Собор Дарвина. Как религия собирает людей вместе, помогает выжить и при чем здесь наука и животные

7. Объединяющие системы

Культуры – это оборонительные конструкции против хаоса, призванные снижать воздействие случайности на события. Это приспособительные реакции, подобные перьям у птиц и шерсти у млекопитающих. Культуры предписывают нормы, формируют цели, выстраивают верования, благодаря которым нам легче справиться с проблемами бытия. Тем самым они должны вычеркивать многие альтернативные цели и верования, а значит, ограничивать возможности. Но именно такое направление внимания на лимитированный набор целей и средств и позволяет без усилий действовать внутри границ, установившихся самостоятельно. Михай Чиксентмихайи

Этот пассаж заявляет о культуре в целом то, что я попытался показать для религии в частности. Отчасти он нравится мне потому, что его автор изучает культуру не для того, чтобы заработать на жизнь. Он выдающийся психолог, его исследования психических состояний, испытываемых личностью, широко известны, а процитированный текст лишь отражает то, что ему кажется очевидным.

Если формальное изучение культуры когда-либо сойдется с этой позицией здравого смысла – как и должно быть, – произойдут как минимум три изменения. Во-первых, изучение культуры станет основательно эволюционистским. Во-вторых, будет признано, что эволюция по большей части проходит на уровне групп: мы не можем заявить, что у культур есть «шерсть и перья», и не сказать при этом о групповом отборе. В-третьих, человеческая природа будет восприниматься как нечто развивающееся, а не то, к чему мы намертво пригвождены. В конце концов, если природа развивается, почему человеческая природа должна быть исключением? Возможно, многие эволюционные биологи тут же захотят сказать: да, человеческая природа развивается – но очень медленно, и этого развития не различить. Биологи думают о генетической эволюции, и это – их ограничение, которое исчезнет, как только обе эволюции, генетическая и культурная, будут надлежащим образом объединены. Приведу аналогию. Почти все млекопитающие, от мышей до жирафов, имеют точно семь шейных позвонков. Я не знаю, почему эта черта настолько устойчива у класса млекопитающих, но она не стала препятствием для того, чтобы у некоторых из них развились очень длинные шеи, а у других – очень короткие. Так и свойства человека, возможно, в некоторых отношениях постоянны – как, например, гипотетические врожденные психологические особенности, о которых мы говорили в главах 1 и 6, – но в других отношениях столь гибки, что культуры могут развиваться так же отлично друг от друга, как мыши и жирафы, а в будущем возникнут их новые формы, которые мы сегодня едва ли можем вообразить. Забавно, что эволюционистские теории человеческого поведения столь часто оставляют впечатление того, будто это поведение не способно к развитию.

Во Введении я утверждал, что понимание религии требует ответов на вопросы, выходящие за ее пределы. Религия – предмет обширный, но у идей, которые мы обсуждали, еще более широкий охват. Здесь, в завершающей главе, я постараюсь собрать воедино некоторые из наиболее важных тем и сместить фокус с «дерева» религий на «лес» общества в целом.