Собор Дарвина. Как религия собирает людей вместе, помогает выжить и при чем здесь наука и животные

Наука и общество

Пока что мы достигли прогресса в том, что обрисовали общие очертания теории систем, объединяющих людей в группы – но мы так и не сумели найти в религии что-либо уникальное. Возможно, нам повезет больше, если мы попытаемся определить уникальные особенности науки. Интересно будет допустить, что наука уникальна только в одном – в своей выраженной приверженности фактическому реализму. Конечно, и любая другая объединяющая система считает фактический реализм важным и даже существенным – но при необходимости подчиняет его практическому реализму. И только наука – в самом идеалистическом смысле этого слова – старается исключить компромисс, явно ставя своей целью развитие фактического знания. Можно было бы сказать, что фактическое знание – это бог науки. А во всем прочем наука, возможно, совершенно схожа с другими объединяющими типами организации социума, в том числе и с религией.

Из этого допущения проистекает несколько следствий. Во-первых, наука сама по себе не возникает. Вероятно, человеческий разум намного лучше подчиняет фактический реализм практическому – а не наоборот. А достичь идеала истинного ученого, который рассматривает только факты без учета их практических следствий – это все равно что достичь идеала в лице Иисуса, Мухаммеда или Будды. Лучшее, что может сделать наука – как деятельность, направленная на поддержание социального порядка, – это внедрить систему верований и практик, способную направить людей к идеалу. Мы, конечно, знаем, что культура науки наполнена священными символами, самовосхвалениями и довольно эффективными механизмами социального контроля. Может показаться, что я унижаю достоинство науки, когда вот так сравниваю ее с религией, но я, напротив, думаю, что наука могла бы получить немалую выгоду, став в своих определенных проявлениях более религиозной – при условии, что она сохранит свое отличие от религии в отношении заявленной цели и продолжит увеличивать фактическое знание. Как и любой другой объединяющей системе, науке нужна действенная структура, порождающая дух общности.

Похоже, практический реализм должен корениться в реализме фактическом – тогда он сумеет надолго сохранить свой характер. Поэтому в крупных неоднородных обществах имеет смысл существование – если говорить как откровенные приверженцы функционализма – органа, для которого приобретение фактического знания будет наивысшей ценностью. В то же время сама природа компромисса между двумя видами реализма приводит к тому, что сам по себе фактический реализм не порождает практический. А значит, ценности научного сообщества недостаточны для общества в целом. Их должны дополнять другие ценности, с более заметным акцентом на практическом реализме, которые – хотелось бы надеяться – применимы ко всем членам общества как к этически равным субъектам. Это важно, поскольку прославление науки часто делает ее привлекательной моделью для подражания во всех аспектах общества – к ужасу тех, кто думает, что стоит науке стать господствующей и эксклюзивной моделью, и мы утратим некую величайшую драгоценность. Эта ошибка элементарна, и мы можем легко ее избежать, рассуждая об отношении науки к обществу в откровенно функционалистских терминах.