Стихотворения в пяти томах

Между лилий

– Возлюбленный мой принадлежит мне, а я – ему; он пасет между лилий Песни Песней, 2, 16

Лилии, лилии чистые,
Звезды саронских полей
Чаши раскрыли душистые
Горного снега белей.
Небу возносит хваления
Сладостный их фимиам.
Золото – их опыление,
Венчик – сияющий храм.
В ночи весенние, лунные,
К тени масличных дерев
Овцы спешат белорунные,
Слышен свирели напев.
В лунные ночи, бессонные,
После дневного труда,
Друг мой в поля благовонные
К пастбищу гонит стада.
Друг мой, что облако ясное,
Луч возрожденный из тьмы.
Друг мой, что солнце прекрасное
В мраке дождливой зимы.
Взоры его – благосклонные,
Речи – любви торжество.
Блещут подвески червонные
Царской тиары его.
Пурпур – его одеяния,
Посох его – золотой,
Весь он – восторг и сияние
Весь – аромат пролитой.
– Друг мой! Под свежими кущами
Сладок наш будет приют.
Тихо тропами цветущими
Овцы твои побредут,
Лозы сомкнут виноградные,
Песни забудут твои,
Вспенят потоки прохладные,
Вод галаадских струи.
Утром жнецами и жницами
Мирный наполнится сад;
Будут следить за лисицами,
Гнать молодых лисенят.
Будут тяжелыми урнами
Светлый мутить водоем…
Друг мой, ночами лазурными
Как нам отрадно вдвоем!
Кроют нас чащи тенистые,
Сумрак масличных аллей.
Друг мой! Мы – лилии чистые,
Дети саронских полей.

«Быть грозе! Я вижу это…»

Быть грозе! Я вижу это
В трепетанье тополей,
В тяжком зное полусвета,
В душном сумраке аллей.
В мощи силы раскаленной
Скрытых облаком – лучей,
В поволоке утомленной
Дорогих твоих очей.

Очарование

Синевато-черные ресницы,
Бросив тень на бледные черты,
Знойных грез рождают вереницы,
И роятся страстные мечты.
И огонь несбыточной надежды
В этот миг горит в моей груди…
О, оставь опущенными вежды,
Тайну чар нарушить погоди!
Тайнам чар душа отдаться рада,
Ждать и жаждать чуда – мой удел,
И меня волнует больше взгляда
Эта тень колеблющихся стрел.

«Так низко над зреющей нивой…»

Так низко над зреющей нивой
Проносится вихрь торопливый,
Из тканей заоблачных свит.
Он дышит горячими снами,
Бесплотными веет крылами,
Незримой одеждой шуршит.
Колосья покорны и тихи,
И розово-белой гречихи
Склонился подкошенный цвет.
Пред ним расступились дубравы,
За ним зазмеилися травы,
Поклон ему шлют и привет.
И вольный, в полете широком,
Промчавшись над бурным потоком,
Наметил серебряный след –
Для тех, кто слагает молитвы,
Кто ищет восторгов и битвы,
Кто жаждет и гроз, и побед.

«Я не знаю, зачем упрекают меня…»

Я не знаю, зачем упрекают меня,
Что в созданьях моих слишком много огня,
Что стремлюсь я навстречу живому лучу
И наветам унынья внимать не хочу.
Что блещу я царицей в нарядных стихах
С диадемой на пышных моих волосах,
Что из рифм я себе ожерелье плету,
Что пою я любовь, что пою красоту.
Но бессмертья я смертью своей не куплю
И для песен я звонкие песни люблю
И безумью ничтожных мечтаний моих
Не изменит мой жгучий, мой женственный стих.

Триолет

В моем аккорде три струны,
Но всех больней звучит вторая,
Тоской нездешней стороны.
В моем аккорде три струны.
В них – детства розовые сны,
В них – вздох потерянного рая.
В моем аккорде три струны,
Но всех больней звучит вторая.

«Бывают дни, когда – в пустые разговоры…»

Бывают дни, когда – в пустые разговоры,
В докучный шум и смех, и громкий стук колес,
Вторгаются таинственные хоры,
Несущие отраду сладких слез.
Пусть правит миром грех. В тщете своих усилий
Замрут и отзвучат надменные слова, –
И в смрад земли повеет запах лилий,
Нетленное дыханье Божества.
Пусть властвует порок, пусть смерть царит над нами.
Бывают дни, когда, оковы сокруша,
Встряхнет нежданно мощными крылами,
Восстав от сна, бессмертная душа.

Марш

1.

Сегодня, лишь забрезжил свет
Сегодня, лишь забрезжил свет,
Как в чуткой тишине
Далеких лет родной привет
В окно донесся мне.
То марш звучал, то марш играл
Средь чуткой тишины
И грезы яркие вплетал
В предутренние сны.
То он, мой рыцарь, мой жених,
Окончив славный бой,
Ведет ряды дружин своих
Усталых за собой.
Блестит его тяжелый щит
И вьется шелк кудрей…
К нему душа моя летит…
О, друг, я жду!.. скорей!
И вот все ближе, все слышней,
Мне чудится сквозь сон,
Что вторит топоту коней
Доспехов лязг и звон.
Но мимо. – Есть предел мечтам,
И грез прошел черед.
Смолкает марш – и скоро там,
В немой дали, замрет.

2.

Что-то призывное было
В звуках торжественных тех,
Что-то влекло и манило
В мир невозвратных утех.
Пусть разрастаются муки,
Сладкой бывает тоска,
С вечным томленьем разлуки
Мысль о свиданье близка.
Звуки рассеялись, тая,
Стихли в дали голубой…
Только мечта золотая
Шепчет: «Я здесь, я с тобой!
Грани веков между нами
Встали бессильной стеной.
Друг мой, мы связаны снами,
Ты неразлучна со мной».

«Есть что-то грустное и в розовом рассвете…»

Есть что-то грустное и в розовом рассвете,
И в звуках смеха, тонущих вдали.
И кроется печаль в роскошно-знойном лете,
В уборе царственном земли.
И в рокот соловья врываются рыданья,
Как скорбный звон надорванной струны.
Есть что-то грустное и в радости свиданья,
И в лучших снах обманчивой весны.

Моим собратьям

Поэты – носители света,
Основы великого зданья.
Уделом поэта
И было и будет – страданье.
Для высшей вы созданы доли
И брошены в море лишений.
Но ковы неволи
Расторгнет воспрянувший гений.
Не бойтесь волненья и битвы,
Забудьте о жалкой забаве.
Слагая молитвы,
Служите не призрачной славе.
И, сильные духом, не рвите
Цветов, наклонившихся к безднам.
Алмазные нити
Связуют их с миром надзвездным.
И вечность за миг не отдайте,
Мишурному счастью не верьте.
Страдайте, страдайте,
Страданья венчает бессмертье.

Во ржи

(Во сне и наяву)

I

Мы шли во ржи. Полоска золотая
Еще горела в розовой дали.
Смеялись мы, шутили, не смолкая,
Лишь потому – что плакать не могли.
И шли мы об руку, – но тень была меж нами.
И близки были мы, и страшно далеки.
Лазурно-темными глазами
На нас смотрели васильки.
И в этот час, томительно-печальный,
Сказать хотела я: «О. милый друг, взгляни:
Тускнеют небеса и меркнет свет прощальный, –
Так в вечности угаснут наши дни.
Короток путь земной, но друг мой, друг любимый,
Его мы не пройдем вдвоем, рука с рукой…
К чему ж вся эта ложь любви, поработимой
Безумием и завистью людской!
Ты слышишь ли жужжанье прялки странной,
Где зыблются предвечные огни?
То Парки заняты работой непрестанной…
Туда, на небеса потухшие, взгляни.
О, друг мой, мы – песок, смываемый волнами,
Мы – след росы под пламенем луча».
Сказать хотела я… Но тень была меж нами.
А нива двигалась, вздыхая и шепча,
А вечер догорал бледнеющим закатом,
И сыростью ночной повеяло с реки.
Чуть слышно, тонким ароматом
Благоухали васильки.

II

И снилось мне в ту ночь: мы снова бродим в поле,
Колосья-призраки волнуются кругом.
Нам радостно, и нет преград меж нами боле,
И нет тоски во взоре дорогом.
И льется речь твоя, звучат мольбы и пени,
И вот мы на цветах таинственной межи
Ты голову склонил мне на колени,
И в золоте кудрей, как в гроздьях спелой ржи
Запутались мои трепещущие руки…
В стране чудес, где нет разлуки,
Мы были вместе: ты и я.
И шорох прялки неустанной
Растаял в вечности туманной
Затих во тьме небытия…

«Кто – счастья ждет, кто – просит славы…»

Кто – счастья ждет, кто – просит славы,
Кто – ищет почестей и битв,
Кто – жаждет бешеной забавы,
Кто – умиления молитв.
А я – все ложные виденья,
Как вздорный бред угасших дней,
Отдам за негу пробужденья,
О друг мой, на груди твоей.

Ревность

Где сочная трава была как будто смята,
  Нашла я ленты розовой клочок.
И в царстве радостном лучей и аромата
  Пронесся вздох, – подавлен, но глубок.
Иглой шиповника задержанный случайно,
  Среди бутонов жаждущих расцвесть,
Несчастный лоскуток, разгаданная тайна,
  Ты мне принес мучительную весть.
Я сохраню тебя, свидетеля обмана,
  На сердце, полном горечи и зла,
Чтоб никогда его не заживала рана,
  Чтоб месть моя достойною была!

В полевых цветах

Мне донесся в час заката
Аромат твоих кудрей;
Ты меня любовью брата
Оживи и отогрей.
Приходи на луг цветистый,
Где бесшумно под ногой
Дрок струится золотистый
Благовонной пеленой.
Где меж крестиков гвоздики
Блекнет, сломанный борьбой
В цепких листьях повилики
Колокольчик голубой.
Там, над ложем красной кашки
С гулким звоном вьется шмель,
Желто-белые ромашки
Стелют мягкую постель.
Там зыбучим покрывалом
Травы сонные цветут,
Там печальным, там усталым
Зреет ласковый приют.
Будь мне другом иль влюбленным,
Но безмолвствуй о любви,
Поцелуем исступленным
Светлых снов не отрави.
Дай забыться в грезах чистых
И, проснувшись поутру,
Разбуди в цветах росистых
Не подругу, а сестру.

«Напрасно спущенные сторы…»

Напрасно спущенные сторы
Не пропускают свет дневной,
Напрасно жгут и нежат взоры, –
Они бессильны надо мной.
С улыбкой бледной, безучастной,
Внимаю я твоим мольбам;
Ужели гордость доли властной
Так безрассудно я отдам?
Поверив страсти малодушной,
Пойду ли всюду за тобой
Твоей любовницей послушной,
Твоею преданной рабой:
Но цепи рабства слишком близки…
О, дай упиться перед ним
Минутной властью одалиски
Над повелителем своим.

«Мы, сплотясь с тобою…»

Мы, сплотясь с тобою
Против бурь и битв
Шли на бой с судьбою
С пламенем молитв.
Но в душе не стало
Прежнего огня.
Друг мой, я устала,
Поддержи меня!
Я искала счастья
В мимолетных снах…
Брось мне свет участья,
Прогони мой страх, –
Сердцу мир даруя
Сказкой о весне.
И когда умру я,
Помолись о мне.

Зимние песни

«Зачем так бледна я, зачем холодна я…»

Зачем так бледна я, зачем холодна я,
Зачем так упорно сомкнуты уста? –
О солнце страдая, но солнца не зная,
Как пленная птичка, томится мечта.
Манит ее счастье и доля иная,
Ей чудятся пальмы далекого края,
Ей снятся: свобода, любовь, красота.
От лунного света, печального света,
Сбежали весенние краски с лица.
И бедное сердце ничем не согрето,
И просит, и молит, и жаждет ответа,
А сумерки длятся – и нет им конца!
Но солнце проглянет, – и вспыхнут ланиты,
И будут уста для лобзаний открыты,
И все, что таилося в сердце моем,
Что крылось под маской, холодной и бледной,
Прорвется, зажжется, как факел победный,
Таким ослепительно ярким огнем.
И жизнь озарится бессмертными снами,
Шатрами раскинутся пальмы над нами,
И слезы восторга в глазах заблестят.
Впервые услышишь ты смех мой счастливый
И встретишь не прежний, немой и пытливый,
Но смелый, но страстный, но радостный взгляд!

Ветка туберозы