Режим бога

С автографом АВТОРА!

«Виктору. С пожеланием творческих свершений на благо нашей Великой Советской Родины. Леонид Брежнев. 10.11.78».

…Белазар отловила меня после уроков. Дома наши стояли напротив друг друга и имели общий двор, поэтому идти из школы было по пути.

— Ты на самом деле уезжаешь жить в Москву? — одноклассница шла рядом, её голос звучал непривычно глухо, но нейтрально.

— Да… Там музыкальная студия и люди с которыми я должен буду записывать песни… — свой предстоящий отъезд в столицу я хоть и не афишировал, но директор и учителя об этом уже знали. Так что и для одноклассников эта информация не долго оставалась тайной.

— Жаль…

— Мне тоже, — вежливо соврал я. После того как я резко повзрослел и стал знаменитостью, а особенно после того случая в райкоме комсомола, я видел, что стал нравиться Белазар. А когда мы кому-то нравимся, нам это… нравится! Так что, на симпатию девушки мне было пофиг, но я старался быть с ней вежливым.

Ранний, еще неустойчивый, снежок легко похрустывал под ногами. За прошедшую ночь город полностью «очистился» от осенней грязи и слякоти, поэтому идти домой было легко и весело. Под это настроение просьба Белазар дать ей переписать магнитофонную запись песни «02» не вызвала у меня никаких возражений.

Мы поднялись на четвертый этаж и пока Ольга с любопытством изучала обстановку моей квартиры, я начал подбирать кассету, которую мог бы ей презентовать. Благо Клаймич дал несколько — «на подарки»…

Ну, скажу честно! Для меня было большой неожиданностью, когда мягкие и неумелые губы одноклассницы ткнулись в мои, а ее руки обвили шею!

Черт его знает! Если бы сразу, на следующий же день после концерта мы, с мамой и дедом, не вернулись в Ленинград… Если бы нам с Верой хотя бы один свободный вечерок… Мдя…

А так… Сначала мы просто целовались. Точнее сказать, Оля этому училась на мне! Потом… Ну, зачем ей это вообще надо? Знает, что я уезжаю — перспектив нет. Нет же — сама полезла!

Причем, не только полезла, но и когда мои руки стали тискать ее приятно-крепенькую грудку — сначала замерла, а потом, не возражая, продолжила целоваться. Ну, раз так… И мои лапы стали «гулять» по всему телу девушки: спортивная попка, крепкий подтянутый животик, гибкая талия. Стройная, но не худая, явно, занимается каким-то спортом («никогда не интересовался, чем живут мои одноклассники, вне школы… что-то знаю только про Димку и Рому…»), ничего не умеет, боится, но «идет вперед»… Единственная симпатичная девочка в классе. Смугленькая. По-моему, мама молдаванка…

Интересно даже, когда она «нажмет на тормоз»?!

«Нажала», когда моя рука попыталась залезть под резинку колготок.

— Вить… Не надо! — прерывистым шепотом, но настойчиво. Так, что и правда понятно, что «не надо». Не пустят!

Ну, хоть какая-то разрядка! После всей той нервотрепки, которая была с этим чертовым чемпионатом, репетициями и концертом…

…Тогда, после милицейского концерта, мы все собрались в «Кремлевском» ресторане гостиницы «России». Хорошо, что мудрый Клаймич заранее договорился с директором, чтобы зал закрыли для постороннего обслуживания. Может нас и получилось, не бог весть сколько — всего 24 человека, но ведь во главе с дочерью Генерального секретаря! Хотя сумма за «закрытое» обслуживание в 750 рублей меня сильно впечатлила. И это не считая прейскуранта!

«Ни хрена себе цены в СССР бывали! Впрочем… я тут много нового для себя в последнее время открываю. И чувствую: то ли еще будет…».

На концерт, в котором выступала их дочь, из Ама-Аты прилетели родители Лады! Так я впервые увидел и познакомился с Владимиром Андреевичем и Татьяной Тихоновной Гребнёвыми. Владимиру Андреевичу было за пятьдесят, подтянутый, в хорошей форме, шевелюра без намека на лысину и удивительно немного седины, для его лет. Строгий серый костюм и одинокая звезда Героя Социалистического Труда на лацкане. Вот, те и на!

Его супруга — Татьяна Тихоновна, была невысокой, довольно стройной женщиной, в скромном платье, почти совсем седая, с приятным добрым лицом и постоянной улыбкой!

«Ага! Узнаваемая лыба… По ней очевидно, что дочку в роддоме не перепутали!».

Если Лада к родителям льнула, то Роза Афанасьевна, в основном, общалась с моим дедом. Я даже не смог вспомнить, чья она мама, Владимира Андреевича или Татьяны Тихоновны.

Вообще-то родители Лады были неожиданно… пожилыми. Явно, родили дочку, когда им было хорошо за тридцать. Сейчас это большая редкость, и если Верин папа не намного младше Ладиного, то её мама младше Ладиной лет на 12–15!

Самым удивительным можно было считать приход Альдониного «папахена». Нет, я, конечно, хорошо знал на чьи имена заказывал Чурбанову билеты на концерт, но то что Имант Янович снизойдет до ресторанных посиделок — не ожидал. Еще более удивительным мне показалось его общение с Ретлуевым. Оба встали у одной из колонн и через некоторое время разговорились. Даже чему-то улыбались, в процессе!

«Вишенкой» на торте нашей компании, слегка перезрелой, но от этого не менее статусной, конечно, была сама Галина Леонидовна! Но и присутствие Сенчиной с ее то ли помощницей, то ли администратором, на фоне дочери Генсека, не терялось. Собственно, мы с Лехой ленинградок и развлекали! Поскольку со всеми остальными, кроме Клаймича, Сенчина, и, тем более, её спутница, знакомы не были.

А сам Клаймич успевал сунуть свой «общительный» нос в каждую из небольших групп, на которые разбилась наша неоднородная компания!

С некоторым напряжением, я понаблюдал, издали, и за тем, как оживленно-эмоционально общаются друг с другом мама и Галина Леонидовна.

«К добру ли?..».

Наконец, прозвучало приглашение всем занять места за одним большим столом и директор нашей состоявшейся(!) группы призывно постучал ножом по пустому хрустальному бокалу…

Много речей… Много тостов, поздравлений. Тамада из Брежневой был, как бы и не хуже, Клаймича! Так они поочередно и «тамадили» за столом…

А потом уже случилась НАСТОЯЩАЯ сенсация — в ресторан пришли Щелоков с женой и Чурбанов с… Романовым!

Бледный директор ресторана сначала долго и нервно кусал в углу губы и, наконец (как мне потом с хохотом рассказывал Клаймич), протиснулся к Григорию Давыдовичу и срывающимся «от нервов» шепотом сообщил, что спецобслуживание «членов Политбюро и Правительства в нашем ресторане бесплатное, поэтому 750 рублей мы обязательно вернем… Что ж вы сразу-то не предупредили?!!».

Вот тогда этот знаковый разговор и произошел… Щелоков целенаправленно подошел знакомиться с моей мамой, правда взяв с собой супругу, и колесо судьбоносного разговора закрутилось: переезд в Москву, квартира, трудоустройство в системе МВД и т. д.

Бедная мама! А еще справа и слева министру «подпевали» Светлана Владимировна и Галина Леонидовна.

Затем снова тосты, теперь уже за тех людей, «без которых не было бы сегоднешнего успеха»… За Щелокова и его супругу… За Галину Леонидовну и её супруга… (Ха-ха! Шучу! К Чурбанову все присутствующие относились с должным пиететом)… За нашего дорого Григория Васильевича… Ну, а когда время перевалило за полночь, не терявший головы и памяти, Клаймич поднял тост за день рождения Чурбанова!

Для большинства присутствующих это было неожиданностью и, подутихший было, стол разразился всеобщими поздравлениями и здравицами!

В тот вечер я только и успел, что мельком один раз поцеловать Веру около туалета…

…Поэтому, когда в «её» трусы оказалось нельзя, то в «мои» оказалось можно… Ой-ей-ей… На минет мне одноклассницу (ой, дураааак!) сподвигнуть не удалось — но и всего остального ей хватило, чтобы уходить от меня с подаренной кассетой и квадратными, от неизведанных ранее впечатлений, глазами!

Следующие два дня Белазар то ли крепилась, то ли раскаивалась в своем «падении», но в школе со мной, практически, не общалась. Зато в четверг, сама встретила у школы со словами — «пригласишь в гости?»…

Полноценного секса у нас с ней не получилось, но значение такого «умного» слова как петтинг — Оля узнала. Ну и «сподвиг»… Это тоже.

Зачем? Кроме того, что просто «хотелось»… Даже не знаю. Скорее всего от… неожиданности.

Да. От неожиданности.

В «моё» время… или, правильнее, в моей жизни, все строилось на логике. И выгоде. То тебе надо и ты даешь, что-то взамен, то ей надо… и ты опять что-то даешь взамен. Материальное, естественно…

Ущербно? Ну, как есть… Как было.

Даже тут! В «этом» времени… Веру я сначала разводил, потом уламывал… Пусть не материально, так психологически.

А с Белазар… Ведь не любовь — не было этого! И знала, что уезжаю. Так что и выгоды не могло быть. И не из похоти. Не очень-то ей и хотелось! Так почему?

И почему некоторая, весьма многочисленная категория девушек-женщин, всегда тянулась к знаменитостям? Почему они рыдали на концертах мальчиковых групп, почему отдавались мальчикам из «Ласкового мая», только за то, что те поют в одной группе с Юрой Шатуновым?!

Почему? Не знаю. Но, именно — поэтому! Мдя…

Вот такая невнятная версия. Другой нет.

А до всего этого была ещё история в самолете.

Мы возвращались в Ленинград рейсом «Аэрофлота». Мама, дедушка и даже Леха, спали в своих креслах, а меня «некие» потребности погнали в туалет.

Стюардесса была знакомая — та самая, которая видела, как меня к трапу в «Пулково» привезла черная «Волга».

Постояли в спящем салоне, поговорили…

«Ты на самом деле автор „Карусели“ и „Городских цветов“?! Да, я видела тебя на концерте ко Дню милиции! А почему тебя подвозили прямо к трапу?!».

Ей 25 лет. Её зовут Жанна.

Я даже не улыбаюсь, услышав имя. Не обещаю написать песню. Просто спрашиваю номер ее телефона.

— Зачем? Ты же живешь в Ленинграде…

— Уже нет. Руководство страны считает, что мне надо жить в столице.

— А… Ну… ладно… Только домашнего нет, записывай рабочий. У тебя есть ручка?

…Вот, тоже… зачем?! Но ведь продиктовала!