Морально безнравственные

— Нет, — шепчет она с недоверием. — Скажи мне, что это не шлюха, как ее называют... — она делает паузу, закрывая глаза в замешательстве.

— Нет, это не Джианна Гуэрра. Я встретил девушку по дороге на Мальту.

— Энцо… Боже мой! — ее глаза расширились от удивления. — Расскажи мне все.

Так я и сделал. Я рассказал обо всем нашем путешествии и о том, как я проникся к ней глубоким уважением. И как мое восхищение ее сильной моралью побудило меня рассматривать ее как мою будущую жену и мать моих детей. Я закончил рассказ о событиях на свадьбе, но тут мама с любопытством посмотрела на меня.

— Что?

— Я впервые слышу, как ты положительно отзываешься о женщине. Я хочу с ней познакомиться.

— Я приведу ее в следующий раз…

— Нет, конечно, нет, — мама тут же прерывает меня. — Как ты можешь приводить сюда свою жену? Нет, так не делается. Но я счастлива, что ты нашел себе такую милую девушку. Расскажите мне больше.

— Она… — я сделал паузу, пытаясь подобрать слова, — непредсказуемая. Я не знаю, что в ней такого, но она не похожа ни на кого, кого я когда-либо встречал. — Улыбка играет на моих губах. — Я ей не нравлюсь, понимаешь? Я вижу презрение в ее глазах, и все же я не могу остановиться.

— Энцо, что ты сделал? — внезапно спросила мама, сузив глаза. Она слишком хорошо меня знает.

— Я заманил ее в ловушку, — признаюсь я, и мама удивленно поднимает бровь. — Я сделал то, что умею лучше всего. Я манипулировал ею, чтобы она вышла за меня замуж.

— Но почему?

— Иронично, не так ли? Я всю жизнь отбивался от нежелательного внимания женщин, а единственная женщина, которая меня заинтриговала, ненавидит меня до глубины души. — Я встаю, хватаю бутылку водки и наливаю себе стакан. Мама протягивает мне свой стакан, и я тоже его наполняю.

Поднося стакан к губам, делаю большой глоток, после чего прикуриваю сигарету.

— Я вижу, как она здесь несчастна, но не могу остановиться. Я не знаю, что в ней такого, но она пробудила во мне что-то первобытное.

— Энцо, ты влюбился? — мама наклоняет голову в сторону, изучая меня.

Я усмехаюсь, потому что она не может быть далека от цели.

— Нет, это не любовь. Не думаю, что я способен на такую любовь. Не после всего, что случилось. — Мама — единственная, кто знает мои самые глубокие секреты, мой самый коварный стыд. — Я хочу владеть ею... приручить ее дикий дух. Я хочу спрятать ее подальше от всего мира, чтобы никто больше не смог украсть ее у меня, — слова срываются с моих губ, и я чувствую, как с моей груди падает груз, когда я признаюсь в этом.

Вот уже несколько недель я живу в состоянии чистой муки, мысль о том, что Аллегра может сбежать от меня, гложет меня днем и ночью. Я все спланировал до мелочей, но потом ей пришлось подслушать мой разговор с отцом. Мои пальцы сжались вокруг стакана с водкой, а в голове все еще звучали воспоминания о конфликте той ночи. Я чуть не сорвался, и мой контроль над собой дал трещину. После многих лет работы над собой, похоже, я наконец-то нашел того, кто может заставить меня проявить реакцию.

— Владеть ею? — она слегка смеется. — Это звучит довольно опасно, Энцо. Она человек, а не домашнее животное.

— И теперь она моя. Навсегда. — Я говорю уверенно, это единственное, что приносит мне удовлетворение в эти дни.

— Хм, судя по тому, что ты говоришь, она не кажется слишком готовой, — задумчиво замечает она.

— Она придет в себя. И даже если нет, назад дороги нет.

— Мы, женщины, нежные существа, сын мой. Она не придет в себя только потому, что ты этого хочешь. А учитывая, что в любой момент может сломаться словно стеклянная ножка бокала, я готова поспорить, что она, должно быть, изрядно тебя потрепала.

— У нас было небольшое разногласие, — вкратце излагаю ей суть нашего спора, и глаза мамы расширяются, она качает головой.

— Я никогда не думала, что ты будешь большим романтиком, Энцо, но я также не думала, что ты будешь таким грубым. Ты должен завоевать ее, если хочешь, чтобы она подчинилась. Ты не можешь просто ожидать, что она согласится на твои первобытные требования. Судя по тому, что ты мне рассказал, она видела только твою жесткую сторону. Покажи ей, что ты можешь быть и мягким. Женщины любят мягкость.

— Предлагаешь дарить ей шоколад и цветы? — резко спросил я, почти сожалея, что затронул эту тему.

— Но, конечно же, нет. Энцо! Иногда я забываю, что при всем твоем высоком IQ, твой эмоциональный интеллект размером с горошину.

— Ну что ж, мерси за комплимент, мама, — иронично отвечаю я, закатывая на нее глаза.

— Это правда, не так ли? Тебе нужно делать больше, чем минимум. — Она поднимает палец, погладив задумчиво свой подбородок. — Хорошо, что я на твоей стороне. Я помогу тебе завести роман с твоей женой.

— Я не уверен, что хочу, чтобы она была влюблена. Я не хочу, чтобы она неправильно понимала природу наших отношений. Я просто хочу, чтобы она была более... податливой.

— О, дитя мое, тебе предстоит долгий путь. Прелесть романтики в том, что она основана не на реальности, а на иллюзии. Накорми ее иллюзией, и ты получишь послушную жену.

Я сужаю глаза, эта идея в меру привлекательна, но не лишена подводных камней.

— Но что, если она действительно влюбится в меня?

— А это плохо?

Я не отвечаю, потому что не знаю ответа. Часть меня хотела бы, чтобы Аллегра влюбилась в меня, потому что тогда она была бы полностью моей, но другая часть боится, что как только я увижу обожание на ее лице, она станет мне противна, как и все остальные до нее.

Так что нет, я не хочу ее любви, но и не хочу ее ненависти.

Есть ли золотая середина, интересно?



Слегка опьяневший от алкоголя, я спускаюсь вниз, и меня встречает Неро, один из солдат моего отца.

Несмотря на то, что теоретически он подчиняется отцу, за эти годы мы прониклись взаимным уважением друг к другу. Возможно, он единственный человек в организации, которому я мог бы доверить свои самые тайные начинания.

Он пришел служить в Клан примерно в то же время, когда я проходил инициацию, поэтому близость по возрасту помогла нам установить более тесную связь. Хотя его прошлое до Семьи остается тайной, его работа была просто превосходной.

Если и был кто-то, кого не беспокоит человеческая жестокость, то это Неро. И это делает его идеальным солдатом.

— Ваш отец требует вашего присутствия, — жестко говорит он, кивая в сторону ожидающей машины.

Я делаю глубокий вдох, уже предвкушая это столкновение. Он не показывал этого внешне, но он не был доволен моим решением жениться на Аллегре. Он ясно дал понять это на банкете, когда восхвалял союз с Бенедикто Гуэрра. Он намеренно держал меня в стороне от Аллегры, по сути, бросив ее на съедение волкам.

Я также ни на секунду не сомневаюсь, что он или моя мама имели отношение к платью, которое она надела. Несмотря на то, что она открыто нарушила дресс-код, в этом красном платье она выглядела великолепно. То, как низко располагалось ее декольте, а ее грудь еще больше подчеркивалась облегающим платьем, заставило меня весь вечер смотреть только на нее.

И я был не единственным.

Во мне вновь закипал гнев. То, как эти мужчины пялились на нее, смотрели на то, что им не принадлежит...

Она сводит меня с ума, и мне нужно взять себя в руки.

Машина останавливается перед клубом отца, и я вылезаю из нее, направляясь прямо в его кабинет.

— Мой мальчик! — восклицает он, целуя меня в щеки, а затем предлагает мне сесть.

— Было что-то срочное, отец?

— Я разговаривал с Тито и решил позволить тебе управлять заведениями в Мидтауне.

Тито — двоюродный брат моего отца и его консильери. Он работает на фондовом рынке и следит за тем, чтобы состояние нашей семьи приумножалось в течение многих лет до безумных размеров.

— Что послужило причиной такого решения? — спрашиваю я, любопытствуя.

Филиалы нашего ресторана в Мидтауне — самые известные и самые эксклюзивные. То, что отец решил передать их мне, — немаловажно.

— Ты наконец-то стал мужчиной, Энцо. У тебя теперь есть жена, хотя я ее и не одобряю, и скоро у тебя будет семья. Тебе не выгодно продолжать путешествовать ради своего арт-бизнеса. Особенно когда я с нетерпением жду внука.

Я позволил медленной улыбке охватить мои черты, показывая свою признательность за такое предложение. Но внутри я думаю о невысказанном. Что сделает отец, если я возьму на себя ответственность?

— Конечно. Это очень щедро с твоей стороны, отец.

— Ты должен знать, что я рассчитываю скоро стать дедушкой, — он повторяет свою мысль, очевидно, что это главная причина внезапной смены руководства.

Отец уже не в первый раз говорит о своем желании иметь наследника. С тех пор как пару лет назад у него случился инсульт, он столкнулся с проблемой собственной смертности и возможностью того, что его род может угаснуть. Он сразу же начал вести переговоры о контракте с Гуэрра, поставив перед собой цель, чтобы я женился и обзавелся ребенком к концу этого года. Я откладывал это как можно дольше, отчасти из-за неприязни к Джианне Гуэрра, а отчасти потому, что не хотел жениться.

А теперь еще и ребенок в придачу?

— Да, верно. Я уверен, что Аллегра скоро сумеет нас удивить, — лгу я, потому что как она может, когда я даже не прикасался к ней?

Отец ворчит, и тема быстро переходит на управление ресторанами. Мы проводим пару часов, описывая различные стратегии, и отец сообщает, что после того, как я подарю ему наследника, и только после этого, он подключит меня к другой части семейного бизнеса — меня это устраивает, поскольку я не спешу делать ни то, ни другое.

Уже поздно вечером я вернулся домой. Весь день мы провели на совещаниях с подчиненными отца, разрабатывая планы моего будущего управления.

Я направляюсь в комнату, мои глаза тяжелы от усталости, руки торопливо расстегивают рубашку и снимают остальную одежду. Наверное, мне не следовало выпивать слишком много. Но когда старшие пьют, приходится следовать их примеру.

Я медленно открываю дверь и на цыпочках прохожу по комнате. Аллегра уже в постели, и мягкий звук ее дыхания дает мне понять, что она крепко спит.

Отбросив одежду в сторону, я проскальзываю под одеяло в одних трусах. Лежа на спине, я делаю глубокий вдох, закрываю глаза и пытаюсь немного отдохнуть.

— Мммм, — тоненькие звуки Аллегры заставляют меня приоткрыть веки. Несколько движений, небольшое шарканье, и она на моей стороне кровати, приближаясь ко мне, пока ее нога не упирается в мое тело, а ее рука не обхватывает мой живот.

Похоже, моя маленькая тигрица тянется ко мне — по крайней мере, бессознательно. Я смотрю на ее лицо, такое спокойное и такое душераздирающе невинное. Проведя рукой по ее щеке, я ловлю прядь и убираю ее назад.

— Мммм, — срывается с ее губ еще один звук, когда она зарывается лицом глубже в ложбинку моей шеи, маленькие щекочущие движения убеждают, что, хотя я и хочу спать, другая часть меня не спит.

Черт!

Если она будет продолжать в том же духе, то я не скоро засну, и, возможно, придется посетить туалет.