Собор Дарвина. Как религия собирает людей вместе, помогает выжить и при чем здесь наука и животные
- Автор: Дэвид Уилсон
- Жанр: Научно-популярная литература
- Дата выхода: 2020
- Цикл: Жизнь со смыслом
Читать книгу "Собор Дарвина. Как религия собирает людей вместе, помогает выжить и при чем здесь наука и животные"
Жизненный цикл деноминаций
Пространство религиозных деноминаций очень обширно. Есть огромные устоявшиеся Церкви, которые охватывают большую часть населения. Есть крохотные секты: они считают себя хранителями изначальной веры, отвергая крупные Церкви за царящий там разврат. И есть культы: они изобретают свои комплексы религиозных верований или заимствуют их отовсюду, и в итоге их учения совершенно отличны по сравнению с учениями церквей или сект. В Америке Объединенная церковь Христа – это церковь, Свидетели Иеговы – секта, а дзэн-буддизм – культ, хотя кое-где он является главенствующей религиозной традицией.
Еще давно религиоведы заметили, что эти три категории относятся друг к другу последовательно: сегодняшние церкви – это секты и культы прошлого. Например, Объединенная церковь Христа когда-то называлась Конгрегационалистской церковью Христа; а устроили ее первые колонисты, которые конфликтовали с Церковью Англии столь сильно, что перебрались в Новый Свет. Похоже, религиозные деноминации имеют жизненный цикл. Они начинают как секты или культы, вырастают в Церкви, дают начало сектам, родившимся в их недрах, и затем загадочно дряхлеют и замещаются порожденными ими сектами или новыми культами. И в данном случае нам следует осторожно проводить сравнения с организмом. Я предполагаю, что Церкви похожи на организмы в том, что хорошо адаптируются к своей среде. Церкви пытаются воспроизводиться, создавая новые приходы по своему подобию, что в религиозной литературе описывается как рост Церкви. Церкви не обязательно задумываются так, чтобы породить новые секты, иные по природе. И, конечно же, в плане отношения к сектам церкви нельзя сравнивать с родителями, растящими детей – хотя, разумеется, церкви заботятся о своих новых приходах. В конце концов, мы еще не до конца поняли, как с точки зрения эволюции стареют реальные организмы – так что говорить о церквях! Вместо того чтобы бездумно сравнивать церкви с организмами, нам нужно сформулировать точно выраженную гипотезу – и тогда мы сможем описать повсеместный и вековечный цикл роста религий и их упадка.
Теория рационального выбора считает, что справилась с этим. К сожалению, мы уже отмечали: эта теория столь небрежно определяет пользу, что ей не удается провести различие между тремя основными гипотезами:
Легко увидеть логику этой гипотезы в применении к Корейской Церкви в Хьюстоне, о которой мы говорили раньше. Просто представим, что поток иммигрантов истощился, и осталось только второе поколение американцев корейского происхождения, а им совершенно не нужны услуги, предоставляемые их родителям. Моет быть, такие прихожане Церкви все еще получат какую-то выгоду от коллективных действий – но никаких столь важных выгод, как те, что спасли жизнь их родителям, уже не будет. И неясно, сможет ли Церковь, состоящая исключительно из американцев корейского происхождения, дать коллективные выгоды тем своим прихожанам, которые стремятся к «американской мечте». Такой Церкви придется бороться за то, чтобы не допустить массового исхода прихожан. Почти очевидно, что она откажется от своей «приторной» практики звонить по телефону в понедельник тем, кто не пришел на воскресную службу. Вместо того чтобы учить прихожан английскому и помогать им влиться в американское общество, Церковь, возможно, начнет учить их корейскому и поможет вновь открыть этнические корни. Но эти выгоды жалки по сравнению с теми, какие она могла предложить еще поколение тому назад. А ведь религия в сути своей призвана утолить базовые потребности – и потому неважно, как хорошо Церковь адаптируется к собственному успеху: она все равно потеряет изначальную жизнестойкость, число ее прихожан снизится, а их заинтересованность ослабеет. «Сильная» секта станет «слабой» Церковью.
Прекрасный пример такой логики – рассказ Исаака Башевис-Зингера о еврейских общинах в романе «Раб», о котором я говорил в главе 4. Иаков искренне набожен. Он чтит дух своей религии. Многие его собратья, а возможно, и почти все, также пытаются проявлять бескорыстие, насколько могут. Но кое-кто исповедует религию притворно, а на самом деле использует ее ради личных выгод. Эти люди находят способы обойти даже самые строгие меры противодействия «безбилетникам». Они пробираются на главенствующие позиции и развращают дух религиозного закона даже несмотря на то, что следуют его букве во всем. Очищение Церкви требует либо извергнуть из нее развращенных, либо оставить ее саму и создать новую Церковь.
Важно прояснить, в каком смысле в двух предыдущих абзацах использованы слова «дух», «порочный» и «очищение». По-видимому, в любых религиозных группах есть те, кто усердно работает на общее благо, и те, кто живет за чужой счет. Если во всех религиях есть «безбилетники» – так не нужно ли включить возможность «безбилетного проезда» в определение религии? Нет, это не обязательно. Религиозные люди, несомненно, видят в религии идеал, к которому реальные вероисповедания только стремятся. Идеальная религия полностью исключает и своеволие, и сопутствующее ему желание «проехаться бесплатно». Да, реальные церкви только приближаются к идеалу – но это не значит, что нужно менять идеал. Рассмотрим по аналогии теорию многоуровневого отбора, разделяющую естественный отбор на внутри– и межгрупповой. В идеальной модели группового отбора полностью устранен отбор внутри групп. Конечно, большинство реальных групп не дотягивают до этого идеала – но ведь это не требует от нас менять определение группового отбора! К счастью, соответствие между «идеальной» религией и «идеальным» групповым отбором довольно близко. И даже несмотря на то что термины «дух», «порочный» и «очищение» пронизаны религиозным смыслом, в теории многоуровневого отбора они могут приниматься в их прямом значении.
Критически важный фактор в так называемых «порочных» церквях – их размер. Малые группы с легкостью контролируют всех, кто в них входит, включая и предводителей: их избирают из «своих», и сместить их тоже легко. Малые группы также очень отчетливо знают о своих основных потребностях. По мере роста религиозных движений им необходимо добиваться единства во все возрастающем масштабе. И дело не только в том, что становится сложнее осуществлять социальный контроль, но и в том, что коллективные действия, задуманные как благие для Церкви в целом, не всегда приносят одинаковые выгоды каждому приходу на местном уровне. Если прихожане стремятся прежде всего утолить свои собственные нужды, они, возможно, сочтут, что их же церкви их просто используют – и появится соблазн уйти и создать свою секту. Эту динамику можно довольно четко проследить в истории квакеров (Ingle 1994) – впрочем, как и в истории многих других религиозных движений.
Что же тогда отвечает за систематическое возрастание сект и культов до состояния церквей, которые, в свою очередь, порождают новые секты и культы? Представьте маленькую секту обедневших людей, пылко вымаливающих то, чего они не могут иметь – от вечной жизни до материальных благ, для них недостижимых. Да, эти вымаливаемые блага не могут быть получены, но от этого желание их получить не становится слабее – и появляются боги. Причем в этом сценарии в материальном положении сектантов не может измениться ничего – ну, разве что они станут чуточку беднее. Если взглянуть на следующее поколение сектантов, мы увидим, что им придется молиться еще жарче, выпрашивая все, что выпрашивали прежде их предки – а равно так же то, что уже было пожертвовано богам. Чтобы объяснить переход от культов и сект к церквям, первая и вторая гипотезы опираются на допущение о процветании в материальном плане, достигаемом через коллективные действия. Теории, согласно которым религия представляет собой побочный продукт эволюции, не могут воспользоваться этим объяснением – тогда что они предлагают взамен?
Рассмотрим религиозные потребности богатых и бедных индивидов в заданной популяции. У богатых есть все, что можно купить за деньги, но недостает только того, чего получить просто нельзя – скажем, вечной жизни. Бедным недостает и того, что есть у богатых, и того, чего просто нельзя получить. А значит, молиться совместно богатым и бедным будет как-то неловко. Вот как это выражают Старк и Бейнбридж (Stark and Bainbridge 1985, 103):