Режим бога

Поэтому не стоило удивляться, когда в ходе сегодняшнего разговора, до моего сведения было небрежно доведено, что нас с мамой уже ожидает двухкомнатная квартира на улице 1812 года, а, персонально меня 27-ая спецшкола, с углубленным изучением английского языка, в которой традиционно учатся дети и внуки членов ЦК.

«Вот, бlя, не было забот! И в морду теперь без опаски не стукнуть… На фиг, на фиг… такой график…».

Но эту мысль я благоразумно придержал при себе — потом порешаем. А пока, изобразив на роже смесь восторга и благодарности, я рассыпался в словах признательности.

Затем разговор плавно перешел на предстоящий концерт, посвященный Дню милиции. И вот тут я постарался в первый раз покреативить лично:

— Николай Анисимович, а почему бы во время исполнения песни «Боевым награждается орденом», не притушить свет в зале и, используя задник сцены, как экран, не пустить по нему фотографии отличившихся сотрудников милиции. Может быть… даже погибших, при несении службы… Можно кадры повседневной службы: выезды ПМГ по тревоге, гаишников перекрывающих дорогу и все такое подобное…

Присутствующие задумались. Наконец Чурбанов неуверенно произнес, глядя на своего шефа:

— Погибших наверное, не надо? Праздник же… Да и «голоса» завоют, что у нас милиционеров пачками убивают…

Щелоков задумчиво покивал и определился:

— Фотографии, выезды… это всё можно… А вот погибших… Не ко времени. Ты, Юрий Михайлович, прав!

Я склонил голову, принимая решение главного милицейского начальства и задал следующий вопрос:

— А с кем мне исполнять «02»?

— Как с кем… — удивился Чурбанов, — мы группу тебе зачем создали?!

— Песня ударная, будет завершать концерт… Её надо исполнять с хором, но сама песня на два голоса — мужской и женский… Могу взять одну из солисток группы, но лучше бы какую-нибудь известную певицу!

— Ну с хором понятно… наш будет, — махнул рукой Щелоков, — а что за «известная певица»?

— Ротару?! — с азартом предложила жена министра.

Николай Анисимович, неопределенно пожал плечами.

— А не задавит она его своим голосом? — усомнился Чурбанов, кивая на меня.

«Все опять же под „фанеру“ будет… Как потребуется, так и выставим голоса…», — но озвучивать, невыгодный для меня ход мыслей я, естественно, не стал.

— Можно попробовать кого-то с голосом помягче… — озвучил свои мысли вслух Щелоков, — вы же знаете, Леонид Ильич любит Софу, но её и так будет много… А что если, например, Толкунову или Пахоменко?

— Толкунова-это хорошо, — сразу поддержал шефа Чурбанов, жена министра тоже не возражала против такого варианта.

— Времени до концерта совсем мало осталось… певицы, выясняется, для дуэта нет, а он еще на бокс уезжать собрался! — неожиданно рассердился Щелоков.

«Упс! Аларм!!!».

— Да у меня была кандидатура готова, но Толкунова — тоже отличная идея! Мне своё соло записать от силы час надо, а в дуэт нас «сведут» в студии… Одна репетиция и никаких проблем, Николай Анисимович! — зачастил я, не давая Щелокову произнести сакраментальную фразу — «никакого бокса!».

Но министр — дураком не был, из общего словесного потока он вычленил для себя главное.

«На что, собственно, и был расчет… Бу-га-га!».

— Какая у тебя там «кандидатура» была? — слегка остывая, заинтересовался Щелоков.

— Так я только одну певицу лично и знаю, — я простодушно хлопаю глазами, — Людмилу Сенчину.

— Сенчину… — задумчиво повторил Щелоков.

— Коля… это — хорошая «кандидатура»! — подала голос супруга главного милиционера страны, — и по возрасту она Витюше больше в дуэт подойдет, чем Толкунова.

— И вообще… Сенчина — УДАЧНАЯ ИДЕЯ… — многозначительно выделил два последних слова Чурбанов.

Щелоков вскинул глаза на зама и… ехидно улыбнулся:

— Удачная, да… Можно и воспользоваться… Для укрепления связей!

И оба мужика многозначительно заухмылялись.

«Понятно, с кем они „связи укреплять“ собрались… Значит, все-таки, не слухи про неё и Романова…» — и я продолжил «простодушно» хлопать глазами, ожидая начальственного решения.

В итоге, мне в пару утвердили Сенчину. Я подумал, что теперь надо будет с ней связываться и приглашать в Москву, но эту функцию на себя неожиданно взял сам Щелоков:

— Я сегодня позвоню Романову… чтобы они не затягивали с её приездом, а ты завтра же утром встретишься с режиссером Концерта… И чтобы без накладок мне!

И внушительно погрозил пальцем.

В этот момент, домашний любимец Щелоковых — пушистый толстый кот с «оригинальным» именем Васька, тяжело запрыгнул на колени министра. Николай Анисимович, тут же переключил свое внимание на хвостатого жирдяя и, почесывая ему за ухом, принялся умильным голосом выяснять потребности наглой усатой морды.

Подвернувшийся случай упускать не стоило, и я снова решил блеснуть юмором из будущего:

— Если кот сидит перед дверью и ждет, что вы ее откроете, а когда вы подошли и открыли, не выходит — значит, он просто хотел, чтобы вышли вы!

На дружный смех присутствующих кот недовольно фыркнул, но министерских коленей не покинул.

— …Я сегодня могу остаться на всю ночь… если хочешь… — Вера бросает быстрый взгляд из под густых ресниц.

Я лениво потягиваюсь на кровати и, резко оттолкнувшись спиной, нависаю над ойкнувшей девушкой:

— А ррродители у наас опять нна даче? — осведомляюсь я копируя кота Матроскина.

Вера сначала улыбается, а потом на ее лице появляется незнакомое мне упрямое выражение. Она сдувает с лица прядь волос и отвечает спокойным, но напряженным голосом:

— Нет, родители дома. Просто я сказала, что переночую у знакомых…

— У Альдоны?!

— Нет. Они уже догадались, что у меня есть мужчина. Так, смысл врать?

— А ещё не догадались — кто? — небрежно интересуюсь я.

— Нет. Мы же договаривались… Я не признаюсь… никогда, — девушка прямо смотрит мне в глаза.

Молодец — твердо так сказала. Я сразу поверил, что действительно «никогда не признается».

«Ну, и славно… Этих приключений нам сейчас только не хватало. Придет время — порешаем….».

— Отлично, значит у нас впереди вся ночь!..

«Хотя, если точнее, то „только“ ночь. Уже в 11:00 надо быть в ЦКЗ „Россия“».

Даже Брежнева, хоть и с опозданием, но приехавшая к обеду, хорошо знала, кто такая Мария Боруховна Пульяж — главный музыкальный редактор «России» и обещала позвонить «Пусе», чтобы меня «приняли, как родного».

Щелоков слегка усмехнулся, но промолчал, видимо посчитав, что его протеже и так никто не посмеет «не принять»…

…В итоге, встать пришлось «ни свет, ни заря». Тихонько, чтобы не разбудить Веру, выполз из кровати, плотно закрыл за собой дверь спальни и, позёвывая, побрел в ванну. Но когда оттуда вышел, на кухне меня ждали скворчащая яичница, бутерброды и чай…

Не скрою, было неожиданно и о-очень приятно! Обычно по утрам я кушаю редко, а тут поел с большим удовольствием. Яичницу, конечно, испортить сложно, но всё было, именно, как я люблю: желток не растекся, лук обжарен до золотистого цвета, а колбаса порезана небольшими кусочками…

И вот, когда я надулся сладким чаем и откинулся на спинку стула, тут Вера лукаво улыбается и встает на колени…

Господи… Я растерялся… до потери дара речи… в буквальном смысле! Я вчера всего лишь пошутил, сказав, что «святая мечта» любого мужчины, чтобы женщина «этим» провожала на работу и встречала после неё: «Да ещё, чтобы напоминать не приходилось! Ха-ха-ха…».

Ну… хрен знает! Наверное, с моей стороны это некрасиво. Что-то подсказывает мне, что есть в этом нечто… нехорошее… так пользоваться чувствами и наивностью… ВЛЮБЛЕННОЙ в меня (что уж теперь?! приходится называть вещи своими именами!) и неопытной девушки…

Но, черт возьми! Это было расчудесно!!! Абсолютно неожиданно и феерично!!!

Да ещё и утром… Знающие, да поймут…

Из квартиры я вышел на подрагивающих ногах и с дебильной улыбкой на всю счастливую морду.

«ДА, ЭТО БЫЛ САМЫЙ ВКУСНЫЙ ЗАВТРАК В МОЕЙ ЖИЗНИ!».