Морально безнравственные

— Будь по-твоему, маленькая тигрица. А теперь заткнись и дай мне тебя поцеловать.

Он обхватывает мои щеки ладонями и приближает мое лицо к своему. Наши глаза встречаются, и секунду мы просто смотрим друг на друга, холод, дрожь — все отступает.

Я инстинктивно облизываю губы, и его взгляд опускается ниже, сосредотачиваясь на них.

Я пытаюсь мысленно подготовиться к этому событию, но потом чувствую приятное давление его губ на мои, и все остальные мысли покидают меня. Я ахаю, и он углубляет поцелуй, пробираясь языком в мой рот, его внутренний жар встречается с моим.

Огонь. Мы разжигаем огонь.

Я прижимаюсь к нему еще ближе, наклонив голову, чтобы дать ему лучший доступ к моему рту. Повсюду холод, но только не в месте, где наши тела соприкасаются самым интимным образом. От прикосновения его языка к моему по спине пробегают мурашки, и на этот раз не из-за последующего за этим переохлаждения.

Я отдаюсь этому ощущению.

Кто бы мог подумать, что мы так хорошо подходим друг другу? Два человека, которые терпеть друг друга не могут, но умеют хорошо разжигать пламя.

Он заканчивает поцелуй, все еще мягко двигаясь губами по моим.

— Может, если бы мы встретились при других обстоятельствах... — задумчиво произносит он, и тут вдруг нас озаряет свет. Мы оба щуримся, глядя на источник света —рыбацкую лодку, приближающуюся к нам.

— Что? — мой рот открывается в шоке. Лодка останавливается рядом с нами, и двое мужчин помогают нам выбраться из воды. Они заворачивают нас обоих в одеяла и говорят, что доставят нас в больницу.

— Неужели вы не могли прибыть на минуту раньше? — бормочу я себе под нос. Если бы я знала, что не умру, ни за что бы не поддалась на уловки дьявола. Я украдкой смотрю на него и вижу, что он улыбается, его выражение лица полно удовлетворения.

Затем меня осеняет.

— Ты знал. Ты видел их, не так ли? Ты видел, что они плывут, вот почему... — вот почему он поцеловал меня.

Ярость, не похожая ни на что, что я когда-либо испытывала, охватывает мое тело, прогоняя весь холод.

— Ты! — я скрежу зубами, пытаясь сдержать свой гнев. Я ничего так не хочу, как снова выбросить его за борт, но, видя, что я едва могу функционировать без согревающего одеяла, обернутого вокруг меня, то довольствуюсь тем, что оскаливаю на него зубы. — Ты обманул меня.

— Обманул? Ты очень даже охотно целовала меня. Должен признать, маленькая тигрица, на вкус ты слаще, чем я себе представлял. — В нем чувствуется самодовольство, и мне хочется стереть эту глупую ухмылку с его лица.

— А ты... — лепечу я, вдруг лишившись умных реплик. У меня серьезно замерз мозга, и я не знаю, от чего это происходит — от холода или от его чертовых ядовитых губ. — Ты мерзок, Энцо Агости. И я надеюсь, что твои губы сморщатся и сгниют, кто знает, куда еще ты совал их. — Я корчу гримасу отвращения, вытирая собственные губы тыльной стороной ладони.

Да, возможно, было бы приемлемо подарить свой первый поцелуй единственному человеку до моей смерти. Но поскольку я очень даже жива, и, возможно, буду жить еще много лет, я не прощу этой выходки.

— Полегче, cara, звучит так, будто ты ревнуешь, — усмехается он, еще больше разжигая мое внутреннее пламя.

Да, мы разжигаем огонь, и один из нас сгорит.

Не я, конечно.



Нас срочно везут в больницу, и дежурные врачи говорят, что нам невероятно повезло. Еще немного пробыв в прохладной воде, и мы бы достигли опасной гипотермии. Поскольку я меньше, мое состояние кажется немного хуже, чем у Энцо. Нас обоих подключают к капельницам, чтобы согреть кровь, и я не знаю, какие связи у Энцо, но нас помещают в отдельную палату.

— Я дважды чуть не умерла из-за тебя, — бурчу я, глядя на иглу, вонзившуюся в мою кожу. Мне никогда раньше не ставили капельницу, и никогда даже не доставляли в отделение неотложной помощи. В этом отношении можно сказать, что благодаря Энцо у меня много первых опытов, и все они неприятные.

Тебе понравился этот поцелуй.

Да, может и понравился. Но только когда я думала, что умираю. Теперь я убеждена, что это было не что иное, как мое неточное восприятие в то время.

— Не за что. — Он имеет наглость ухмыляться, а я даже не задумываюсь, когда бросаюсь на него. Взяв с собой капельницу, я делаю слабую попытку ударить его. Он ловит мой кулак своей рукой, на его губах играет хитрая улыбка.

— Теперь, маленькая тигрица, — он притягивает меня ближе, пока наши лица не оказываются в миллиметрах друг от друга, — ты бьешь, я бью в ответ. — Наши глаза на секунду встречаются, в них ясно читается вызов. Затем он отталкивает меня и игнорирует.

Я громко хмыкаю. Если он собирается сделать вид, что меня не существует, то я сделаю то же самое. Вскоре после этого приходит медсестра, чтобы убрать наши капельницы, и после нас выписывают.

Так как я не планирую больше проводить время в его присутствии, я даже не оглядываюсь, когда ухожу, но дойдя до входа в больницу, я осознаю свою нынешнюю реальность.

Я нахожусь в чужой стране. Без денег. И я не знаю языка.

— Быстро же ты избавляешься от меня, а? — слышу голос, которого я стала боятся, позади меня.

Бросаю на него свирепый взгляд и продолжаю идти. Мне его хватит на всю жизнь.

— Как ты собираешься вернуться домой без денег? — окликивает меня он, и я в ярости сжимаю кулаки.

Но, кто виноват, что у меня нет денег?

— Как будто ты можешь мне помочь. У тебя тоже нет денег. — Я поворачиваюсь, скрещиваю руки на груди и поднимаю на него бровь.

Мы сейчас в одной лодке, как бы иронично это ни звучало. И хотя моя собственная беспомощность заставляет меня паниковать, тот факт, что он сталкивается с теми же проблемами, приносит мне небольшое удовлетворение.

Я снова собираюсь повернутся, когда прямо перед нами останавливается машина. Мужчина, одетый во все черное, открывает водительскую дверь и обращается к Энцо.

— Месье Агости, — кланяется он ему, открывая пассажирскую дверь, чтобы он мог забраться внутрь. Мои глаза немного расширяются, когда я смотрю на них.

— Так что, маленькая тигрица? Ты позволишь мне подвезти тебя до порта или будешь упрямо пытаться сделать это сама, что, хочу добавить, не получится? — он выжидающе смотрит на меня, с забавным выражением на лице.

Я не отвечаю на его колкость, вместо этого я забираюсь в машину рядом с ним.

Может, я и жалкая, но даже я знаю, когда нужно признать поражение. Он нужен мне, чтобы добраться до паромного терминала, и он это знает.

Подъехав к порту, машина останавливается, и когда я собираюсь выйти, Энцо сует мне в руку деньги.

— На билет. — Я просто киваю, убирая деньги в карман.

В конце концов, это самое малое, что он может сделать.

Мы смотрим друг на друга в течение секунды.

— Надеюсь, мы больше никогда не увидимся.

— Взаимно. — Он поднимает два пальца ко лбу, отсалютовав мне, и я спрыгиваю. Не оглядываясь, направляюсь прямо к кассе.

Звук визжащих шин оповещает меня о его отъезде, и впервые я выдыхаю с облегчением.

Или нет.

Следующий паром отправляется через два часа. Делаю глубокий вдох, пытаясь успокоить нервы. Часы в зале ожидания показывают, что почти утро, и солнце вот-вот взойдет.

Господи, что же мне делать?

Я обречена. Я знаю это. Возможно, я не погибну в море, но моя удача закончится.

Краткий миг я подумываю о том, чтобы убежать. Что, если я просто не вернусь домой?

Но я не могу. Мне не только некуда идти, но я знаю, что Лия будет расплачиваться, если я не вернусь. Лучше я сама понесу наказание, чем допущу, чтобы с ней что-то случилось.

Вздохнув, я пытаюсь отвлечься. Либо мои родители, либо Франзе позаботятся о том, чтобы поставить меня на место. А вот что из этого получится...

Я качаю головой, заставляя себя отбросить эти мысли. Не стоит зацикливаться на неизбежном.

А вот на Энцо... на этом проклятом дьяволе, который доказал мне, почему мир не является безопасным местом для такой девушки, как я. Он пытался воспользоваться мной на каждом шагу. То, что мне удалось уйти, сохранив свою добродетель, просто чудо.

Когда он разрезал на мне рубашку, я боялась самого худшего. Я поступила глупо, но я защищалась единственным известным мне способом — взяла под контроль свою смерть.

Чем больше я думаю о нем и о том, во что он меня втянул, тем злее я становлюсь. Лучше выкинуть его из головы. Не думаю, что мы когда-нибудь встретимся снова.

Зал ожидания — это закрытое помещение рядом с доками, и я могу видеть лодки со своего места. Меня начинает клонить в сон, но я не верю, что смогу проснуться вовремя, чтобы успеть на паром, поэтому заставляю себя открыть глаза.

Начинаю наблюдать, как люди приходят и уходят, и вскоре проходит час.

Вдруг я вздрагиваю от пробуждения и, моргая дважды, усилием воли заставляю свои глаза оставаться открытыми.

Нет!

Я уснула.

Повернувшись к часам, я с облегчением вздыхаю, когда вижу, что мой паром еще не отчалил. Встаю и потягиваюсь, готовая идти к причалу.

И тут в комнату входят четверо мужчин в черных костюмах. Все они в темных солнцезащитных очках, что странно, учитывая, что солнце еще не полностью вышло. Я пожимаю плечами и пытаюсь пройти мимо них.

Я начинаю проходить, когда один из них хватает меня за руку, с силой отталкивая назад.

— Вы уверены, что это она? — спрашивает один из мужчин, снимая очки и осматривая меня с головы до ног.

— Да. Это она стреляла в нас. — Он кивает остальным, и они быстро хватают меня за руки.

Я начинаю бороться и брыкаться ногами, надеясь ударить их и заставить отпустить меня.

— Маленькая сучка. — Ладонь прижимается к моей щеке, и я отшатываюсь назад, мое зрение плывет.

Это они... люди, что преследовали Энцо.

— Возьми ее. Она может пригодиться позже. — Он отворачивается спиной, оставляя двух мужчин позади, что должны вытащить меня.

— Чур она моя, — поворачиваясь ко мне лицом, говорит грубиян, держащий меня за руку. Его ухмылка, показывающая гнилые зубы, заставляет меня отпрянуть в отвращении.

Боже правый!

Страх, ни на что на похожий, что я испытывала ранее, поселяется глубоко в моих костях.

Я не позволю им!

Отталкиваясь от держащего меня мужчины, я бью ногами другого. Слезы текут по моим щекам, когда я использую всю свою оставшуюся энергию для борьбы. Истощение, голод и болезнь сходятся в том, чтобы удержать меня, пусть мое тело и лишилось всех сил.

Одно резкое движение, и я падаю на пол, ударяясь головой о стул.

В комнате есть еще кто-то, и он борется с двумя мужчинами, похоже, побеждая.

— Иди сюда, маленькая тигрица, — знакомый голос помогает мне встать на ноги. Я быстро моргаю, пытаясь сфокусироваться, а Энцо смотрит на меня сверху вниз, его выражение лица полно беспокойства.

— Ты в порядке? — спрашивает он, притягивая меня ближе к себе и позволяя мне опереться на него.

Почему он вернулся?

Не то чтобы я жаловалась, учитывая, что он только что спас меня. Но почему он здесь?

Я еле киваю, и он поджимает губы. Протянув руку, он слегка касается моего лба, и я хнычу от боли.

— Ты сильно ударилась головой, — замечает он и пытается взять меня на руки.