Собор Дарвина. Как религия собирает людей вместе, помогает выжить и при чем здесь наука и животные

Врожденная психология прощения

Ученые зачастую пытаются объяснить мир через наиболее простые модели, несмотря на присущую ему сложность. Простейшая модель эволюции общественного поведения состоит из одной популяции индивидов, которые генетически запрограммированы либо только на альтруизм, либо только на эгоизм; они объединяются в пары и случайным образом взаимодействуют с другими парами. Пары альтруистов превосходят пары эгоистов, а эгоисты в смешанных парах превосходят своих альтруистических партнеров. Далее индивиды воспроизводятся соразмерно благам, полученным ими благодаря взаимодействию, и рождают поколение потомства, в котором цикл повторяется. Беспощадная дарвиновская борьба продолжается, пока один род не исчезнет или не установится стабильное равновесие. Из главы 1 должно быть очевидно: перед нами миниатюрная модель группового отбора, в которой группами являются пары взаимодействующих индивидов (см. также Sober and Wilson 1998, гл. 1 и 2).

Итог этой минималистской модели вряд ли воодушевит на развитие альтруизма. Альтруисты вымирают, если только эгоисты не начнут устраивать друг другу пакости, в случае чего устанавливается стабильное равновесие, при котором каждый индивид в среднем извлекает из своих социальных взаимодействий ровным счетом ничего.

Чтобы сделать эту модель более интересной и исследовать больше разных типов поведения, усложним ее. Добавим два фактора: пусть партнеры вступают во взаимодействия неоднократно и пусть обретут способность менять стиль поведения на основе истории отношений. У нас по-прежнему два типа поведения, альтруизм и эгоизм, но теперь они могут управляться по правилу «если – то», скажем: «начни с хорошего поведения, но стань эгоистом, если твой партнер ведет себя как эгоист». Правила «если – то» наследуются на уровне генов и противостоят друг другу в жестокой дарвиновской борьбе, как и типы поведения в изначальной модели. Окончательный исход – одно правило, которому следует вся популяция, или сочетание правил при устойчивом равновесии.

Эта более сложная модель все равно до смешного проста, но в плане возможностей она открывает ящик Пандоры. Даже две модели поведения могут встроиться в почти бесконечное число правил «если – то», и как мы тогда узнаем, какие из них ставить друг против друга? В сомнении спрашивай друзей. По крайней мере политолог Роберт Аксельрод сделал именно это, выступив спонсором соревнования на компьютерной симуляционной модели, в котором каждый мог представить на рассмотрение свое правило. Историю об этом рассказывали много раз (например: Axelrod 1984) и здесь мы изложим ее лишь вкратце. На турнире было очень много сложных правил, которые для своего выполнения требовали, по-видимому, незаурядного ума, но одно очень простое правило, предложенное Анатолем Рапопортом и названное «око за око» (англ. Tit-for-Tat, TFT), довело все другие правила до смерти и оказалось победителем. Правила таковы: начинаем с альтруистического поведения, а затем имитируем предыдущий поступок партнера. С альтруистом остаемся альтруистами, с эгоистом сразу же ведем себя эгоистично – хотя да, при первом взаимодействии это больно. Пары, следующие такому правилу, ведут себя друг с другом очень мило, а само правило распространяется по всей популяции, и потому альтруизм становится единственным типом явного поведения, хотя способность к ответному эгоизму сохраняется в скрытой форме в каждом индивиде.

Некоторые читатели могут поинтересоваться, почему я называю это правило альтруистическим, когда обычно его описывают в литературе как благую форму эгоизма. В конце концов, правило выигрывает в соревновании, так как его можно назвать альтруистическим? Ревнители таких доводов, сочетая эгоизм с успехом, совершают ошибку усреднения по группам, – я говорил о ней в главе 1. А мы как сторонники теории многоуровневого отбора должны определить альтруизм и эгоизм на основе различий в приспособленности, проявляемой внутри групп и между ними. Пары индивидов – малые группы, но тем не менее это группы. Правило «око за око» в силу своей природы не даст нам победы над партнером по группе. Оно ведет либо к поражению, либо к ничьей. А выигрывает оно потому, что пары, которые ему следуют, приспособлены лучше, нежели пары, в которых эгоизм проявляется открыто. Правило «око за око» развивается в отборе, идущем между парами, а не внутри пар. Несомненно, Рапопорт (Rapoport 1991) по достоинству оценил эту движущую силу, проявляющую себя на нескольких уровнях, и считал правило «око за око» альтруистической стратегией, хотя многие из его коллег осмыслили абсолютный успех этого правила, сочтя его одной из форм эгоизма. Вот как говорит об этом сам Рапопорт: «Влияние приверженности идеологическим взглядам на интерпретации эволюционных теорий еще никогда так не бросалось в глаза» (Rapoport 1991, 92).

У правила «око за око» часто выделяют три свойства: оно добродетельно (мы начинаем как альтруисты), оно скоро на месть (из-за незамедлительного превращения в эгоиста в ответ на эгоизм) и столь же скоро на прощение (из-за незамедлительного превращения в альтруиста в ответ на альтруизм). Итак, прощение, которое многие, возможно, считают уникальной способностью человека, проявляет себя биологически адаптивным в простейших эволюционных моделях социального поведения[57]. Вместе с этим прощение достигает цели лишь потому, что крепко увязано с возмездием. Эти две идеи неразрывны. Правило, которое наставляет индивида подставлять вторую щеку все время, не выживет в дарвиновской борьбе, по меньшей мере, в условиях нашей модели-конструктора в ее нынешнем виде.

Сделаем модель еще более интересной и увеличим ее сложность. Давайте скажем, что вы следуете правилу «око за око», но порой ошибаетесь. Вы намерены вести себя как альтруист, но время от времени ваш партнер считает ваше поведение эгоистичным. Если ваш партнер тоже следует правилу «око за око», тогда в следующем цикле социальных взаимодействий вы по отношению к нему будете вести себя хорошо (на основе его предшествующего поступка), а он по отношению к вам – эгоистично (на основе того, как он истолковал ваш предшествующий поступок). Итак, он проявит эгоизм, вы ответите ему эгоизмом – а он к тому времени уже простил вас за то, что вы сменили модель реагирования. Отношения разладились, и вы оба ходите по замкнутому кругу перемежающихся возмездий и прощений.

Такой результат выглядит нелепо и уместен лишь в «Трех балбесах»[58]. В реальной жизни люди банально могут возобновить дружеские отношения даже после того, как один из них совершит проступок. Впрочем, в условиях нашей модели мы должны подтвердить свою догадку, установив для этого новое формальное правило, которое превзойдет все другие в борьбе за существование. Это правило называется «покаянное око за око» (англ. Contrite Tit-for-Tat, CTFT; Boyd 1989). Оно полностью совпадает с правилом «око за око» – до первой неверной интерпретации действий; и тот, кто следует этому правилу, отвечает возмездием на эгоистичное действие лишь после того, как оно повторится. Представим, что вы следуете правилу «покаянное око за око», а ваш партнер – правилу «око за око», и вы совершаете проступок. В таком случае вы принимаете любую реакцию партнера, не отвечая возмездием в следующем цикле взаимодействия – и тем самым понуждаете его вернуться к доброжелательности в следующем раунде и нормализовать отношения.

Правило «покаянное око за око» работает только тогда, когда индивиды знают, что допустили ошибку. А если они не осознают, что совершили проступок? Вам кажется, что вы предельно милы, и вдруг – бац! – без видимой причины партнер спускает на вас всех собак. Для такой ситуации есть свое правило: «благородное око за око» (англ. Generous Tit-for-Tat, GTFT). Согласно ему, эгоистичные поступки прощаются без воздаяния несколько раз – в зависимости от частоты ошибок. Если тот, кто следует этому правилу, слишком великодушен, он рискует: эгоистичный партнер, возможно, просто воспользуется щедростью. А если тот, кто следует этому правилу, недостаточно великодушен, он может пострадать, вызвав злость у потенциального партнера-альтруиста. Умеренное великодушие приводит две противодействующие силы в равновесие (Boerlijst, Nowak and Sigmund 1997).

Прибавим сложности, и наши модели социального поведения станут еще интереснее. Давайте скажем, что вы – представитель первозданных безусловных альтруистов: так-то они давно вымерли как вид, но у вас есть возможность доказать всем ваше расположение духа. Вероятно, вы краснеете каждый раз, когда врете – и потому не можете врать убедительно. Ваша приверженность честности делает вас ценнейшим социальным партнером и, возможно, это компенсирует вашу беззащитность перед эгоизмом (Frank 1988). Святой безусловный альтруизм может развиться именно в такой форме, однако он редко распространяется на всю популяцию. А кроме того, может развиться другой тип приверженности, на первый взгляд представляющий собой полную противоположность альтруизму. Предположим, вы украли у меня портфель стоимостью в $100, зная, что на его возвращение мне придется отдать больше. Если я беспокоюсь только о максимизации собственной пользы, вы можете обворовать меня безнаказанно. Но предположим, что я из тех, кто, став жертвой кражи, приходит в такую ярость, что погонится за вами на край света, чего бы это ни стоило. Если вы уверены в моей мстительной натуре, вы, прежде всего, не будете у меня красть!

Другое усложнение модели состоит в увеличении размера групп. Не все социально значимые поступки принимают форму взаимодействий в парах. Если альтруистичное поведение, скажем, предупреждающий крик, охватывает более широкий круг индивидов, нежели субъект действия и его единственный социальный партнер, тогда это должно быть отражено в модели. Глава 1 содержит обзор моделей социального поведения в более обширных группах, и нет необходимости повторять его здесь.

Мы дошли до конца нашего экспресс-тура по эволюционным моделям социального поведения. Более неспешная экскурсия предлагается в другом месте (Axelrod 1980; Dugatkin 1997, 1999). Для наших же целей важнее всего следующие выводы. Первое: представленные модели объясняют социальное поведение исключительно в терминах репродуктивного успеха. Второе: эти модели берут начало на крайне простом уровне. Третье: большинство правил, подходящих для социального поведения, преимущественно альтруистичны. Они позволяют достичь успеха, поскольку приносят благо группам (парам), а не одному партнеру за счет другого. Четвертое: наиболее успешные формы альтруизма обычно, хотя и не всегда, защищены от эгоистичных посягательств способностью к возмездию. Пятое: мы разрабатываем модели осторожно, с каждой новой добавляя сложность, и постепенно проявляется ансамбль характерных черт, которые многие могли бы счесть исключительно человеческими – отзывчивость, способность к возмездию, способность прощать и раскаиваться, великодушие, верность, безусловный святой альтруизм и саморазрушающая месть. Удивительно, что такой «человеческий» ансамбль характерных черт столь естественно возникает из весьма простых моделей, основанных лишь на принципе выживания наиболее приспособленных.