Эйя

Глава 41

– Тайно приставить к пирамиде караульных. Докладывать мне о каждом ее шаге. Я до конца не понял, какую из двух вод она мутит, но что-то подсказывает мне, что дело не только в заблудшей деве Аннерии. Выбери из своих воинов неболтливую пятерку и посвяти их в суть происходящего. И таких, кто готов на убийство. Пусть забудут про сон на ближайшие ночи. Чтобы прижать ее к стенке и доказать измену мне нужны свидетели. Ты, Рохан, останешься подле меня.

– Слушаюсь, ваше величество! – Ответил угрюмый воин в блестящих латах и карминной мантией через плечо.

– Принеси клинок Винта-а-ата-де Юй и мои наручи. Не думал, что когда-нибудь придется применить его снова…

– Будет сделано!

– Когда Мендалиель удалится в свои покои – проверять ее каждый час. Будем ждать.

***

– Иди сюда, Нариель! – Мендалиель больно схватила свою служанку за волосы, рассматривая их со всех сторон. – Слишком светлые, слишком!

Она с силой отпихнула ее от себя, оставив в руке небольшой, выгоревший до цвета соломы пучок.

– Что же делать?.. Так, быстро нарви охры и принеси сюда! – Скомандовала королева.

– Хорошо, госпожа, но зачем? – Нариель всхлипнула и потерла поврежденную кожу головы.

– Затем, что этой ночью ты мне понадобишься!

Спустя десять минут служанка вернулась в покои королевы с лукошком рыжих, полуядовитых ягод.

– Раздави их в руках и намажь ими свои волосы.

Нариель в ужасе отшатнулась.

– Пожалуйста, не надо, госпожа…

–Дура! Ты не сдохнешь. Мне нужно, чтобы твои космы приобрели похожий на мой оттенок. – Мендалиель сорвала с прически вуаль. – Сегодня будешь спать в моей кровати.

– Но…

– У тебя нет никаких «но»! – Она подскочила и наотмашь ударила Нариель по лицу. – Немедленно приступай!

Из глаз Нариель брызнули слезы, но она послушно выполнила приказ. Спустя час едкий сок охры «съел» естественный цвет волос и сделал их на два тона темнее, как того добивалась ее госпожа.

– Прекрасно! То, что надо, – прошипела королева, довольно осматривая результат.

Мендалиель самостоятельно вытащила из бельевого шкафа первую попавшуюся ночную рубашку и кинула ее в лицо Нариель.

– Надевай, да поживее. За двери этой спальни ты сегодня не выйдешь.

Сама же достала для себя широкие, хлопковые штаны и свободную рубаху с запахом белого цвета. Связала вещи в узелок и завернула в серый плащ.

– А теперь слушай меня внимательно, Нариель. Сейчас я спущусь вниз и пробуду на виду до темноты. Затем найду предлог и скажу всем, что удаляюсь ко сну. Я заночую в комнате Джейнаель. А ты, дорогая моя, ляжешь в эту постель и притворишься мной. Заройся в простыни и замри. И не смей показывать носа отсюда, пока я не вернусь. Ни с кем не разговаривай, даже через дверь! Поняла?!

– Да, госпожа, – промямлила та.

– Если проболтаешься кому-то, – я вырву твой поганый язык!

Такой злой Нариель видела королеву не впервые, но в этот раз она была настоящим изувером. Девушка не гадала, а знала наверняка, что ослушайся она ее, то Мендалиель в точности исполнит обещанное.

– Но завтра меня обязательно хватится Вивиель. Я всегда помогаю ей с завтраком…

– Не хватится. Я скажу, что отпустила тебя в город на день.

Мендалиель сделала так, как и сказала. Поужинала в гордом одиночестве, так как Антес закрылся у себя в покоях, а Джейнаель сделала это двумя часами ранее. Затем, раздав слугам указания на предстоящий день, пошла в комнату дочери. Ребенок давно спал. Будить ее было не зачем, ровно, как и спать королева не собиралась. Неслышно переодевшись в приготовленную одежду и спрятавшись под плащом, она дождалась, когда дворец погрузится в сонный мрак и через окно спустилась по дереву в сад.

Около четырехугольной пирамиды, внутри которой находилась червоточина, ее поджидал неприятный сюрприз. Два молодых стражника возле проема, громко храпели напротив друг друга. Мендалиель насмешливо скривила рот.

«Что вы тут позабыли, тупорылые свархи? Здесь красочнее сны? Тогда поспите подольше!» – Она склонилась и выпустила в лицо каждому тоненькую струйку черного дыма.

«А вот это, дружок, пригодится и мне». – Она сняла с плеча одного юноши длинный лук и полный колчан стрел, затем вошла в пирамиду. – «Я жду тебя, Фрейя…»

***

– Королева не выходила из своих покоев всю ночь, мой король, – тихо промолвил Рохан. – Торн проверял ее каждый час.

Антес задумчиво смотрел на воду в прозрачном, стеклянном кубке.

– Который сейчас час, Рохан?

– Четверть восьмого дневного цикла.

– И она до сих пор не вышла…

В коридоре послышался привычный топот маленьких ножек. В спальню Антеса ворвалась радостная Джейнаель.

– Доброе утро, папочка! – Девчушка кинулась отцу на шею.

– Доброе, доброе, моя звездочка! – Антес широко улыбнулся, целуя дочери ладошку. – Ну? Какой сон ты видела сегодня ночью?

– Сегодня мамочка была со мной!

– Мамочка была в твоем сне? И что же она делала?

– Ничего, просто сидела, а потом прыгнула прямо на дерево, как абеза!

С лица Антеса сползла улыбка. Он посмотрел на Рохана из-под насупленных бровей. Тот понял его взгляд и молниеносно выбежал из комнаты.

– Иди к себе Джейнаель! Пусть Вивиена накормит тебя в твоей комнате, – приказал Антес.

– Но папочка…

– Без пререканий, дочь! – Грозно оборвал ее отец.

Девочка испуганно сжалась и побежала к себе.

А спустя всего пару минут Рохан притащил к ногам Антеса зареванную Нариель.

– Говори! – Проревел мужчина.

– Я…я всего лишь выполняла приказ моей госпожи…

– Где она?!

– Я не знаю, мой король! – Нариель истерично забилась в конвульсиях.

– Поднять всю стражу на ноги. Обыскать весь дворец. Переверните его к верху дном, но найдите ее! – Исступленно кричал Антес, хватая в руки клинок. – Я иду к порталу.

Джейнаель следила за отцом и следовавшим за ним по пятам грозным отрядом воинов из открытого окна своей спальни. Малышка, громко рыдая, утирала слезки с пухлых щек.

«Папочка разозлился и накричал на меня из-за простого сна», – думала она. – «Да еще и мамочка куда-то запропастилась и не может меня пожалеть.»

Она чувствовала себя несправедливо обиженной и детское сердечко требовало справедливости. Сжав маленькие кулачки, она бесстрашно прыгнула на цитрусовое дерево, намереваясь догнать отца и восстановить справедливость. Она не виновата ни в чем и так грубо вести себя с единственной дочерью не позволено даже королю!