». По окончании учений корабли покинули ковш. 26 августа городская газета известила: «На радость рыбакам освободилась бухта. Все военные суда: крейсер («Кошу» — С. Г.) и миноноски очистили вход рыбы в Петропавловский Ковш».

Японские корабли периодически сменяли друг друга в патрулируемых ими районах, заходя после этого в Петропавловск. Сюда же прибывали военные транспорты, снабжавшие их продовольствием и топливом.

Так, «Нийтака» ушел из Петропавловска утром 10 августа, а 31 августа он вернулся обратно из Усть-Камчатска. Во время очередной стоянки, 17 сентября экипаж крейсера «по случаю морского праздника» устроил гонки на шлюпках.

9 октября 1920 г. облисполком удовлетворил просьбу командира вспомогательного крейсера «Ивами» капитана 2-го ранга Ширане о сдаче в аренду дома бывшего окружного суда для отдыха посещавших город японских матросов. Он решил «подробности договора о сдаче в аренду выработать председателю облкома совместно с заведующим казенными зданиями». Вскоре командир «Ивами» устроил прием в честь областных и городских властей. Камчатцы не остались в долгу: 15 октября в распоряжение «городской комиссии по устройству ответного обеда» начальником народной охраны (милиции) были выделены «пятьдесят баночек спирта».