Морально безнравственные

— Тогда почему бы тебе не присоединиться? — он поднимает на меня бровь, указывая на стриптизершу, танцующую на шесте, внимание которой в данный момент приковано ко мне.

— Я не люблю... эксгибиционизм, — отвечаю я. Формально это правда, поскольку я никогда не позволю другому человеку увидеть мою маленькую тигрицу. Она только для моих глаз.

Он ворчит, обращая свое внимание на бутылку виски.

— Разве мы не должны были поговорить о следующем этапе? — спрашиваю я, весьма обескураженный происходящей передо мной оргией. Я уверен, что они могли бы найти любое другое время для траха. Может, я немного нетерпелив, но мой план слишком близок к завершению.

Мы уже организовали две бойцовские арены в Мидтауне, а Рокко и Мартин все еще не понимают, в какую ловушку они ныряют с головой. Скоро они оба окажутся на мели и мертвы, причем порядок может быть спорным.

— Моя дочь и ее муж приезжают завтра. — Мартинс заговорил первым, поменяв позицию так, что Киара теперь облокачивается на него. — Нам нужно уговорить их принять участие в этом. Влияние Теодора поможет убедиться, что на аренах достаточно зрителей, но нет полиции, — говорит он, его голос колеблется от осторожных ласк Киары. Я почти закатываю глаза от этого.

Единственное облегчение в том, что Киара недавно покрасила волосы, так что они не совсем такие, как у Аллегры.

— Легко, — говорит мой отец, вытаскивая свой член изо рта проститутки и разворачивая ее так, чтобы он мог взять ее задницу. Все это немного оскорбительно, правда. Я стараюсь не показывать, как мне противно, особенно когда он плюет себе в руку и ласкает свой член, засовывая его в задницу проститутки без всякой подготовки или защиты. Девушка издает болезненное хныканье, которое она выдает за удовольствие, но она не протестует, когда Рокко начинает трахать ее зад, как надо.

Я даже не хочу знать, какие заболевания у них обоих, поскольку очевидно, что мой отец не большой поклонник презервативов. По крайней мере, Мэтью надевает их перед тем, как трахнуть свою проститутку.

— Вы действительно позвали меня сюда, чтобы посмотреть, как вы трахаетесь? — спрашиваю я, раздраженный тем, что они тратят мое время и что у нас нет никакого прогресса.

— Мы можем трахаться и разговаривать, — подмигивает мой отец, и все начинают смеяться.

Все, кроме меня и Квинна, который, похоже, прикончил бутылку виски и едва проснулся.

— Как мы собираемся заставить Гастингса подчиниться? — спрашиваю я Мартина, пытаясь понять, что у него есть в рукаве.

— Я использую свою дочь. Она — его слабое место, — он коварно улыбается.

Конечно, он бросит собственную дочь под автобус. За то время, что я знаю Мартина, я понял, почему он был в списке «непослушных» Хименеса. Этот ублюдок - вероломный пес, виляющий хвостом перед тем, кто приносит ему наибольшую выгоду.

Он воздерживается говорить, как именно он будет ее использовать, надеясь сохранить некоторую тайну. Я могу предположить, что это за тайна - от ее связей с русской Братвой до количества убийств, я бы сказал, что есть чем их шантажировать.

Я почти застонал, когда понял, что мне придется притворяться, что флиртую с ней — в соответствии с инструкциями Хименеса. По его собственным словам, он хочет, чтобы его сын действительно был загнан в угол, и, очевидно, старая добрая ревность поможет в этом деле. Единственный обнадеживающий факт — по всем признакам, она полностью очарована своим мужем, так что шансов, что она воспримет меня всерьез, меньше.

На следующий день наша цель достигнута, и Теодор Гастингс официально находится под нашим контролем. А теперь о самом главном — падении империи.